Властность была свойством его характера.
– Почему ты здесь? – Она спрятала руки за спину и крепко сжала их в кулаки. – Теперь тебе не нужны заложники, раз ты собираешься арестовать моего дядю. Или ты станешь отрицать, что вы весь день посвятили его поискам?
– С чего бы мне отрицать правду? – спросил он непринужденно.
– А когда вы его найдете, то повесите?
– Он сам сделал выбор, предпочел ослушаться, хотя вначале и принял условия нашей сделки. Так ведь, Лейтис?
– Он старик, и у него не осталось ничего, кроме грез о славе. Неужели ты не испытываешь к нему жалости?
– Испытываю до такой степени, что готов предложить тебе сделку. Возвращайся ко мне, и я пощажу твоего дядю.
Она смотрела на него, полная недоверия.
– Как это? Он ведь нарушил ваши законы.
– Я его прощу, – сказал он непринужденно. – Или заявлю, что он выживший из ума старый дурак, который воображает, что за пятьдесят лет мир не изменился. Никто в форту Уильям не захочет связываться со старым, дряхлым безумцем.
– Так я и поверила твоему слову, – сказала она как бы нехотя. – Я уже воспользовалась твоим гостеприимством, полковник, и отклоняю твое приглашение.
– Даже если это спасет твоего дядю?
– Уходи отсюда, Мясник!
– Меня зовут Алек, – возразил он невозмутимо. – Можешь обращаться ко мне «полковник», если мое имя тебе не нравится.
– Твое имя – англичанин, – сказала она сердито. – Англосакс. Поджигатель деревень. Ты перерезал наших овец и коров, вытоптал наши посевы и посягнул на наших женщин. Мясник – самое подходящее имя для тебя.
Его улыбка еще больше уязвила ее.
– Тебя это забавляет? – спросила она раздраженно.
– Да уж, не часто меня аттестуют таким образом и так основательно. Возвращайся со мной в форт, Лейтис, – сказал он мягко. – Если ты это сделаешь, я не стану больше искать твоего дядю.
– В качестве заложницы? Или твоей шлюхи? – спросила она, отшатнувшись от него.
Весь прошлый год ей приходилось бороться не только за мучительное выживание, но и с горем, которое ее постигло. Ведь она потеряла всех, кого любила. И она, и те люди, которых он встретил сегодня, до конца так и не покорились англичанам и держались вызывающе, чем снискали его восхищение.
И даже теперь она прожигала его яростным взглядом, с тем выражением, которое в детстве он часто видел на ее лице.
Его благородный жест, его намерение простить Хемиша могли быть расценены высшим командованием как помощь врагу. К тому же вряд ли поверят, что Хемиш – вовсе не ловкий, изворотливый и еще достаточно крепкий мятежник. Но Алек ей этого не сказал. Он только шагнул к ней, протянул руку и погладил ее по нежной щеке. Он провел пальцем по изгибу ее брови и нежно прижал его к ее шее в том месте, где бурно билась жилка. И ее сердце забилось, как пойманная птичка.
«Поклянись всем, что дорого для Макреев, что ты никому не скажешь о том, что мы тебе покажем». Он почти видел озорника Фергуса в тускло освещенной пещере, мог разглядеть даже веснушки, осыпавшие его переносицу. Интересно, пропали ли они с возрастом? Он видел и Джеймса, торжественного, гораздо более ответственного, чем его легкомысленный брат. Каким он стал мужчиной?
Фергус сделал тогда слишком глубокий надрез: у Алека до сих пор шрам на ладони, хотя теперь он побледнел и был едва заметен. Под кожей перчатки он почувствовал, как пульсирует кровь в месте старого пореза, чего не бывало уже много-много лет.
– Клянусь всем святым, что смогу защитить тебя, – сказал он торжественно. И духи друзей его детских игр удовлетворенно закивали.
Он замолчал не торопил ее, понимая, что Лейтис должна проникнуться к нему доверием и согласиться вернуться по доброй воле. Это решение она не должна была принять под давлением, и согласие нельзя вырвать у нее силой.
– Почему ты не оставишь меня в покое? – спросила она наконец.
– Потому что невыносимо думать, что с тобой может что-нибудь случиться, – ответил он честно.
Ее лицо выразило изумление.
– В нашей долине есть и другие женщины, Мясник, у которых не меньше оснований опасаться.
Но те женщины не играли с ним в лесу, не бегали наперегонки. Ни одна из них не смеялась вместе с ним до слез. У них не было братьев, которых он считал своими лучшими и самыми надежными друзьями.
Облака на небе порозовели, и это означало, что солнце сейчас скроется. В эту минуту прощания казалось, что солнце не хочет заходить. А Лейтис внимательно вглядывалась в лицо Алека, будто взвешивая правдивость его слов.
– Для чего же я с таким трудом убегала, если придется вернуться всего через несколько часов?
– Чтобы защитить Хемиша, – ответил он просто. – Если ты этого не сделаешь, мне придется продолжить поиски. У меня не останется выбора, придется арестовать твоего дядю и повесить его, – ответил он мягко.
У него были десятки других причин, кроме этой, но лучше бы ей их не знать. Он хотел защитить ее, потому что все еще чувствовал свою вину за прошлую ночь и потому что Седжуик и не пытался скрыть определенных намерений в отношении ее. К тому же он чувствовал присутствие призраков, духов друзей своего детства, требовавших, чтобы он ее охранял.
– А если он снова начнет играть на волынке? – Ее слова прозвучали так тихо, будто застревали в горле и душили ее.
– Ты не особенно веришь в честное слово своего дяди, – сказал он, играя ее локоном. Она резко отшатнулась от него и отступила назад. Он улыбнулся и снова приблизился к ней.
– Я питаю величайшую веру в него и в его чувство чести, – сказала она тихо. – Но вот в тебя у меня веры нет.
– Я хотел бы, – сказал он мрачно, – чтобы твой дядя беспокоился о тебе так же, как я, Лейтис. Он допустил, чтобы его обменяли на тебя, и ушел не оглянувшись.
Ее лицо просветлело, готовое разрешиться улыбкой.
– Он – вся моя семья, – ответила она невозмутимо. – У него есть недостатки, Мясник, но он мне родня.
– Значит, ты вернешься со мной по доброй воле?
– Ты не тронешь меня?
Он покачал головой и протянул ей руку, затянутую в перчатку.
Она кивнула, не принимая руки, и проскользнула к выходу из пещеры. Он последовал за ней, и они вместе спустились с холма. Они нашли его коня, но он не стал на него садиться, и они вместе молча прошли пешком весь остаток пути до замка Гилмур.
На мосту через лощину Алек кивнул часовому.
– Он удерживает англичан в Гилмуре или не пускает скоттов в форт Уильям? – спросила Лейтис сухо.
– Возможно, он караулит тебя, чтобы ты снова не улизнула и не пустилась в бега, – ответил Алек с улыбкой, обернувшись. – Но сомневаюсь, что один часовой может удержать тебя там, где ты не захочешь остаться, Лейтис, – сказал он.
Ее рассердили его ирония и благодушие.
Дональд встал навытяжку перед закрытой дверью комнаты лэрда. Выражение его лица трудно было разглядеть в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Почему ты здесь? – Она спрятала руки за спину и крепко сжала их в кулаки. – Теперь тебе не нужны заложники, раз ты собираешься арестовать моего дядю. Или ты станешь отрицать, что вы весь день посвятили его поискам?
– С чего бы мне отрицать правду? – спросил он непринужденно.
– А когда вы его найдете, то повесите?
– Он сам сделал выбор, предпочел ослушаться, хотя вначале и принял условия нашей сделки. Так ведь, Лейтис?
– Он старик, и у него не осталось ничего, кроме грез о славе. Неужели ты не испытываешь к нему жалости?
– Испытываю до такой степени, что готов предложить тебе сделку. Возвращайся ко мне, и я пощажу твоего дядю.
Она смотрела на него, полная недоверия.
– Как это? Он ведь нарушил ваши законы.
– Я его прощу, – сказал он непринужденно. – Или заявлю, что он выживший из ума старый дурак, который воображает, что за пятьдесят лет мир не изменился. Никто в форту Уильям не захочет связываться со старым, дряхлым безумцем.
– Так я и поверила твоему слову, – сказала она как бы нехотя. – Я уже воспользовалась твоим гостеприимством, полковник, и отклоняю твое приглашение.
– Даже если это спасет твоего дядю?
– Уходи отсюда, Мясник!
– Меня зовут Алек, – возразил он невозмутимо. – Можешь обращаться ко мне «полковник», если мое имя тебе не нравится.
– Твое имя – англичанин, – сказала она сердито. – Англосакс. Поджигатель деревень. Ты перерезал наших овец и коров, вытоптал наши посевы и посягнул на наших женщин. Мясник – самое подходящее имя для тебя.
Его улыбка еще больше уязвила ее.
– Тебя это забавляет? – спросила она раздраженно.
– Да уж, не часто меня аттестуют таким образом и так основательно. Возвращайся со мной в форт, Лейтис, – сказал он мягко. – Если ты это сделаешь, я не стану больше искать твоего дядю.
– В качестве заложницы? Или твоей шлюхи? – спросила она, отшатнувшись от него.
Весь прошлый год ей приходилось бороться не только за мучительное выживание, но и с горем, которое ее постигло. Ведь она потеряла всех, кого любила. И она, и те люди, которых он встретил сегодня, до конца так и не покорились англичанам и держались вызывающе, чем снискали его восхищение.
И даже теперь она прожигала его яростным взглядом, с тем выражением, которое в детстве он часто видел на ее лице.
Его благородный жест, его намерение простить Хемиша могли быть расценены высшим командованием как помощь врагу. К тому же вряд ли поверят, что Хемиш – вовсе не ловкий, изворотливый и еще достаточно крепкий мятежник. Но Алек ей этого не сказал. Он только шагнул к ней, протянул руку и погладил ее по нежной щеке. Он провел пальцем по изгибу ее брови и нежно прижал его к ее шее в том месте, где бурно билась жилка. И ее сердце забилось, как пойманная птичка.
«Поклянись всем, что дорого для Макреев, что ты никому не скажешь о том, что мы тебе покажем». Он почти видел озорника Фергуса в тускло освещенной пещере, мог разглядеть даже веснушки, осыпавшие его переносицу. Интересно, пропали ли они с возрастом? Он видел и Джеймса, торжественного, гораздо более ответственного, чем его легкомысленный брат. Каким он стал мужчиной?
Фергус сделал тогда слишком глубокий надрез: у Алека до сих пор шрам на ладони, хотя теперь он побледнел и был едва заметен. Под кожей перчатки он почувствовал, как пульсирует кровь в месте старого пореза, чего не бывало уже много-много лет.
– Клянусь всем святым, что смогу защитить тебя, – сказал он торжественно. И духи друзей его детских игр удовлетворенно закивали.
Он замолчал не торопил ее, понимая, что Лейтис должна проникнуться к нему доверием и согласиться вернуться по доброй воле. Это решение она не должна была принять под давлением, и согласие нельзя вырвать у нее силой.
– Почему ты не оставишь меня в покое? – спросила она наконец.
– Потому что невыносимо думать, что с тобой может что-нибудь случиться, – ответил он честно.
Ее лицо выразило изумление.
– В нашей долине есть и другие женщины, Мясник, у которых не меньше оснований опасаться.
Но те женщины не играли с ним в лесу, не бегали наперегонки. Ни одна из них не смеялась вместе с ним до слез. У них не было братьев, которых он считал своими лучшими и самыми надежными друзьями.
Облака на небе порозовели, и это означало, что солнце сейчас скроется. В эту минуту прощания казалось, что солнце не хочет заходить. А Лейтис внимательно вглядывалась в лицо Алека, будто взвешивая правдивость его слов.
– Для чего же я с таким трудом убегала, если придется вернуться всего через несколько часов?
– Чтобы защитить Хемиша, – ответил он просто. – Если ты этого не сделаешь, мне придется продолжить поиски. У меня не останется выбора, придется арестовать твоего дядю и повесить его, – ответил он мягко.
У него были десятки других причин, кроме этой, но лучше бы ей их не знать. Он хотел защитить ее, потому что все еще чувствовал свою вину за прошлую ночь и потому что Седжуик и не пытался скрыть определенных намерений в отношении ее. К тому же он чувствовал присутствие призраков, духов друзей своего детства, требовавших, чтобы он ее охранял.
– А если он снова начнет играть на волынке? – Ее слова прозвучали так тихо, будто застревали в горле и душили ее.
– Ты не особенно веришь в честное слово своего дяди, – сказал он, играя ее локоном. Она резко отшатнулась от него и отступила назад. Он улыбнулся и снова приблизился к ней.
– Я питаю величайшую веру в него и в его чувство чести, – сказала она тихо. – Но вот в тебя у меня веры нет.
– Я хотел бы, – сказал он мрачно, – чтобы твой дядя беспокоился о тебе так же, как я, Лейтис. Он допустил, чтобы его обменяли на тебя, и ушел не оглянувшись.
Ее лицо просветлело, готовое разрешиться улыбкой.
– Он – вся моя семья, – ответила она невозмутимо. – У него есть недостатки, Мясник, но он мне родня.
– Значит, ты вернешься со мной по доброй воле?
– Ты не тронешь меня?
Он покачал головой и протянул ей руку, затянутую в перчатку.
Она кивнула, не принимая руки, и проскользнула к выходу из пещеры. Он последовал за ней, и они вместе спустились с холма. Они нашли его коня, но он не стал на него садиться, и они вместе молча прошли пешком весь остаток пути до замка Гилмур.
На мосту через лощину Алек кивнул часовому.
– Он удерживает англичан в Гилмуре или не пускает скоттов в форт Уильям? – спросила Лейтис сухо.
– Возможно, он караулит тебя, чтобы ты снова не улизнула и не пустилась в бега, – ответил Алек с улыбкой, обернувшись. – Но сомневаюсь, что один часовой может удержать тебя там, где ты не захочешь остаться, Лейтис, – сказал он.
Ее рассердили его ирония и благодушие.
Дональд встал навытяжку перед закрытой дверью комнаты лэрда. Выражение его лица трудно было разглядеть в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83