— Волки, — кратко сообщила она, словно Адам нуждался в подобном пояснении. Забравшись в сани, она накинула сверху толстую меховую полость и взяла в руки вожжи.
Адам сел рядом, предоставив Софье полное право распоряжаться в этом путешествии. На глубоком черном бархате северного неба ярко сияли крупные алмазы; белоснежные сугробы искрились и переливались под их голубоватым светом. Ночная степь жила своей жизнью, однако трудно было выделить какие-то отдельные звуки, наполнявшие воздух. Повернув голову, Адам взглянул на свою спутницу. Ее точеный профиль четко вырисовывался на фоне серебристых снегов, уходящих к горизонту и упирающихся в черноту, вышитую звездами. Казалось, Софи полностью растворилась в окружающем мире, стала его частичкой.
— Что ты видишь? — спросила она, не поворачивая головы.
Стало быть, предположение о ее полной растворенности оказалось преувеличением. Адам улыбнулся:
— Тебя. В твоем собственном мире.
— Да, это мой мир, — невозмутимо согласилась Софи. — Думаю, не смогу с ним расстаться еще раз.
А если придется? Но Адам не стал об этом говорить. Он опять откинулся на спинку саней, борясь с демонами отчаяния и беспомощности, вновь обуявшими его. Как ему примирить свою бесконечную любовь и желание защитить ее с пониманием того, что это не в его власти? Он не может взять ее с собой в Могилев. Его родовое поместье расположено на территории Российской империи и находится под юрисдикцией этого государства. Муж, узнав о том, где скрывается неверная жена, имеет полное право востребовать ее обратно. И на его стороне вся сила законов — церковного, гражданского, морального права. И уехать с ней за границу он тоже не может. Поступив так, ему придется дезертировать из армии, отказаться и от семьи, и от состояния, предать все, чем он дышал с младенческих лет. Поступив так, он превратится в человека, покрытого несмываемым пятном предательства и бесчестья, и не будет иметь права на любовь такой мужественной, храброй, честной женщины, как эта казачка.
— Вот мы и приехали. — Софи отпустила поводья. — Ты думал о чем-то грустном, но сейчас постарайся выкинуть все из головы. — Она взяла его за руку и пристально взглянула в глаза. — Сейчас перед тобой откроется волшебный мир, Адам. Идиллии никогда не бывают вечными. Столкнувшись с земной жизнью, они рассыпаются в прах. У нас есть то, что есть, и нам этого должно быть достаточно. — Только увидев понимание в его глазах, она отвела взгляд. Он кивнул и прикоснулся пальцем к ее губам.
Софи выбралась из саней и привязала лошадь к стоящему неподалеку стволу терновника. Адам достал коньки. Она взяла его за руку.
— Закрой глаза. Иди за мной.
Он подчинился со смехом. Пройдя некоторое расстояние по сугробам, она остановилась.
— Теперь можешь смотреть.
Адам открыл глаза. Он стоял на краю заснеженного склона круглой впадины, внизу которой блестела ледяная гладь. На ее девственно чистой поверхности не было ни единой царапины. Сюда, казалось, действительно никогда не ступала нога человека. Он стоял, очарованный красотой, боясь нарушить ее неловким движением. И постепенно почувствовал, что тоже становится частью этого мира.
— Как же туда спускаться?
— Очень просто, — похлопала себя по заду Софи.
— А как подниматься?
— Немного сложнее. Ну, вперед. — Она села на край склона, плотно подобрав под себя полы шубы, и покатилась вниз, хохоча во все горло от щекочущего страха и возбуждения.
Прежде чем последовать ее примеру, Адам помолился, подняв глаза к небу, затем резко оттолкнулся и поехал, вздымая снежную пыль. Коньки при этом он крепко прижимал к груди. Наст оказался настолько твердым, что он покатился как на санках. Ликующий крик, непроизвольно вырвавшийся из груди, эхом отозвался в глубокой котловине. Склон закончился, но он по инерции прокатился дальше по льду и очутился где-то на середине пруда, рядом с Софьей. Она так и сидела на шубе.
— Теперь посмотри вверх.
Он поднял голову. Неимоверная белизна окружала их со всех сторон; с черного бархата неба лился серебряный звездный свет. Стояла полная тишина. Жизнь степи продолжалась где-то там, над головами, за пределами чаши.
— Это место называют Чашей дьявола, но мне кажется, это неверно. Здесь слишком божественно для такого названия. Разве что вспомнить Люцифера, прежде чем он стал падшим ангелом. — Она забрала у него свои коньки. — Я же говорила тебе, что это волшебное место.
— Или дарованное Богом? — начал он привязывать острые лезвия к сапогам.
— В православной религии достаточно мистики, чтобы признать и то и другое, — небрежно пожала она плечами, потом поднялась и глубоко вздохнула.
От ледяного воздуха перехватило горло. Оттолкнувшись одним неуловимым изящным движением, она заскользила прочь. Однако сила ее толчка стала ясна Адаму лишь тогда, когда он увидел, что Софи на одной ноге докатилась до противоположного края пруда. Он смотрел затаив дыхание, как она объехала длинный снежный язык, потом перенесла тяжесть тела на другую ногу и начала выписывать замысловатый узор на нетронутом льду. Потом кивнула ему, и Адам, по-прежнему не проронив ни звука, тоже решился двинуться в путь.
— А сумеешь повторить то, что я написала? — приглушенно, словно из уважения к тишине, проговорила Софи.
Адам увидел вычерченный коньками вензель из букв «С» и «А». Сосредоточившись, он кивнул, прикидывая, как это сделать. Через несколько секунд его коньки вырезали на льду такой же узор. Он остановился, критически разглядывая проделанную работу.
— Теперь у нас с тобой есть свой герб, — прошептала она, подъехав и беря его за руки.
— До тех пор, пока не растает снег, — откликнулся
Глава 13

— Мне пришла в голову мысль пригласить княгиню Дмитриеву сопровождать нас во время государственного визита в Крым, Григорий, — проговорила Екатерина, поднимая голову от бумаг, и с любовью взглянула на своего рыкающего одноглазого льва. — Ты приложил столько усилий, чтобы это путешествие оказалось успешным, чтобы все остались довольны. Думаю, настало время молодой княгине тоже немного поразвлечься. Я назначу ее фрейлиной.
— В этой роли она больше будет принадлежать вам, нежели своему супругу, — заметил князь Потемкин. Он возлежал на кушетке. Перед ним стояло блюдо с черной икрой.
— Если после ее визита к деду между ними осталась напряженность, такое положение даст им передышку, чтобы брешь затянулась, — весело откликнулась императрица. — Думаю, генерал поступил мудро, отправив ее в Берхольское после того маленького… э-э, недоразумения. Однако ясно, что постоянно жить порознь они не могут; в обществе заговорят, что князь Дмитриев отказывается от своей жены.
— А ваше величество уверены, что он этого не желает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105