— переспросил Потемкин. Глаз его сверкнул яростью.
— Муж считает, что верхом — неприлично, — пробормотала она, потупив взор.
— Никогда не слышал подобной глупости! — Натянув поводья, Потемкин умчался в сторону императорского экипажа.
Софи оставалось только сидеть и ждать, покусывая губы. Если Павла вынудят переменить свое решение, он придет в бешенство, но сейчас он только и сможет прибавить еще одно прегрешение к тому огромному списку прегрешений, за которые намерен спросить с нее в полной мере, когда пробьет роковой для нее час. Но теперь она готова заложить душу хоть черту, лишь бы не мучиться в закрытой карсте.
Караван пришел в движение. Ни Потемкин, ни Павел не появлялись, поэтому Софи послала свою кобылку вперед широким шагом. Она подумала, что красиво смотрится со стороны, хотя так ехать было скучно, даже утомительно. Она наддала коленями по бокам лошадки. Та пошла рысью. Стало лучше, но ненамного. Софи оглянулась по сторонам. Кареты растянулись длинной вереницей; за ними пылили повозки с поклажей. Им не было ни конца ни краю. Вокруг на лошадях гарцевали офицеры, а также несколько гостей, предпочитавших движение сидячему образу жизни. Никто, кажется, не обращал на нее ни малейшего внимания; впереди простиралась восхитительная бескрайняя степь. Она чувствовала нетерпение своей лошадки, сдерживаемой лишь волей хозяйки. Ну кому от этого будет плохо?
Спустя три минуты Адам, который ехал с Потемкиным во главе каравана, услышал дробный перестук копыт; мимо пронеслась серая в яблоках тень, обдав его потоком ветра.
— Матерь Божья! — воскликнул Потемкин. — Это же княгиня Дмитриева!.. И какая прекрасная посадка! — И даже зацокал языком от восхищения. — Однако сомневаюсь, что муж ее способен оценить по достоинству этот побег, — усмехнулся он.
Адам, побледнев, едва смог справиться с голосом:
— Наверное, мне лучше догнать ее, князь. Царица тоже может быть недовольна.
— Да, пожалуй, ты прав, — кивнул Потемкин. — Догони, если сумеешь.
Адам пустился в галоп. На этот раз под ней не было ее неутомимого Хана, и его лошадь вполне могла соперничать с любым заурядным скакуном.
Софи, услышав стук копыт за спиной, оглянулась через плечо. Увидев Адама, она помахала ему рукой и пришпорила лошадь, приглашая посоревноваться в гонках. Адам разразился всеми проклятиями, которые знал, и безжалостно вонзил шпоры в бока лошади. Непривычная к столь недоброму обращению, она рванула вперед, быстро сокращая расстояние до скачущей впереди кобылы, которая явно начинала уставать. Софи отпустила поводья и смеясь повернулась к Адаму. В следующее мгновение смех застыл на губах, веселья простыл и след.
— У тебя что, совсем в голове ничего нет? — заорал Адам. — Как ты можешь в своем положении носиться верхом сломя голову!
— В каком положении? — искренне изумилась Софи, напрочь забыв обо всем из-за восхитительного ощущения полета по цветущей степи. Затем сообразила и охнула. — Ну и что? Я же еще не собираюсь рожать.
Адам мысленно взмолился, чтобы хватило сил сдержаться и найти слова для выражения своих чувств.
— Дорогой мой, — проговорила Софи, глядя в его побелевшее лицо и полыхающие яростью глаза. — Кажется, ты готов меня убить и закопать прямо на этом месте!
— Мне тоже так кажется, — с напряжением ответил Адам.
— Не могу не заметить, что это гораздо хуже отразится на моем здоровье, — задумчиво произнесла она, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы.
— Тебе может показаться странным, но я лично не вижу в этом ничего смешного.
Его ледяной тон, казалось, мог пронзить холодом до костей. Самым разумным было отступить.
— Ты прав, — примирительно протянула она руку. — Это весьма неудачная шутка. Я просто соскучилась после долгого сидения на одном месте.
Адам молча повернул свою лошадь обратно. Софи, в нескольких шагах сзади, последовала за ним, размышляя, долго ли будет таять лед. Говорили, что его беременная жена погибла от несчастного случая в дороге. Это воспоминание окончательно погасило ее приподнятое настроение; она уже сожалела о своем необдуманном порыве.
Они приблизились к каравану, медленно плывущему по степи. Князь Потемкин, увидев потухшее выражение лица Софьи, а затем — хмурого полковника, решил, что граф Данилевский продемонстрировал оплошавшей княгине свое хорошо известное мастерство владения русским языком. И вполне заслуженно, подумал про себя князь, решив не вмешиваться.
— Я бы очень просил вас, княгиня, занять ваше место рядом с каретой ее величества, — произнес граф тоном, от которого повеяло арктическим холодом.
— Хорошо, граф, — покорно согласилась Софи и безропотно двинулась по направлению к экипажу государыни.
— Ты нагрубил ей, Адам? — хмыкнул Потемкин, подъезжая к полковнику.
— Из самых лучших побуждений, — кратко заметил тот. — Если бы ее муж заметил столь безобразное поведение, у него были бы все основания упрятать ее в карету.
— Да, но князю Дмитриеву некоторое время будет затруднительно следить за поведением своей жены, — заметил Потемкин, вглядываясь в подрагивающее марево. — Он отправился в Бахчисарай проследить, чтобы татары с подобающим почетом и уважением встретили свою повелительницу. — Потемкин задумчиво почесал подбородок. — Ее императорское величество настаивает, чтобы въезд в Крымское ханство происходил без сопровождения русских войск. Она убеждена, что должна показать свою уверенность в благорасположении татар. Хан уже четыре года как перешел под покровительство России. Не сомневаюсь, что прозорливость ее величества не подведет ее и на этот раз, но я на всякий случай решил, что авангард, прибывший туда, разумеется, с мирными целями, будет нелишней предосторожностью,
Адам, которому стоило больших усилий сосредоточиться на том, о чем говорил Потемкин, с почтительным одобрением отозвался об этом решении. Весь его гнев на Софью чудесным образом испарился. В отсутствие Дмитриева у них появляется новая свобода. Эта свобода — степь. Софи избавится от постоянного беспокойства, которое, как он мог догадываться, приводило ее порой в глубокое отчаяние; он получит возможность придумать какое-нибудь романтическое приключение для любимой, не опасаясь, что их достанут холодные щупальца мстительного супруга.
Часом позже Софи, грациозно гарцуя рядом с императорской каретой, вела оживленную беседу с английским послом лордом Фитцхербертом, который тоже оказался любителем верховой езды. В это время из арьергарда каравана показалась большая группа кавалеристов во главе с генералом Дмитриевым. Он подъехал к ней.
— Я должен попрощаться с вами, Софья Алексеевна. Встретимся в Бахчисарае.
От этой новости сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Муж считает, что верхом — неприлично, — пробормотала она, потупив взор.
— Никогда не слышал подобной глупости! — Натянув поводья, Потемкин умчался в сторону императорского экипажа.
Софи оставалось только сидеть и ждать, покусывая губы. Если Павла вынудят переменить свое решение, он придет в бешенство, но сейчас он только и сможет прибавить еще одно прегрешение к тому огромному списку прегрешений, за которые намерен спросить с нее в полной мере, когда пробьет роковой для нее час. Но теперь она готова заложить душу хоть черту, лишь бы не мучиться в закрытой карсте.
Караван пришел в движение. Ни Потемкин, ни Павел не появлялись, поэтому Софи послала свою кобылку вперед широким шагом. Она подумала, что красиво смотрится со стороны, хотя так ехать было скучно, даже утомительно. Она наддала коленями по бокам лошадки. Та пошла рысью. Стало лучше, но ненамного. Софи оглянулась по сторонам. Кареты растянулись длинной вереницей; за ними пылили повозки с поклажей. Им не было ни конца ни краю. Вокруг на лошадях гарцевали офицеры, а также несколько гостей, предпочитавших движение сидячему образу жизни. Никто, кажется, не обращал на нее ни малейшего внимания; впереди простиралась восхитительная бескрайняя степь. Она чувствовала нетерпение своей лошадки, сдерживаемой лишь волей хозяйки. Ну кому от этого будет плохо?
Спустя три минуты Адам, который ехал с Потемкиным во главе каравана, услышал дробный перестук копыт; мимо пронеслась серая в яблоках тень, обдав его потоком ветра.
— Матерь Божья! — воскликнул Потемкин. — Это же княгиня Дмитриева!.. И какая прекрасная посадка! — И даже зацокал языком от восхищения. — Однако сомневаюсь, что муж ее способен оценить по достоинству этот побег, — усмехнулся он.
Адам, побледнев, едва смог справиться с голосом:
— Наверное, мне лучше догнать ее, князь. Царица тоже может быть недовольна.
— Да, пожалуй, ты прав, — кивнул Потемкин. — Догони, если сумеешь.
Адам пустился в галоп. На этот раз под ней не было ее неутомимого Хана, и его лошадь вполне могла соперничать с любым заурядным скакуном.
Софи, услышав стук копыт за спиной, оглянулась через плечо. Увидев Адама, она помахала ему рукой и пришпорила лошадь, приглашая посоревноваться в гонках. Адам разразился всеми проклятиями, которые знал, и безжалостно вонзил шпоры в бока лошади. Непривычная к столь недоброму обращению, она рванула вперед, быстро сокращая расстояние до скачущей впереди кобылы, которая явно начинала уставать. Софи отпустила поводья и смеясь повернулась к Адаму. В следующее мгновение смех застыл на губах, веселья простыл и след.
— У тебя что, совсем в голове ничего нет? — заорал Адам. — Как ты можешь в своем положении носиться верхом сломя голову!
— В каком положении? — искренне изумилась Софи, напрочь забыв обо всем из-за восхитительного ощущения полета по цветущей степи. Затем сообразила и охнула. — Ну и что? Я же еще не собираюсь рожать.
Адам мысленно взмолился, чтобы хватило сил сдержаться и найти слова для выражения своих чувств.
— Дорогой мой, — проговорила Софи, глядя в его побелевшее лицо и полыхающие яростью глаза. — Кажется, ты готов меня убить и закопать прямо на этом месте!
— Мне тоже так кажется, — с напряжением ответил Адам.
— Не могу не заметить, что это гораздо хуже отразится на моем здоровье, — задумчиво произнесла она, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы.
— Тебе может показаться странным, но я лично не вижу в этом ничего смешного.
Его ледяной тон, казалось, мог пронзить холодом до костей. Самым разумным было отступить.
— Ты прав, — примирительно протянула она руку. — Это весьма неудачная шутка. Я просто соскучилась после долгого сидения на одном месте.
Адам молча повернул свою лошадь обратно. Софи, в нескольких шагах сзади, последовала за ним, размышляя, долго ли будет таять лед. Говорили, что его беременная жена погибла от несчастного случая в дороге. Это воспоминание окончательно погасило ее приподнятое настроение; она уже сожалела о своем необдуманном порыве.
Они приблизились к каравану, медленно плывущему по степи. Князь Потемкин, увидев потухшее выражение лица Софьи, а затем — хмурого полковника, решил, что граф Данилевский продемонстрировал оплошавшей княгине свое хорошо известное мастерство владения русским языком. И вполне заслуженно, подумал про себя князь, решив не вмешиваться.
— Я бы очень просил вас, княгиня, занять ваше место рядом с каретой ее величества, — произнес граф тоном, от которого повеяло арктическим холодом.
— Хорошо, граф, — покорно согласилась Софи и безропотно двинулась по направлению к экипажу государыни.
— Ты нагрубил ей, Адам? — хмыкнул Потемкин, подъезжая к полковнику.
— Из самых лучших побуждений, — кратко заметил тот. — Если бы ее муж заметил столь безобразное поведение, у него были бы все основания упрятать ее в карету.
— Да, но князю Дмитриеву некоторое время будет затруднительно следить за поведением своей жены, — заметил Потемкин, вглядываясь в подрагивающее марево. — Он отправился в Бахчисарай проследить, чтобы татары с подобающим почетом и уважением встретили свою повелительницу. — Потемкин задумчиво почесал подбородок. — Ее императорское величество настаивает, чтобы въезд в Крымское ханство происходил без сопровождения русских войск. Она убеждена, что должна показать свою уверенность в благорасположении татар. Хан уже четыре года как перешел под покровительство России. Не сомневаюсь, что прозорливость ее величества не подведет ее и на этот раз, но я на всякий случай решил, что авангард, прибывший туда, разумеется, с мирными целями, будет нелишней предосторожностью,
Адам, которому стоило больших усилий сосредоточиться на том, о чем говорил Потемкин, с почтительным одобрением отозвался об этом решении. Весь его гнев на Софью чудесным образом испарился. В отсутствие Дмитриева у них появляется новая свобода. Эта свобода — степь. Софи избавится от постоянного беспокойства, которое, как он мог догадываться, приводило ее порой в глубокое отчаяние; он получит возможность придумать какое-нибудь романтическое приключение для любимой, не опасаясь, что их достанут холодные щупальца мстительного супруга.
Часом позже Софи, грациозно гарцуя рядом с императорской каретой, вела оживленную беседу с английским послом лордом Фитцхербертом, который тоже оказался любителем верховой езды. В это время из арьергарда каравана показалась большая группа кавалеристов во главе с генералом Дмитриевым. Он подъехал к ней.
— Я должен попрощаться с вами, Софья Алексеевна. Встретимся в Бахчисарае.
От этой новости сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105