Господу Богу нет никакого дела до человека, оказавшегося в водовороте событий.
— Это всего лишь сон, — негромко напомнила Лани. — Если тебе снова приснится «кошмар, приходи ко мне. Посидим поговорим, и твой страх пройдет.
Прибежать к Лани и уткнуться к ней в колени, как она это делала в детстве, и все сразу встанет на свои места. Но сейчас иные трудности. Пора самой научиться преодолевать препятствия. Лани тоже несет на плечах огромный груз забот и тревог. Не стоит увеличивать их вес. Касси заставила себя улыбнуться:
— Думаю, что после нашего разговора кошмар меня больше не потревожит.
12
1 октября, 1806 Париж. Франция
— Мсье Бонилл, в салоне мсье Давид, — сообщил Гастон, открывая дверь и принимая у Рауля шляпу и перчатки. — Он здесь с самого утра. Я предупреждал, что ему придется долго ждать, но он настойчиво повторял, что должен встретиться с вами как можно скорее.
— В самом деле? С тех пор как мсье Давиду стал покровительствовать Наполеон, он редко беспокоит меня без особой нужды. — Рауль направился в салон. — Надеюсь, ты оказал ему надлежащий прием?
Дворецкий энергично кивнул.
— Ну, конечно, мсье. Он известный человек и талантливый художник.
Губы Рауля скривила презрительная улыбка. Недоумки, они считают, что те, кто стоит рядом с Наполеоном Бонапартом, несут на себе не только отблеск его славы, но и представляют ценность сами по себе. Надо бы как-нибудь преподать им, что самый умный тот, кто стоит за троном. Он распахнул деревянные с инкрустацией двери.
— О, Жак-Луи! Как я рад видеть тебя. Предупреди ты о своем приходе, я постарался бы сократить свой визит или отменил бы вовсе.
— Я и сам не знал об этом. — Давид поднялся. — Ко мне сегодня неожиданно пришел человек.
— Наполеон? — вскинул брови Рауль.
Давид нетерпеливо отмахнулся, не принимая шутливого тона.
— Неужто ты думаешь, что я прибежал бы к тебе, будь это Наполеон? Нет. Совсем другого полета птица. — Он помолчал. — Шарль Девилл.
Рауль постарался сохранить прежнее выражение лица.
— Какая… неожиданность! И как поживает наш дорогой друг?
— Он встревожен. И спрашивал меня, где ему найти Рауля Камбре.
— И ты сказал ему?
— Конечно, нет. Я дал клятву хранить твое имя в тайне, когда ты сменил его.
И эту тайну скрепила весьма кругленькая сумма, врученная Раулем.
— Коньяк?
Давид покачал головой.
— Я тороплюсь. Меня ждет незаконченная картина. Я и без того потерял массу времени, дожидаясь тебя.
— Не уходи. — Рауль налил рюмку, чувствуя потребность подкрепить себя. — Что ты имел в виду под словом «встревожен»?
— То, что есть — испуган, взволнован. И с пафосом уверял, что должен непременно увидеться с тобой, чтобы выяснить все. Он сказал, что приехал в Париж прошлой ночью.
— И немедленно явился к тебе? Интересно.
— Он знал, что мы с тобой были друзьями. Рауль никогда не считал Давида своим другом, у него друзей и быть не могло. Просто, как определил он для себя, использовал еще одного дурака, не больше, чем всех остальных.
— Прекрасный друг, а что его привело сюда? Он похож на того Шарля, каким был прежде?
— Нет. Сильно исхудал, изрядно обтрепан. — Давид нахмурился. — И я почувствовал истинное сочувствие к нему как к художнику. — И тут же поправился: — Хотя, конечно, он совсем другого склада, чем я.
— Конечно. Такого мастера, как ты, нет. Весь Париж знает, какой ты блестящий живописец.
— Не лги, — капризно проговорил Давид. — Я живу спокойной обеспеченной жизнью, и явления из твоего прошлого весьма докучают мне. Сначала этот Жан Жильом, наводящий справки для герцога Морландского. Теперь заявился и сам Девилл.
Раулю пришлось сделать над собой усилие, чтобы не напомнить Давиду, откуда взялось его нынешнее благосостояние. В том смутном времени, что наступило после казни Робеспьера, Раулю удалось сделать все, чтобы сохранить свое влияние и положение. Но, может, и стоило бы указать Давиду, что всем тот обязан ему, тому, кто стоит за троном его славы придворного живописца.
— Вполне естественно, что тени прошлого беспокоят нас. То была ужасная пора. — Он сокрушенно вздохнул. — Я помню, с каким жаром и пылом ты окунулся в революционную лихорадку. И отдался тем восхитительным обязанностям, которые предоставляла маленькая гильотина.
Давид вспыхнул от негодования.
— Сейчас иные времена! — И, не выдержав, вскочил с кресла. — Девилл — призрак из твоего, а не из моего прошлого. Я тебя предупредил и теперь умываю руки.
— Но, боюсь, он может снова побеспокоить тебя, — заметил Рауль. — Выброшенные из привычной жизни, люди становятся назойливыми и докучными. И твоя нынешняя слава померкнет, если на нее падет тень прошлого. Наполеон, вспомнив твою бурную революционную деятельность, может засомневаться, так ли уж ты верен ему.
— В таком случае, останови Девилла, — предложил Давид. — Поговори с ним. Я не хочу иметь к этому никакого отношения.
— А разве я сказал, что ты имеешь? — Голос Рауля стал более проникновенным. — Разумеется, я непременно переговорю с ним, и он отправится восвояси. Просто мне нужна твоя помощь, чтобы встретиться с ним. Я считаю, для нашего же спокойствия о ней никто не должен знать. Где его найти?
— Шарль сказал, что будет ждать известий от меня на улице Гренадье, восемнадцать.
— Напиши ему, что тебе удалось найти старого друга Рауля, который горит желанием свидеться с ним и рад его возвращению во Францию. Сообщи, что Рауль будет в кафе «Дюмон» на западном берегу, завтра в одиннадцать вечера.
— А почему бы ему не прийти прямо сюда?
— Мой дорогой Жак-Луи. — Рауль обвел взглядом роскошную обстановку салона. — Ты же сам сказал, что он истощен и оборван. Неразумно приводить к себе неудачника, он может почувствовать зависть и потребовать поделиться богатством. Надеюсь, тебе не пришло в голову похваляться, как к тебе благоволит наш несравненный император?
Вопрос Рауля захватил Давида врасплох.
— Я не хвастался. Ты же знаешь, деньги мало значат для меня. Но я сообщил ему, что стал самым известным художником.
Рауль с удовлетворенной усмешкой кивнул.
— Вот почему для нас обоих намного удобнее избавиться от этого человека, отправив ему записку. Выбрось его из головы. Я всегда помогал тебе. Помогу и на этот раз.
Давид с облегчением вздохнул.
— Спасибо тебе, Рауль. Ты же знаешь, художники не способны пачкать руки в такой грязи. — Он шагнул к двери. — Предоставляю это тебе. До свидания.
— До свидания, мой друг. — Как только дверь за Давидом закрылась, улыбка сошла с лица Рауля. И он резко поставил рюмку на столик.
Этот неуправляемый Шарль вечно возникал в самое неподходящее время, угрожая его благополучию. Позволив молодому художнику уехать, Рауль совершил промах, за который расплачивается годами непроходящей тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Это всего лишь сон, — негромко напомнила Лани. — Если тебе снова приснится «кошмар, приходи ко мне. Посидим поговорим, и твой страх пройдет.
Прибежать к Лани и уткнуться к ней в колени, как она это делала в детстве, и все сразу встанет на свои места. Но сейчас иные трудности. Пора самой научиться преодолевать препятствия. Лани тоже несет на плечах огромный груз забот и тревог. Не стоит увеличивать их вес. Касси заставила себя улыбнуться:
— Думаю, что после нашего разговора кошмар меня больше не потревожит.
12
1 октября, 1806 Париж. Франция
— Мсье Бонилл, в салоне мсье Давид, — сообщил Гастон, открывая дверь и принимая у Рауля шляпу и перчатки. — Он здесь с самого утра. Я предупреждал, что ему придется долго ждать, но он настойчиво повторял, что должен встретиться с вами как можно скорее.
— В самом деле? С тех пор как мсье Давиду стал покровительствовать Наполеон, он редко беспокоит меня без особой нужды. — Рауль направился в салон. — Надеюсь, ты оказал ему надлежащий прием?
Дворецкий энергично кивнул.
— Ну, конечно, мсье. Он известный человек и талантливый художник.
Губы Рауля скривила презрительная улыбка. Недоумки, они считают, что те, кто стоит рядом с Наполеоном Бонапартом, несут на себе не только отблеск его славы, но и представляют ценность сами по себе. Надо бы как-нибудь преподать им, что самый умный тот, кто стоит за троном. Он распахнул деревянные с инкрустацией двери.
— О, Жак-Луи! Как я рад видеть тебя. Предупреди ты о своем приходе, я постарался бы сократить свой визит или отменил бы вовсе.
— Я и сам не знал об этом. — Давид поднялся. — Ко мне сегодня неожиданно пришел человек.
— Наполеон? — вскинул брови Рауль.
Давид нетерпеливо отмахнулся, не принимая шутливого тона.
— Неужто ты думаешь, что я прибежал бы к тебе, будь это Наполеон? Нет. Совсем другого полета птица. — Он помолчал. — Шарль Девилл.
Рауль постарался сохранить прежнее выражение лица.
— Какая… неожиданность! И как поживает наш дорогой друг?
— Он встревожен. И спрашивал меня, где ему найти Рауля Камбре.
— И ты сказал ему?
— Конечно, нет. Я дал клятву хранить твое имя в тайне, когда ты сменил его.
И эту тайну скрепила весьма кругленькая сумма, врученная Раулем.
— Коньяк?
Давид покачал головой.
— Я тороплюсь. Меня ждет незаконченная картина. Я и без того потерял массу времени, дожидаясь тебя.
— Не уходи. — Рауль налил рюмку, чувствуя потребность подкрепить себя. — Что ты имел в виду под словом «встревожен»?
— То, что есть — испуган, взволнован. И с пафосом уверял, что должен непременно увидеться с тобой, чтобы выяснить все. Он сказал, что приехал в Париж прошлой ночью.
— И немедленно явился к тебе? Интересно.
— Он знал, что мы с тобой были друзьями. Рауль никогда не считал Давида своим другом, у него друзей и быть не могло. Просто, как определил он для себя, использовал еще одного дурака, не больше, чем всех остальных.
— Прекрасный друг, а что его привело сюда? Он похож на того Шарля, каким был прежде?
— Нет. Сильно исхудал, изрядно обтрепан. — Давид нахмурился. — И я почувствовал истинное сочувствие к нему как к художнику. — И тут же поправился: — Хотя, конечно, он совсем другого склада, чем я.
— Конечно. Такого мастера, как ты, нет. Весь Париж знает, какой ты блестящий живописец.
— Не лги, — капризно проговорил Давид. — Я живу спокойной обеспеченной жизнью, и явления из твоего прошлого весьма докучают мне. Сначала этот Жан Жильом, наводящий справки для герцога Морландского. Теперь заявился и сам Девилл.
Раулю пришлось сделать над собой усилие, чтобы не напомнить Давиду, откуда взялось его нынешнее благосостояние. В том смутном времени, что наступило после казни Робеспьера, Раулю удалось сделать все, чтобы сохранить свое влияние и положение. Но, может, и стоило бы указать Давиду, что всем тот обязан ему, тому, кто стоит за троном его славы придворного живописца.
— Вполне естественно, что тени прошлого беспокоят нас. То была ужасная пора. — Он сокрушенно вздохнул. — Я помню, с каким жаром и пылом ты окунулся в революционную лихорадку. И отдался тем восхитительным обязанностям, которые предоставляла маленькая гильотина.
Давид вспыхнул от негодования.
— Сейчас иные времена! — И, не выдержав, вскочил с кресла. — Девилл — призрак из твоего, а не из моего прошлого. Я тебя предупредил и теперь умываю руки.
— Но, боюсь, он может снова побеспокоить тебя, — заметил Рауль. — Выброшенные из привычной жизни, люди становятся назойливыми и докучными. И твоя нынешняя слава померкнет, если на нее падет тень прошлого. Наполеон, вспомнив твою бурную революционную деятельность, может засомневаться, так ли уж ты верен ему.
— В таком случае, останови Девилла, — предложил Давид. — Поговори с ним. Я не хочу иметь к этому никакого отношения.
— А разве я сказал, что ты имеешь? — Голос Рауля стал более проникновенным. — Разумеется, я непременно переговорю с ним, и он отправится восвояси. Просто мне нужна твоя помощь, чтобы встретиться с ним. Я считаю, для нашего же спокойствия о ней никто не должен знать. Где его найти?
— Шарль сказал, что будет ждать известий от меня на улице Гренадье, восемнадцать.
— Напиши ему, что тебе удалось найти старого друга Рауля, который горит желанием свидеться с ним и рад его возвращению во Францию. Сообщи, что Рауль будет в кафе «Дюмон» на западном берегу, завтра в одиннадцать вечера.
— А почему бы ему не прийти прямо сюда?
— Мой дорогой Жак-Луи. — Рауль обвел взглядом роскошную обстановку салона. — Ты же сам сказал, что он истощен и оборван. Неразумно приводить к себе неудачника, он может почувствовать зависть и потребовать поделиться богатством. Надеюсь, тебе не пришло в голову похваляться, как к тебе благоволит наш несравненный император?
Вопрос Рауля захватил Давида врасплох.
— Я не хвастался. Ты же знаешь, деньги мало значат для меня. Но я сообщил ему, что стал самым известным художником.
Рауль с удовлетворенной усмешкой кивнул.
— Вот почему для нас обоих намного удобнее избавиться от этого человека, отправив ему записку. Выбрось его из головы. Я всегда помогал тебе. Помогу и на этот раз.
Давид с облегчением вздохнул.
— Спасибо тебе, Рауль. Ты же знаешь, художники не способны пачкать руки в такой грязи. — Он шагнул к двери. — Предоставляю это тебе. До свидания.
— До свидания, мой друг. — Как только дверь за Давидом закрылась, улыбка сошла с лица Рауля. И он резко поставил рюмку на столик.
Этот неуправляемый Шарль вечно возникал в самое неподходящее время, угрожая его благополучию. Позволив молодому художнику уехать, Рауль совершил промах, за который расплачивается годами непроходящей тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99