По словам горничной, Сара понемногу выздоравливала, с каждым днем становясь крепче духом и телом, но не желала видеть супруга — утверждение, вызывавшее у лэрда смешанное чувство облегчения и вины.
— Я слышал, со вчерашнего дня кое-кто стал на год старше, — лукаво прищурился Хью, доставая из кармана сверток и протягивая мальчику. Тот принялся нетерпеливо разрывать бумагу, сияя от радостного предвкушения, а увидев подарок, с восторгом повернулся к своему кумиру.
— Только посмотри, мамочка! — воскликнул малыш, протягивая ей руку. На крохотной ладони лежала миниатюрная копия броши Макдональдов. Серебристая поверхность ярко блестела, маленький рубиновый глазок словно подмигивал. — Спасибо, сэр, — задыхающимся от счастья голосом пролепетал Уильям.
Лэрд не догадывался, как хотелось мальчику ощутить себя частицей Ненвернесса, почувствовать, что здесь он в безопасности, что его любят и ценят. Своим подарком Макдональд преподнес сыну Кэтрин нечто большее, чем просто брошь, — чувство принадлежности к многочисленному и влиятельному клану, связанному не только кровными узами.
Никогда еще Кэтрин не любила Хью так, как в эту минуту.
— Можно положить ее под подушку? Ну пожалуйста, ма!
Та сияла от радости не меньше сына.
— Можно, дорогой. А когда ты поправишься, непременно покажи ее Джейку.
— Ты не мог выбрать более удачного подарка, — сказала Кэтрин, идя к двери вместе с Хью.
Она подняла на него глаза, в которых он прочел все ее чувства. «Как легко угодить им обоим!» — подумал лэрд.
— Просто время пришло. Мальчики становятся членами клана даже в более юном возрасте. Обычно их воспитанием занимаются отцы, беря на себя ответственность за поведение сыновей.
— У Уильяма нет отца.
— А у меня нет сына.
«И ни то ни другое не изменишь», — с грустью подумала Кэтрин.
— Спасибо тебе.
Хью улыбнулся. Он бы подарил ей весь мир, не то что брошь.
— Ночью выпал снег.
То же самое она недавно сказала Уильяму, только в словах Хью был тайный смысл.
— Идем со мной барахтаться в снегу, — предложил он, сопровождая дерзкое приглашение плотоядной улыбкой.
Днем, когда тебя могут увидеть сотни любопытных глаз! Кэтрин пришла в ужас. Но бывают моменты, когда разуму приходится умолкнуть, особенно если ты не способна притворяться под взглядом столь проницательного человека, как Хью Макдональд.
— Пусть твой сын поспит, — сказал лэрд, заботливо укрывая Уильяма и щупая ему лоб. — Не волнуйся, скоро я доставлю тебя обратно в целости и сохранности.
Кэтрин улыбнулась, сдаваясь.
День, подобный сегодняшнему, невозможно забыть хотя бы из-за его красоты, думала она, любуясь игрой ледяных кристалликов на скалах, бледным зимним солнцем, постепенно согревавшим холодный воздух, пока сосульки на ветвях не начали таять. Их капли вспыхивали цветами радуги, затем нехотя падали на промерзшую землю. Вдали завыл какой-то зверь, и трудно было понять, что явилось причиной — голод, боль или торжество. Прозрачный зимний воздух ничем не пах, только из кухни доносился едкий запах дыма, такой близкий, успокаивающий. Хруст снега под ногами, ледяной поцелуй обжигающего ветра на щеках, от которого перехватывало дыхание, навсегда останутся в памяти Кэтрин. Над подобными воспоминаниями даже время не властно.
По мнению Хью, его возлюбленная никогда еще не выглядела такой прелестной. Припорошенная снегом, она смеялась без умолку, радуясь жизни. И ему вдруг захотелось разделить с Кэтрин эту радость.
Она могла бы улыбаться любимому бесконечно, но на холоде губы быстро мерзли. Тогда, чтобы выразить свои чувства, Кэтрин начала останавливаться через несколько шагов, порывисто обнимая Хью. Он включился в игру, стараясь пощекотать ее под толстым плащом, а она крепко прижималась к нему. Потом Кэтрин бежала впереди, а лэрд ее преследовал; когда они почти сталкивались, она вдруг оборачивалась и грозно шла на противника, согнув пальцы, словно дикий зверь, выпустивший когти. Вскоре оба настолько увлеклись, что забыли о морозе.
Отряхивая юбку от снега, Кэтрин любовалась Макдональдом. Привычный килт уступил место костюму из оленьей кожи. Гетры, облегавшие стройные ноги лэрда, завязаны под коленями кожаными тесемками. Довершали его наряд толстые перчатки на меху и плащ из овечьей шерсти, на поясе висел грозный меч, за спиной лук и колчан со стрелами.
— На кого ты собираешься охотиться, Хью? — лукаво поинтересовалась Кэтрин.
Как всегда, его имя в устах любимой подействовало на лэрда возбуждающе, и, судя по румянцу, она догадалась, о чем он думает.
Макдональда остановил ее взгляд, прямой, слегка дразнящий. На ее лице была радость дня, обещавшая ночные восторги. От всего облика — ощущение доверчивого счастья, как яркий свет, посылаемый солнцем на землю. Внезапно сердце у лэрда сжалось от боли.
Господи, как же он хочет, эту женщину! Не украдкой, не на одну ночь, не только в дни, когда он свободен от других обязанностей. Он хотел бы, прошептав ее имя, знать, что она придет, не возражал бы, если бы она явилась незваной. Укрывшись от темной холодной ночи в мире грез, он протянул бы руку, и Кэтрин взяла бы ее в свои ладони, прикоснулась нежными теплыми губами, развеяла бы его страхи, успокоила после ночного кошмара. Ему хотелось усадить ее рядом с собой за праздничный стол, представить гостям, хотелось, чтобы она родила ему детей, не стыдясь и не прячась.
На мгновение Хью закрыл глаза, а когда открыл, прежняя боль уступила место всепоглощающей радости.
Он молча раскрыл объятия, и Кэтрин шагнула к нему не раздумывая, забыв об осторожности, о возможных соглядатаях. Прижавшись лбом к его груди, она готова была плакать от счастья.
Будь он поэтом, то сумел бы найти слова, чтобы сказать Кэтрин, как много она для него значит, что любовь к ней сделала его лучше, не лишив ни чести, ни благородства. Но он человек действия, ученый, и чувствовал себя увереннее в мире цифр, а не цветистых метафор. И все же слова нашлись, простые, безыскусные, словно их произнес ребенок.
— Ты моя.
Всего два слова, но за ними море чувств и желаний. Слова, исполненные любви и нежности, к которым невозможно остаться равнодушной.
Вздохнув, Кэтрин на миг замерла, потом отступила, вглядываясь в торжественно-серьезное лицо Хью. Глаза смотрели, не мигая, как будто он приглашал заглянуть к нему в душу. В глубине этих глаз таились страсть, боль, одиночество… и еще отчаянное стремление найти родственную душу, свою вторую половину.
Он принадлежал ей. Принадлежал всегда, задолго до того, как она поняла это. Если бы они не встретились, каждый все равно искал бы другого. Жаль, что их судьбы не могут соединиться так же, как соединились души.
Между тем Хью тоже всматривался в Кэтрин, любуясь нежной линией ее подбородка, порозовевшим кончиком носа, глазами, взгляд которых он умел читать, словно раскрытую книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Я слышал, со вчерашнего дня кое-кто стал на год старше, — лукаво прищурился Хью, доставая из кармана сверток и протягивая мальчику. Тот принялся нетерпеливо разрывать бумагу, сияя от радостного предвкушения, а увидев подарок, с восторгом повернулся к своему кумиру.
— Только посмотри, мамочка! — воскликнул малыш, протягивая ей руку. На крохотной ладони лежала миниатюрная копия броши Макдональдов. Серебристая поверхность ярко блестела, маленький рубиновый глазок словно подмигивал. — Спасибо, сэр, — задыхающимся от счастья голосом пролепетал Уильям.
Лэрд не догадывался, как хотелось мальчику ощутить себя частицей Ненвернесса, почувствовать, что здесь он в безопасности, что его любят и ценят. Своим подарком Макдональд преподнес сыну Кэтрин нечто большее, чем просто брошь, — чувство принадлежности к многочисленному и влиятельному клану, связанному не только кровными узами.
Никогда еще Кэтрин не любила Хью так, как в эту минуту.
— Можно положить ее под подушку? Ну пожалуйста, ма!
Та сияла от радости не меньше сына.
— Можно, дорогой. А когда ты поправишься, непременно покажи ее Джейку.
— Ты не мог выбрать более удачного подарка, — сказала Кэтрин, идя к двери вместе с Хью.
Она подняла на него глаза, в которых он прочел все ее чувства. «Как легко угодить им обоим!» — подумал лэрд.
— Просто время пришло. Мальчики становятся членами клана даже в более юном возрасте. Обычно их воспитанием занимаются отцы, беря на себя ответственность за поведение сыновей.
— У Уильяма нет отца.
— А у меня нет сына.
«И ни то ни другое не изменишь», — с грустью подумала Кэтрин.
— Спасибо тебе.
Хью улыбнулся. Он бы подарил ей весь мир, не то что брошь.
— Ночью выпал снег.
То же самое она недавно сказала Уильяму, только в словах Хью был тайный смысл.
— Идем со мной барахтаться в снегу, — предложил он, сопровождая дерзкое приглашение плотоядной улыбкой.
Днем, когда тебя могут увидеть сотни любопытных глаз! Кэтрин пришла в ужас. Но бывают моменты, когда разуму приходится умолкнуть, особенно если ты не способна притворяться под взглядом столь проницательного человека, как Хью Макдональд.
— Пусть твой сын поспит, — сказал лэрд, заботливо укрывая Уильяма и щупая ему лоб. — Не волнуйся, скоро я доставлю тебя обратно в целости и сохранности.
Кэтрин улыбнулась, сдаваясь.
День, подобный сегодняшнему, невозможно забыть хотя бы из-за его красоты, думала она, любуясь игрой ледяных кристалликов на скалах, бледным зимним солнцем, постепенно согревавшим холодный воздух, пока сосульки на ветвях не начали таять. Их капли вспыхивали цветами радуги, затем нехотя падали на промерзшую землю. Вдали завыл какой-то зверь, и трудно было понять, что явилось причиной — голод, боль или торжество. Прозрачный зимний воздух ничем не пах, только из кухни доносился едкий запах дыма, такой близкий, успокаивающий. Хруст снега под ногами, ледяной поцелуй обжигающего ветра на щеках, от которого перехватывало дыхание, навсегда останутся в памяти Кэтрин. Над подобными воспоминаниями даже время не властно.
По мнению Хью, его возлюбленная никогда еще не выглядела такой прелестной. Припорошенная снегом, она смеялась без умолку, радуясь жизни. И ему вдруг захотелось разделить с Кэтрин эту радость.
Она могла бы улыбаться любимому бесконечно, но на холоде губы быстро мерзли. Тогда, чтобы выразить свои чувства, Кэтрин начала останавливаться через несколько шагов, порывисто обнимая Хью. Он включился в игру, стараясь пощекотать ее под толстым плащом, а она крепко прижималась к нему. Потом Кэтрин бежала впереди, а лэрд ее преследовал; когда они почти сталкивались, она вдруг оборачивалась и грозно шла на противника, согнув пальцы, словно дикий зверь, выпустивший когти. Вскоре оба настолько увлеклись, что забыли о морозе.
Отряхивая юбку от снега, Кэтрин любовалась Макдональдом. Привычный килт уступил место костюму из оленьей кожи. Гетры, облегавшие стройные ноги лэрда, завязаны под коленями кожаными тесемками. Довершали его наряд толстые перчатки на меху и плащ из овечьей шерсти, на поясе висел грозный меч, за спиной лук и колчан со стрелами.
— На кого ты собираешься охотиться, Хью? — лукаво поинтересовалась Кэтрин.
Как всегда, его имя в устах любимой подействовало на лэрда возбуждающе, и, судя по румянцу, она догадалась, о чем он думает.
Макдональда остановил ее взгляд, прямой, слегка дразнящий. На ее лице была радость дня, обещавшая ночные восторги. От всего облика — ощущение доверчивого счастья, как яркий свет, посылаемый солнцем на землю. Внезапно сердце у лэрда сжалось от боли.
Господи, как же он хочет, эту женщину! Не украдкой, не на одну ночь, не только в дни, когда он свободен от других обязанностей. Он хотел бы, прошептав ее имя, знать, что она придет, не возражал бы, если бы она явилась незваной. Укрывшись от темной холодной ночи в мире грез, он протянул бы руку, и Кэтрин взяла бы ее в свои ладони, прикоснулась нежными теплыми губами, развеяла бы его страхи, успокоила после ночного кошмара. Ему хотелось усадить ее рядом с собой за праздничный стол, представить гостям, хотелось, чтобы она родила ему детей, не стыдясь и не прячась.
На мгновение Хью закрыл глаза, а когда открыл, прежняя боль уступила место всепоглощающей радости.
Он молча раскрыл объятия, и Кэтрин шагнула к нему не раздумывая, забыв об осторожности, о возможных соглядатаях. Прижавшись лбом к его груди, она готова была плакать от счастья.
Будь он поэтом, то сумел бы найти слова, чтобы сказать Кэтрин, как много она для него значит, что любовь к ней сделала его лучше, не лишив ни чести, ни благородства. Но он человек действия, ученый, и чувствовал себя увереннее в мире цифр, а не цветистых метафор. И все же слова нашлись, простые, безыскусные, словно их произнес ребенок.
— Ты моя.
Всего два слова, но за ними море чувств и желаний. Слова, исполненные любви и нежности, к которым невозможно остаться равнодушной.
Вздохнув, Кэтрин на миг замерла, потом отступила, вглядываясь в торжественно-серьезное лицо Хью. Глаза смотрели, не мигая, как будто он приглашал заглянуть к нему в душу. В глубине этих глаз таились страсть, боль, одиночество… и еще отчаянное стремление найти родственную душу, свою вторую половину.
Он принадлежал ей. Принадлежал всегда, задолго до того, как она поняла это. Если бы они не встретились, каждый все равно искал бы другого. Жаль, что их судьбы не могут соединиться так же, как соединились души.
Между тем Хью тоже всматривался в Кэтрин, любуясь нежной линией ее подбородка, порозовевшим кончиком носа, глазами, взгляд которых он умел читать, словно раскрытую книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80