у ворот люди Дарио тщательно проверили каждого гостя.
Аллегрето был потрясен тем, что она сделала. Он в этом не участвовал, но любил ее и мечту о княжестве, где власть держится не на страхе и тирании. Он любил хрупкое согласие, которое она поддерживала только силой воли, доверием и неодолимым упрямством. Даже составив тысячу гороскопов, он бы не смог предсказать ничего подобного. Его леди принцесса осмелилась сделать былью то, что ни один живущий человек не надеялся увидеть даже во сне.
Аллегрето не знал, действительно ли она поверила, что он не пытался убить ее английского любовника. Она не стала поднимать из-за этого шум во время празднований, чтобы избежать арестов и шквала обвинений. Но когда она приняла на веру его слово, только слово, это было как окно, пробитое Лигурио в стене, лучом солнца, проникшим туда, где до сих пор царила темнота.
Дарио, Маттео и один из людей Франко исполняли за главным столом роль проверяющих. Что стало очередным поводом для перешептывания гостей: мол, сын Франко все еще служит Навоне. Теперь подросший Маттео был более уверен в себе. Традиционный глоток он сделал, глядя поверх кубка на Аллегрето странным немигающим взглядом.
Тот мгновенно насторожился, поняв, что позволил себе отвлечься, да еще на таком открытом месте. Кроме него, лишь Дарио заметил мимолетное движение мальчика, когда тот ставил чистые серебряные тарелки и клал рядом тупые ножи.
Аллегрето с преувеличенной любезностью наклонился к советнику и предложил отрезать кусок мяса. Он подвинул ему тарелку и слегка поднял ее, ощутив под нею полоску бумаги. Он сделал вид, что целиком поглощен своим делом и чуть не уронил со стола поднос. Затем криво улыбнулся соседу, извиняясь за неловкость, а полоска бумаги незаметно упала в салфетку, лежавшую у него на коленях.
Устроить встречу не составило большого труда. Когда обед закончился и принцесса вместе с подвыпившими гостями удалилась в свою приемную, Маттео просто сказал Дарио, что хочет выгулять Нима, и спросил Аллегрето, не желает ли он присоединиться. Дарио пожал плечами, напомнил, что Маттео должен быть в постели до вечерней службы, и незаметно поднял левую руку – знак безопасности для Аллегрето.
Тот кивнул и вышел. Он не сомневался, что за ним следят, но Маттео хорошо выбрал место.
Ним резвился на турнирном поле, освещенном луной. Аллегрето шел рядом с мальчиком, не позволяя себе особо радоваться ощущению свободы после месяцев заключения. Возле наскоро сколоченных помостов для зрителей Аллегрето остановился. Сначала он хотел было сказать Маттео, как тот вырос за последнее время, но вспомнил свое детское отвращение, когда это говорили ему.
– Что происходит? – спросил Аллегрето, облокотившись на прочное ограждение.
– Вы не должны меня бояться, – сказал Маттео.
– Правда? Ты что, забыл все способы убить меня, которым я тебя учил?
– Нет! Я имел в виду... не думайте, что я переметнулся к Риате.
– Ты – сам Риата. Я никогда не хотел, чтобы ты забыл это.
– Нет, я... да... Но... – Голос у Маттео дрогнул. – Она хочет, чтобы я подружился со своим отцом.
– Я слышал.
– Вы не против? – с беспокойством спросил мальчик.
Аллегрето пожал плечами.
– Он твой отец. В Библии сказано, что родителей надо почитать.
– Вы дружили со своим отцом?
– Нет, – коротко засмеялся Аллегрето, сжав руками поручень. – Но я был незаконнорожденным сыном.
– Полагаю, это другое.
– Совсем другое.
Маттео присел на корточки и стал выдергивать траву.
– Вы любили своего отца?
Аллегрето подумал, что ему не следовало приходить. Он внимательно глядел на бегающего по полю Нима.
– Я любил его, – наконец сказал он.
– Мне хотелось, чтобы моим отцом были вы. Я вас люблю.
Аллегрето почувствовал, как внутри у него что-то дрогнуло. Он словно увидел круговорот ненависти, заговоров, бесконечных страхов. Увидел, как сам стал орудием в руках Джино и потом точно так же поступил с Маттео.
– Франко не возражает, если я делаю ошибки, – сказал мальчик, будто споря с кем-то. – Он говорит, его это не волнует, потому что я его сын.
Аллегрето молчал, уставившись в темноту.
– Я не хочу любить его, – беспомощно прошептал Маттео. – Но англичанин собирается его убить.
– Англичанин?
– Синьор Раймон. Однажды ночью я гулял с Нимом и случайно услышал, как он с кем-то разговаривал. Очень тихо, но я слышал имя отца. И они не хотели, чтобы их видели.
– С кем он разговаривал? На каком языке?
– Я не смог рассмотреть. Они были надо мной, на крепостном валу. Они говорили по-французски. Я узнал англичанина по его выговору.
– Что ты еще слышал?
– Только имя Франко и разговор о деньгах. Второй говорил про золото.
– Когда?
– Ночей десять назад.
– Ты сказал об этом Дарио?
– Нет. Меня не волнует, если они убьют Франко. Он – Риата. – Голос у мальчика снова дрогнул. – Но я подумал, что надо сказать вам.
Неожиданно закончив исследование драпировки помоста для зрителей, Ним сделал прыжок, замер и громко залаял. На дорожке, ведущей к полю, замелькал свет факелов, появились люди. Ним с рычанием кинулся вперед, остановившись между Аллегрето с Маттео и незваными гостями. Потом вдруг приветственно завилял хвостом.
Мимо него, хромая, прошел Франко, за ним следовали еще человек пять.
– Маттео, оставь его, – сказал Франко.
Аллегрето легонько подтолкнул мальчика:
– Иди.
Тот сопротивлялся, ухватившись за его руку. Ним перестал обнюхивать ноги Франко и радостно бросился к мальчику.
– Забери его с собой, Маттео. Почитай отца своего, – насмешливо произнес Аллегрето и снова подтолкнул его.
Маттео схватил Нима за ошейник, но продолжал стоять. Аллегрето кивнул Франко.
– Желаю тебе приятного вечера. – Он перепрыгнул через ограждение и ушел в темноту.
Он не мог попасть в цитадель снаружи, но внутри знал каждый закоулок. Франко оставил следы своего пребывания только в покоях Лигурио: заменил изображения женщин, играющих в шахматы и собирающих цветы, на сцены охоты и турниров.
Прикрыв рукой свечу, Аллегрето шел по темным комнатам на верхнем этаже главной башни. Алхимические приборы давно исчезли, но библиотека осталась нетронутой. Он вспомнил принца и мальчика, жадно внимающего ласковым словам и рассказам о том, чего никогда не знал. Они говорили о науке, истории, политике. Даже спорили иногда, чего Аллегрето никогда бы не позволил себе с Джино.
Здесь, среди книг Лигурио он пытался осмыслить происходящее. Он не понимал Франко Пьетро. Минул год, Франко должен был что-то предпринять, вернуть себе Монтеверде и навсегда избавиться от Навона. Это нападение на англичанина – слишком неумелая попытка, бессмысленная и совершенно не похожая на Франко. Маттео думал, что Раймон де Клер взял деньги за убийство его отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Аллегрето был потрясен тем, что она сделала. Он в этом не участвовал, но любил ее и мечту о княжестве, где власть держится не на страхе и тирании. Он любил хрупкое согласие, которое она поддерживала только силой воли, доверием и неодолимым упрямством. Даже составив тысячу гороскопов, он бы не смог предсказать ничего подобного. Его леди принцесса осмелилась сделать былью то, что ни один живущий человек не надеялся увидеть даже во сне.
Аллегрето не знал, действительно ли она поверила, что он не пытался убить ее английского любовника. Она не стала поднимать из-за этого шум во время празднований, чтобы избежать арестов и шквала обвинений. Но когда она приняла на веру его слово, только слово, это было как окно, пробитое Лигурио в стене, лучом солнца, проникшим туда, где до сих пор царила темнота.
Дарио, Маттео и один из людей Франко исполняли за главным столом роль проверяющих. Что стало очередным поводом для перешептывания гостей: мол, сын Франко все еще служит Навоне. Теперь подросший Маттео был более уверен в себе. Традиционный глоток он сделал, глядя поверх кубка на Аллегрето странным немигающим взглядом.
Тот мгновенно насторожился, поняв, что позволил себе отвлечься, да еще на таком открытом месте. Кроме него, лишь Дарио заметил мимолетное движение мальчика, когда тот ставил чистые серебряные тарелки и клал рядом тупые ножи.
Аллегрето с преувеличенной любезностью наклонился к советнику и предложил отрезать кусок мяса. Он подвинул ему тарелку и слегка поднял ее, ощутив под нею полоску бумаги. Он сделал вид, что целиком поглощен своим делом и чуть не уронил со стола поднос. Затем криво улыбнулся соседу, извиняясь за неловкость, а полоска бумаги незаметно упала в салфетку, лежавшую у него на коленях.
Устроить встречу не составило большого труда. Когда обед закончился и принцесса вместе с подвыпившими гостями удалилась в свою приемную, Маттео просто сказал Дарио, что хочет выгулять Нима, и спросил Аллегрето, не желает ли он присоединиться. Дарио пожал плечами, напомнил, что Маттео должен быть в постели до вечерней службы, и незаметно поднял левую руку – знак безопасности для Аллегрето.
Тот кивнул и вышел. Он не сомневался, что за ним следят, но Маттео хорошо выбрал место.
Ним резвился на турнирном поле, освещенном луной. Аллегрето шел рядом с мальчиком, не позволяя себе особо радоваться ощущению свободы после месяцев заключения. Возле наскоро сколоченных помостов для зрителей Аллегрето остановился. Сначала он хотел было сказать Маттео, как тот вырос за последнее время, но вспомнил свое детское отвращение, когда это говорили ему.
– Что происходит? – спросил Аллегрето, облокотившись на прочное ограждение.
– Вы не должны меня бояться, – сказал Маттео.
– Правда? Ты что, забыл все способы убить меня, которым я тебя учил?
– Нет! Я имел в виду... не думайте, что я переметнулся к Риате.
– Ты – сам Риата. Я никогда не хотел, чтобы ты забыл это.
– Нет, я... да... Но... – Голос у Маттео дрогнул. – Она хочет, чтобы я подружился со своим отцом.
– Я слышал.
– Вы не против? – с беспокойством спросил мальчик.
Аллегрето пожал плечами.
– Он твой отец. В Библии сказано, что родителей надо почитать.
– Вы дружили со своим отцом?
– Нет, – коротко засмеялся Аллегрето, сжав руками поручень. – Но я был незаконнорожденным сыном.
– Полагаю, это другое.
– Совсем другое.
Маттео присел на корточки и стал выдергивать траву.
– Вы любили своего отца?
Аллегрето подумал, что ему не следовало приходить. Он внимательно глядел на бегающего по полю Нима.
– Я любил его, – наконец сказал он.
– Мне хотелось, чтобы моим отцом были вы. Я вас люблю.
Аллегрето почувствовал, как внутри у него что-то дрогнуло. Он словно увидел круговорот ненависти, заговоров, бесконечных страхов. Увидел, как сам стал орудием в руках Джино и потом точно так же поступил с Маттео.
– Франко не возражает, если я делаю ошибки, – сказал мальчик, будто споря с кем-то. – Он говорит, его это не волнует, потому что я его сын.
Аллегрето молчал, уставившись в темноту.
– Я не хочу любить его, – беспомощно прошептал Маттео. – Но англичанин собирается его убить.
– Англичанин?
– Синьор Раймон. Однажды ночью я гулял с Нимом и случайно услышал, как он с кем-то разговаривал. Очень тихо, но я слышал имя отца. И они не хотели, чтобы их видели.
– С кем он разговаривал? На каком языке?
– Я не смог рассмотреть. Они были надо мной, на крепостном валу. Они говорили по-французски. Я узнал англичанина по его выговору.
– Что ты еще слышал?
– Только имя Франко и разговор о деньгах. Второй говорил про золото.
– Когда?
– Ночей десять назад.
– Ты сказал об этом Дарио?
– Нет. Меня не волнует, если они убьют Франко. Он – Риата. – Голос у мальчика снова дрогнул. – Но я подумал, что надо сказать вам.
Неожиданно закончив исследование драпировки помоста для зрителей, Ним сделал прыжок, замер и громко залаял. На дорожке, ведущей к полю, замелькал свет факелов, появились люди. Ним с рычанием кинулся вперед, остановившись между Аллегрето с Маттео и незваными гостями. Потом вдруг приветственно завилял хвостом.
Мимо него, хромая, прошел Франко, за ним следовали еще человек пять.
– Маттео, оставь его, – сказал Франко.
Аллегрето легонько подтолкнул мальчика:
– Иди.
Тот сопротивлялся, ухватившись за его руку. Ним перестал обнюхивать ноги Франко и радостно бросился к мальчику.
– Забери его с собой, Маттео. Почитай отца своего, – насмешливо произнес Аллегрето и снова подтолкнул его.
Маттео схватил Нима за ошейник, но продолжал стоять. Аллегрето кивнул Франко.
– Желаю тебе приятного вечера. – Он перепрыгнул через ограждение и ушел в темноту.
Он не мог попасть в цитадель снаружи, но внутри знал каждый закоулок. Франко оставил следы своего пребывания только в покоях Лигурио: заменил изображения женщин, играющих в шахматы и собирающих цветы, на сцены охоты и турниров.
Прикрыв рукой свечу, Аллегрето шел по темным комнатам на верхнем этаже главной башни. Алхимические приборы давно исчезли, но библиотека осталась нетронутой. Он вспомнил принца и мальчика, жадно внимающего ласковым словам и рассказам о том, чего никогда не знал. Они говорили о науке, истории, политике. Даже спорили иногда, чего Аллегрето никогда бы не позволил себе с Джино.
Здесь, среди книг Лигурио он пытался осмыслить происходящее. Он не понимал Франко Пьетро. Минул год, Франко должен был что-то предпринять, вернуть себе Монтеверде и навсегда избавиться от Навона. Это нападение на англичанина – слишком неумелая попытка, бессмысленная и совершенно не похожая на Франко. Маттео думал, что Раймон де Клер взял деньги за убийство его отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94