За несколько недель они привыкнут к его требованиям, и скоро предписанное им поведение войдет для них в привычку Когда солдаты не воюют и не думают о том, как бы уцелеть частенько случается, что единственное, что их сплачивает, – это разделяемая всеми ненависть к командиру. Алек был полон решимости заставить их поверить, что их должно связывать чувство гордости из-за принадлежности к Одиннадцатому полку.
Это было иронией судьбы: он пекся об укреплении своей репутации полковника и командующего фортом Уильям и в то же время предавал интересы Англии.
Прошлая ночь была полна неожиданностей. Его авантюра была неразумной, но он убедился, что Лейтис почти не изменилась. Она походила на победно цветущий чертополох, выглядывающий из всех расселин и трещин в скалах. Его стебель утыкан шипами, но украшен красивым цветком. Алек улыбнулся своим причудливым мыслям и решил, что Лейтис не польстило бы сравнение с чертополохом, узнай она о том, что он считает ее похожей на это растение.
Он сделал ошибку, взяв с собой собственного коня. Он забыл о наблюдательности Лейтис. Ведь она могла запомнить отличительные знаки его полка. Это было большим просчетом с его стороны. Да, его притворство не было продумано до конца. Нужно принять меры, чтобы впредь ошибка не повторилась.
Алек спешился, прошел через двор форта и направился к лестнице, ведущей в его комнаты.
Он вошел к себе, снял мундир и остановился у окна во двор. Лейтис находилась так близко от него, что он, казалось, чувствовал ее дыхание. Так близко, что всего через несколько минут он мог оказаться рядом с ней, прикоснуться к ней и поцеловать, если бы захотел, но только не в своем настоящем виде, а в одежде и маске Ворона.
Стук в дверь возвестил о приходе Харрисона. Однако за дверью Алек обнаружил не своего адъютанта, а лейтенанта Армстронга, стоявшего по стойке «смирно». Его мундир был излишне щегольским, ворот и рукава рубашки были оторочены пышными кружевами, а отвороты мундира украшали золотые пуговицы. Судя по всему, лейтенант широко пользовался возможностью покрасоваться.
– Полагаю, сэр, – сказал Армстронг, – мне есть что вам сообщить, и это весьма важно.
Алек затаил дыхание. Насколько он помнил, в бою Армстронг был никудышным солдатом, но здесь, в тылу, он мог причинить немалый вред.
– Я знаю, кто украл фургон с провиантом, сэр, – сказал он.
На мгновение Алек лишился дара речи. У него возникло неприятное ощущение, будто его сердце остановилось, а потом ухнуло куда-то вниз, в самые пятки. Но взгляд Армстронга выражал только полную готовность служить, в нем не было и намека на укоризну.
– И кто он?.. – Алек судорожно ухватился за дверь.
– Его зовут Ворон.
Но даже и такая скудная информация была чревата неприятностями. И как только Армстронгу удалось так быстро это выяснить?
– Ворон?
Молодой человек кивнул.
– И вы полагаете, что этот Ворон виновен в похищении провианта, Армстронг?
– У меня есть доказательство, сэр. К тому же он снабжал едой скоттов.
– Весьма настораживающая акция неповиновения, – сухо заметил Алек, потом улыбнулся молодому человеку, чтобы смягчить свой сарказм. – Вы весьма наблюдательны, Армстронг.
– Благодарю вас, сэр, – ответил тот, явно довольный похвалой. – Я добровольно хочу участвовать в его поимке.
– Если он и в самом деле существует и это не очередная шутка скоттов, то я арестую его, лейтенант. Но всему свое время.
У Армстронга были все основания выглядеть ошарашенным.
– У нас есть другие обязанности, не менее важные, – сказал Алек. – Возможно, даже более важные, чем захват вашего мифического Ворона. Я еще не назначил командира артиллерийским подразделением, лейтенант. Полагаю, вы как нельзя лучше подходите на этот пост.
– Артиллерийского подразделения, сэр? – спросил Армстронг, и его голос звучал так, будто у него перехватило горло и он задыхается.
– Побеседуйте с лейтенантом Каслтоном, – посоветовал ему Алек. – Он вас введет в курс дела.
Армстронг благоразумно промолчал.
В этом возрасте, размышлял Алек, мысли текут от мозга к языку, как вода. Было бы лучше вовремя вставить затычку. Разумеется, в том случае, если Армстронг хочет продолжить свою военную карьеру.
Лейтенант отдал честь, проявив изумительную стойкость, потому что его лицо не выразило ничего, и вышел из комнаты. Его каблуки простучали по коридору с такой силой и яростью, что казалось, из-под ног у него вот-вот полетят искры и половицы загорятся.
– Раздосадованный и опасный молодчик!
Алек обернулся и увидел Харрисона.
– Я собираюсь занять его так, чтобы у него не оставалось времени ни на что, – сказал Алек. – Во всяком случае, для наблюдений и слежки.
Несмотря на усталость, сон Лейтис был беспокойным, прерывистым, а то, что ей снилось, было пугающим, но бессвязным, так что она никак не могла уловить смысла своих сновидений. Когда она открыла глаза, ей показалось, что она и не спала вовсе. Встав с постели, она ополоснула лицо холодной водой и прижала к нему мокрое полотенце. Наконец ее опухшие со сна глаза раскрылись и стали такими, как обычно.
Прошлой ночью она слишком устала, и у нее хватило сил только на то, чтобы повесить платье на гвоздик. Теперь она с изумлением заметила на нем шарф. Она развязала узел, прижала шарф к щеке и подивилась его нежности и мягкости. И опять вспомнила о минувшей ночи, когда она оказалась пособницей разбойника. Он поцеловал ее при лунном свете, а она не воспротивилась, и его поцелуй лишил ее сил и дара речи.
Она почистила платье, насколько это было возможно, жалея о том, что оно у нее единственное и что она не может переодеться в другое.
Готовая, Лейтис выглянула за дверь. К счастью, Дональд не стоял на часах, когда она вернулась прошлой ночью, и сегодня утром он еще не появлялся. Она прошла под аркой, соединявшей Гилмур с часовней, полная любопытства.
В лучах рассвета арка была коричневато-красного цвета. Сквозь ее каменное кружево струились лучи утреннего солнца, образуя причудливый узор на противоположной стене. Тени в углах зала общих собраний клана были гуще и темнее, будто ночь была припозднившейся гостьей, которой давно пора удалиться.
Лейтис вернулась в свою комнату, оставив дверь открытой настежь, чтобы подышать свежим утренним воздухом и ощутить его вкус. Она занялась уборкой и, покончив с делами, взглянула на корзину с шерстью.
Она подняла крышку и вынула несколько мотков пряжи. Прясть и красить шерсть было нелегким делом. Когда они с матерью работали вместе, то, как только одна закрепляла первые нити на стане, вторая начинала сортировать следующие мотки шерсти. Однако в этой корзинке было довольно шерсти, чтобы соткать несколько платьев или одеяло.
Ее удивили цвета мотков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83