Запуганное одинокое создание вызывало жалость и сочувствие у всех обитателей Ненвернесса. Мысль, что племянница превратилась в живой призрак, преисполняла Кэтрин чувством вины. Однако уже ничто не могло повлиять на ее всепоглощающую любовь к Хью.
Глава 25
Было бы не совсем правильно назвать местность к северу от Ненвернесса болотом. Справа, ближе к морю, простиралась равнина со скудной растительностью, упрямо пробивавшейся вверх, несмотря на соленый воздух и резкий океанский ветер. Слева, там, где проходила дорога, соединявшая Ненвернесс с остальным миром, земля бугрилась, словно вздыбленная сказочным великаном, прятавшимся в ее недрах, то и дело попадались кочки и небольшие холмики, заросшие травой. Именно там Кэтрин обнаружила извилистый ручеек, который стыдливо прятался в овраге.
Они с Уильямом шли вдоль журчащего ручья, мальчик бежал впереди, иногда оборачиваясь к матери и сообщая ей об очередной находке, представлявшейся увлекательной его пытливому уму. А Кэтрин восхищалась суровой красотой плоских черных камней, видневшихся в кристально чистой воде. Они только что миновали место, где ручеек превращался в небольшой пруд, словно природа нарочно сделала тут углубление, наполнив его прозрачной ледяной водой. Надо отыскать его летом, чтобы устроиться с Уильямом на берегу и поболтать в воде ногами.
Но когда она объявила сыну, что теперь слишком холодно для подобных занятий, тот начал канючить. Неприятная, на взгляд Кэтрин, привычка возникла у мальчика совсем недавно.
— Ты никогда ничего не разрешаешь!
Кэтрин подняла брови. Будь сын постарше, она могла бы напомнить ему о щенке с сомнительной родословной, который, раз появившись в их комнатах, обосновался там навсегда. Не вступая в пререкания, она лишь покачала головой, и Уильяму ничего не оставалось, как со вздохом подчиниться.
Кэтрин считала разговор законченным, поэтому очень удавилась, когда услышала за спиной плеск воды. Она бросилась к пруду.
— Как тебе не стыдно, Уильям! Я же сказала, что еще слишком холодно.
— Джейк говорит, что я маменькин сынок.
— А что такое маменькин сынок? — удивилась Кэтрин.
— Неженка.
Сын метнул на нее воинственный взгляд, но уже через секунду она поняла, что сейчас Уильям отстаивает то, чего она сама для него желала, — право иметь друзей, чувствовать причастность к их маленькому сообществу, право радоваться жизни. И кстати, свободу от прежних страданий и возможность открыто выражать свои чувства. Тем не менее неожиданное проявление самостоятельности застало ее врасплох.
— Дождаться теплой погоды и не лезть в ледяную воду совсем не означает быть неженкой, Уильям, — спокойно произнесла она. — Джейк мог бы заодно посоветовать тебе хотя бы изредка думать.
— А я не хочу думать, — заявил мальчик. — Хочу играть.
— Летом ты сможешь играть сколько угодно, — заверила Кэтрин, но Уильям, как все дети, жил сегодняшним днем. По его представлениям, до завтра слишком далеко, а год казался ему вечностью.
— Ты всегда откладываешь на потом, — упрямо пробубнил он. — А лэрд наверняка разрешил бы.
— Лэрд тебе никто, а я твоя мать. И я не разрешаю. Снимай поживее ботинки, пока не простудился, они насквозь мокрые.
Мальчик неохотно повиновался, а Кэтрин, услышав в очередной раз любимую фразу Уильяма «Это несправедливо», решительно объявила, что они возвращаются в Ненвернесс.
К вечеру у Уильяма начался сильный кашель, и она всю ночь провела у его постели.
Все происходило как весной и предыдущей зимой. Возможно, на этот раз склонность Уильяма к простудам усугубилась из-за купания в холодной воде, на что Кэтрин собиралась обратить внимание сына, когда он поправится. А пока она ухаживала за ним, растирала камфарой, заставляла дышать горячим паром и поила травяными настоями.
По-кроличьи сморщив нос, — обычно Уильям приходил в восторг от ее гримасы, — Кэтрин вызвала у него улыбку, зато травяной настой совсем не обрадовал мальчика, он недовольно скривился. Но мать не отставала, пока лекарство не было выпито до конца. Улыбнувшись, она подоткнула одеяло.
— Знаешь, ночью выпал снег. Поправляйся быстрее, мы сходим в лес и полюбуемся на сосульки.
Малыш вяло кивнул. Наклонившись, Кэтрин поцеловала его в лоб, заодно проверяя температуру.
Жаль, с улыбкой размышлял Хью, что прежние его женщины не обладали качествами, имевшимися у Кэтрин в избытке. Дело не в кружевах и шелках, не в пламенеющих губах или прекрасных глазах, даже не в роскошной груди. Это не связано ни с расчетливым кокетством, ни с соблазнительной улыбкой или жеманной походкой.
Кэтрин отличало то, что было заложено в ее характере, — нежность, доброта, способность к сочувствию. И эти качества поистине бесценны.
Хью шагнул от двери в комнату. Заметив его, Уильям попытался сесть в кровати, глаза заблестели от радости.
— Как вы себя чувствуете, мастер Уильям? — поинтересовался лэрд.
— Поправляется, — ответила Кэтрин, воодушевленная присутствием любимого.
Впрочем, она давно перестала волноваться, ибо, признав свою любовь, избавилась от мелких страхов и беспокойства. На мгновение она представила Хью обнаженным и, смутившись, обернулась к сыну. Когда она прикоснулась губами к его лбу, он показался ей холодным. Может, температура и в самом деле упала, а может, губы у нее слишком горячие.
Кэтрин никогда не мечтала о плотских утехах, пока в ее жизни не появился лэрд Ненвернесса. Она всегда была целомудренной, скромной, послушной женщиной, не задумывалась о форме мужских бедер или ширине груди. И уж конечно, не могла представить, что вонзится ногтями в мужскую спину, а потом будет жадно зализывать соленые царапины. В том, что теперь ее одолевают подобные мысли, повинен Хью, решила Кэтрин и с упреком взглянула на него, вызвав у лэрда улыбку.
Она совершенно непредсказуема, его невзрачная серая пташка. На людях скрывает чувства, но, оставшись с ним наедине, выдает себя с головой. Малейшее движение души сразу отражалось на лице Кэтрин. Вот и сейчас при его появлении в глазах у нее появился скрытый огонь, означавший желание.
Присев на корточки возле кровати Уильяма, лэрд взял его за руку. «Какая трогательная картина!» — умилилась Кэтрин. Маленькая ручонка сына покоилась в громадной ладони Хью, словно в гнезде.
Улыбнувшись зардевшемуся от смущения мальчику, он легонько убрал волосы у него со лба. Уильям станет красивым мужчиной, когда вырастет. Наверное, их с Кэтрин дети были бы такими же.
Только сейчас Макдональд впервые задумался о ребенке, которого потеряла Сара. Все произошло столь внезапно, что настоящего горя он не почувствовал, но, видимо, женщины устроены по-другому и острее переживают утрату. Его попытки навестить жену встречали яростное сопротивление Агнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Глава 25
Было бы не совсем правильно назвать местность к северу от Ненвернесса болотом. Справа, ближе к морю, простиралась равнина со скудной растительностью, упрямо пробивавшейся вверх, несмотря на соленый воздух и резкий океанский ветер. Слева, там, где проходила дорога, соединявшая Ненвернесс с остальным миром, земля бугрилась, словно вздыбленная сказочным великаном, прятавшимся в ее недрах, то и дело попадались кочки и небольшие холмики, заросшие травой. Именно там Кэтрин обнаружила извилистый ручеек, который стыдливо прятался в овраге.
Они с Уильямом шли вдоль журчащего ручья, мальчик бежал впереди, иногда оборачиваясь к матери и сообщая ей об очередной находке, представлявшейся увлекательной его пытливому уму. А Кэтрин восхищалась суровой красотой плоских черных камней, видневшихся в кристально чистой воде. Они только что миновали место, где ручеек превращался в небольшой пруд, словно природа нарочно сделала тут углубление, наполнив его прозрачной ледяной водой. Надо отыскать его летом, чтобы устроиться с Уильямом на берегу и поболтать в воде ногами.
Но когда она объявила сыну, что теперь слишком холодно для подобных занятий, тот начал канючить. Неприятная, на взгляд Кэтрин, привычка возникла у мальчика совсем недавно.
— Ты никогда ничего не разрешаешь!
Кэтрин подняла брови. Будь сын постарше, она могла бы напомнить ему о щенке с сомнительной родословной, который, раз появившись в их комнатах, обосновался там навсегда. Не вступая в пререкания, она лишь покачала головой, и Уильяму ничего не оставалось, как со вздохом подчиниться.
Кэтрин считала разговор законченным, поэтому очень удавилась, когда услышала за спиной плеск воды. Она бросилась к пруду.
— Как тебе не стыдно, Уильям! Я же сказала, что еще слишком холодно.
— Джейк говорит, что я маменькин сынок.
— А что такое маменькин сынок? — удивилась Кэтрин.
— Неженка.
Сын метнул на нее воинственный взгляд, но уже через секунду она поняла, что сейчас Уильям отстаивает то, чего она сама для него желала, — право иметь друзей, чувствовать причастность к их маленькому сообществу, право радоваться жизни. И кстати, свободу от прежних страданий и возможность открыто выражать свои чувства. Тем не менее неожиданное проявление самостоятельности застало ее врасплох.
— Дождаться теплой погоды и не лезть в ледяную воду совсем не означает быть неженкой, Уильям, — спокойно произнесла она. — Джейк мог бы заодно посоветовать тебе хотя бы изредка думать.
— А я не хочу думать, — заявил мальчик. — Хочу играть.
— Летом ты сможешь играть сколько угодно, — заверила Кэтрин, но Уильям, как все дети, жил сегодняшним днем. По его представлениям, до завтра слишком далеко, а год казался ему вечностью.
— Ты всегда откладываешь на потом, — упрямо пробубнил он. — А лэрд наверняка разрешил бы.
— Лэрд тебе никто, а я твоя мать. И я не разрешаю. Снимай поживее ботинки, пока не простудился, они насквозь мокрые.
Мальчик неохотно повиновался, а Кэтрин, услышав в очередной раз любимую фразу Уильяма «Это несправедливо», решительно объявила, что они возвращаются в Ненвернесс.
К вечеру у Уильяма начался сильный кашель, и она всю ночь провела у его постели.
Все происходило как весной и предыдущей зимой. Возможно, на этот раз склонность Уильяма к простудам усугубилась из-за купания в холодной воде, на что Кэтрин собиралась обратить внимание сына, когда он поправится. А пока она ухаживала за ним, растирала камфарой, заставляла дышать горячим паром и поила травяными настоями.
По-кроличьи сморщив нос, — обычно Уильям приходил в восторг от ее гримасы, — Кэтрин вызвала у него улыбку, зато травяной настой совсем не обрадовал мальчика, он недовольно скривился. Но мать не отставала, пока лекарство не было выпито до конца. Улыбнувшись, она подоткнула одеяло.
— Знаешь, ночью выпал снег. Поправляйся быстрее, мы сходим в лес и полюбуемся на сосульки.
Малыш вяло кивнул. Наклонившись, Кэтрин поцеловала его в лоб, заодно проверяя температуру.
Жаль, с улыбкой размышлял Хью, что прежние его женщины не обладали качествами, имевшимися у Кэтрин в избытке. Дело не в кружевах и шелках, не в пламенеющих губах или прекрасных глазах, даже не в роскошной груди. Это не связано ни с расчетливым кокетством, ни с соблазнительной улыбкой или жеманной походкой.
Кэтрин отличало то, что было заложено в ее характере, — нежность, доброта, способность к сочувствию. И эти качества поистине бесценны.
Хью шагнул от двери в комнату. Заметив его, Уильям попытался сесть в кровати, глаза заблестели от радости.
— Как вы себя чувствуете, мастер Уильям? — поинтересовался лэрд.
— Поправляется, — ответила Кэтрин, воодушевленная присутствием любимого.
Впрочем, она давно перестала волноваться, ибо, признав свою любовь, избавилась от мелких страхов и беспокойства. На мгновение она представила Хью обнаженным и, смутившись, обернулась к сыну. Когда она прикоснулась губами к его лбу, он показался ей холодным. Может, температура и в самом деле упала, а может, губы у нее слишком горячие.
Кэтрин никогда не мечтала о плотских утехах, пока в ее жизни не появился лэрд Ненвернесса. Она всегда была целомудренной, скромной, послушной женщиной, не задумывалась о форме мужских бедер или ширине груди. И уж конечно, не могла представить, что вонзится ногтями в мужскую спину, а потом будет жадно зализывать соленые царапины. В том, что теперь ее одолевают подобные мысли, повинен Хью, решила Кэтрин и с упреком взглянула на него, вызвав у лэрда улыбку.
Она совершенно непредсказуема, его невзрачная серая пташка. На людях скрывает чувства, но, оставшись с ним наедине, выдает себя с головой. Малейшее движение души сразу отражалось на лице Кэтрин. Вот и сейчас при его появлении в глазах у нее появился скрытый огонь, означавший желание.
Присев на корточки возле кровати Уильяма, лэрд взял его за руку. «Какая трогательная картина!» — умилилась Кэтрин. Маленькая ручонка сына покоилась в громадной ладони Хью, словно в гнезде.
Улыбнувшись зардевшемуся от смущения мальчику, он легонько убрал волосы у него со лба. Уильям станет красивым мужчиной, когда вырастет. Наверное, их с Кэтрин дети были бы такими же.
Только сейчас Макдональд впервые задумался о ребенке, которого потеряла Сара. Все произошло столь внезапно, что настоящего горя он не почувствовал, но, видимо, женщины устроены по-другому и острее переживают утрату. Его попытки навестить жену встречали яростное сопротивление Агнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80