Вы понимаете, князь. Конфискация имений, мать в нищете, фамилия обесчещена. Как я могу так жестоко наказывать ни в чем не повинных людей?
— Конечно, не можешь, — твердо заявил Голицын. — Ни Софье, ни мне не придет в голову требовать от тебя подобного. Я просто хотел предупредить. Если никто не сможет убедить Софью, придется заняться этим тебе.
Открылась дверь. На пороге библиотеки появился Григорий с подносом, на котором стояли тарелки с копченой рыбой, ветчиной, солеными рыжиками и черным хлебом.
— Довольно ли, барин?
— Вполне, спасибо. Мне неловко вас задерживать, князь…
— Я с удовольствием посижу с тобой, если ты не против. — Старик бросил на него быстрый проницательный взгляд. — До тех пор, пока тебе не захочется остаться наедине со своими мыслями.
Адам вздохнул и покачал головой:
— На обратном пути из Варшавы я достаточно долго был наедине со своими мыслями. Меня мучили дурные предчувствия. — Подцепив на вилку ломтик осетрины, он продолжил: — Может, и до меня дошла тирания плода.
— Поешь, и тебе станет лучше, — отечески усмехнулся князь. — Совершенно естественно, что ты беспокоился в отлучке, но Софи здорова и полна сил. Татьяна — опытная повитуха. Все будет хорошо, уверяю тебя.
Через час Адам со свечой в руке поднялся в спальню в западном крыле дома. Легкий ветерок шевелил занавески распахнутого окна, наполняя комнату свежими запахами ночной степи. Прикрывая пламя рукой, он остановился у кровати. Софи спала на боку, подложив ладонь под щеку. Подрагивающий свет выхватил каштановые пряди, разметавшиеся по подушке, покойно сомкнутые густые полумесяцы ресниц… Какое счастье, подумал он; нахлынувшая любовь и нежность смыли последние страхи.
Быстро раздевшись, Адам задул свечу и нырнул под стеганое одеяло. Ощутив тепло ее тела, он вытянулся в полном блаженстве. Сквозь неплотно сдвинутые занавески в комнату лился прозрачный лунный свет.
— Адам, — еле слышным голосом произнесла она. — Я сплю или это действительно ты?
— Действительно я, милая. — Он привлек ее к себе, обнимая обеими руками. — Ты правда видела меня во сне?
— Каждую ночь, — ответила она, ощупывая его, словно желая удостовериться, что все это не во сне. — Я так без тебя скучала!
— Ты ужасно растолстела, — шутливо упрекнул ее Адам, осторожно поглаживая живот. Вдруг рука дернулась. — Он меня ударил! — со смехом сообщил он.
— Меня он бьет постоянно, — пожаловалась в ответ Софья. — Ты не собираешься меня поцеловать?
— Мечтаю об этом, — веско проронил он. — Хочу понять, как лучше перебраться через такую гору.
— Давай я тебе помогу! — Приподнявшись на локтях, она склонилась над ним и со смехом прижалась губами к его губам. — Вот видишь, очень просто.
— Понятно, — усмехнулся он и запустил ладонь в густую каштановую гриву, чтобы ощутить ее всю как можно полнее.
— Я хочу тебя, — заявила Софи, облизывая языком его губы. — Или ты слишком устал с дороги? Хм, нет, кажется, не слишком.
— Ничуть!
Осторожно повернув се на бок спиной к себе, он поднял подол ночной сорочки и прижался к ней всем телом. Рука его мягко оглаживала живот. Софи плавно уносилась в зеленеющую долину наслаждения. Они проспали до рассвета в таком положении, пока первый ликующий крик петуха не разбудил их и Софья, с шаловливым блеском в глазах и вернувшейся былой неутомимостью, не потребовала повторения.
К превеликому облегчению старика Голицына, возвращение Адама положило конец ее отрешенности. Он очень боялся, что чрезмерное вслушивание в себя способно только укрепить се в намерении отказаться от единственно приемлемого решения после рождения ребенка. Адам положил конец се затворничеству. Он гулял с ней, беседовал, водил на рыбную ловлю, играл в карты в саду под осенним солнцем, строго наказывая за мошенничество, которое ей все равно не удавалось, и терпеливо ждал, когда она сама заговорит о будущем их ребенка. Но она упорно отмалчивалась. Каждый раз, когда приготовленные слова должны были слететь с его языка, Адам терял дар речи, видя, как она счастлива в своей беременности, и вспоминал, что для благополучных родов прежде всего требуется покой. Ругая себя за малодушие, он тем не менее не мог решиться нарушить этот покой и оставлял все как есть.
Глава 19
В зелени и золоте ранней осени наступил день именин Софьи. С самого утра она волновалась, как всегда; этот день по традиции целиком посвящался ей. В прошлом году он прошел почти незаметно. Князь Дмитриев был не в настроении баловать свою жену. Но теперь ее окружали люди, которые видели своей единственной целью достойно отметить праздник в честь Софьи Алексеевны.
По обычаю, берущему начало из раннего детства, день объявлялся выходным; все обитатели поместья и прилегающих деревень приглашались на праздник. Они приедут засвидетельствовать свое почтение имениннице, заполнят прихожую, многие принесут свои маленькие подарки. Софья спустится вниз, чтобы поблагодарить их. Потом начнется пир, для которого обычно отводился большой просторный амбар; столы выставлялись и на улице перед ним. С самого утра пиво и водка будут литься рекой до тех пор, пока не свалится с ног последний гуляка. Кабаны, молочные поросята, козлятина, говядина, целый баран будут зажарены над огнем. Анна, а вместе с ней все женщины усадьбы собьются с ног, готовя в течение нескольких дней разнообразные деликатесы, желе и пирожные, не говоря уж о закусках и соленьях, которые в конце концов будут выставлены на огромные, прогибающиеся под тяжестью снеди столы.
После завтрака Адам, таинственно улыбнувшись, исчез, так и не ответив на настойчивые просьбы Софьи сказать, куда он направляется.
— Ты приготовил мне подарок, да? Ну скажи же, Адам!
— С какой стати ты решила, что все происходящее сегодня имеет отношение к подаркам?
— О, ты сам прекрасно знаешь! Потому что сегодня мои именины! Все остальные уже принесли мне подарки.
— Ну так, может, тебе больше и не надо?
— Софи, перестань приставать, — сквозь смех одернул ее дед. — Разве тебе не известно, что подарки не выпрашивают?
— Она всегда себя так ведет? — полюбопытствовал Адам.
— Нет, бывало гораздо хуже, — пояснил Голицын. — С возрастом она стала значительно солиднее.
— О Боже! — Адам закатил глаза к потолку. — Это вы называете солиднее?
— Вы оба невыносимы! — воскликнула Софья, направляясь к двери столовой. — На мои именины вы могли бы быть и подобрее. Пойду лучше посмотрю, как идут дела на кухне.
Оставив смеющихся мужчин, она с головой ушла в предпраздничные хлопоты, обычно сопровождающие подготовку к событию такой важности. Покинув кухню примерно через час, Софи направилась в залу. Одни слуги развешивали по стенам картины, другие приносили из сада букеты цветов и ярких осенних листьев, расставляя их в высоких вазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Конечно, не можешь, — твердо заявил Голицын. — Ни Софье, ни мне не придет в голову требовать от тебя подобного. Я просто хотел предупредить. Если никто не сможет убедить Софью, придется заняться этим тебе.
Открылась дверь. На пороге библиотеки появился Григорий с подносом, на котором стояли тарелки с копченой рыбой, ветчиной, солеными рыжиками и черным хлебом.
— Довольно ли, барин?
— Вполне, спасибо. Мне неловко вас задерживать, князь…
— Я с удовольствием посижу с тобой, если ты не против. — Старик бросил на него быстрый проницательный взгляд. — До тех пор, пока тебе не захочется остаться наедине со своими мыслями.
Адам вздохнул и покачал головой:
— На обратном пути из Варшавы я достаточно долго был наедине со своими мыслями. Меня мучили дурные предчувствия. — Подцепив на вилку ломтик осетрины, он продолжил: — Может, и до меня дошла тирания плода.
— Поешь, и тебе станет лучше, — отечески усмехнулся князь. — Совершенно естественно, что ты беспокоился в отлучке, но Софи здорова и полна сил. Татьяна — опытная повитуха. Все будет хорошо, уверяю тебя.
Через час Адам со свечой в руке поднялся в спальню в западном крыле дома. Легкий ветерок шевелил занавески распахнутого окна, наполняя комнату свежими запахами ночной степи. Прикрывая пламя рукой, он остановился у кровати. Софи спала на боку, подложив ладонь под щеку. Подрагивающий свет выхватил каштановые пряди, разметавшиеся по подушке, покойно сомкнутые густые полумесяцы ресниц… Какое счастье, подумал он; нахлынувшая любовь и нежность смыли последние страхи.
Быстро раздевшись, Адам задул свечу и нырнул под стеганое одеяло. Ощутив тепло ее тела, он вытянулся в полном блаженстве. Сквозь неплотно сдвинутые занавески в комнату лился прозрачный лунный свет.
— Адам, — еле слышным голосом произнесла она. — Я сплю или это действительно ты?
— Действительно я, милая. — Он привлек ее к себе, обнимая обеими руками. — Ты правда видела меня во сне?
— Каждую ночь, — ответила она, ощупывая его, словно желая удостовериться, что все это не во сне. — Я так без тебя скучала!
— Ты ужасно растолстела, — шутливо упрекнул ее Адам, осторожно поглаживая живот. Вдруг рука дернулась. — Он меня ударил! — со смехом сообщил он.
— Меня он бьет постоянно, — пожаловалась в ответ Софья. — Ты не собираешься меня поцеловать?
— Мечтаю об этом, — веско проронил он. — Хочу понять, как лучше перебраться через такую гору.
— Давай я тебе помогу! — Приподнявшись на локтях, она склонилась над ним и со смехом прижалась губами к его губам. — Вот видишь, очень просто.
— Понятно, — усмехнулся он и запустил ладонь в густую каштановую гриву, чтобы ощутить ее всю как можно полнее.
— Я хочу тебя, — заявила Софи, облизывая языком его губы. — Или ты слишком устал с дороги? Хм, нет, кажется, не слишком.
— Ничуть!
Осторожно повернув се на бок спиной к себе, он поднял подол ночной сорочки и прижался к ней всем телом. Рука его мягко оглаживала живот. Софи плавно уносилась в зеленеющую долину наслаждения. Они проспали до рассвета в таком положении, пока первый ликующий крик петуха не разбудил их и Софья, с шаловливым блеском в глазах и вернувшейся былой неутомимостью, не потребовала повторения.
К превеликому облегчению старика Голицына, возвращение Адама положило конец ее отрешенности. Он очень боялся, что чрезмерное вслушивание в себя способно только укрепить се в намерении отказаться от единственно приемлемого решения после рождения ребенка. Адам положил конец се затворничеству. Он гулял с ней, беседовал, водил на рыбную ловлю, играл в карты в саду под осенним солнцем, строго наказывая за мошенничество, которое ей все равно не удавалось, и терпеливо ждал, когда она сама заговорит о будущем их ребенка. Но она упорно отмалчивалась. Каждый раз, когда приготовленные слова должны были слететь с его языка, Адам терял дар речи, видя, как она счастлива в своей беременности, и вспоминал, что для благополучных родов прежде всего требуется покой. Ругая себя за малодушие, он тем не менее не мог решиться нарушить этот покой и оставлял все как есть.
Глава 19
В зелени и золоте ранней осени наступил день именин Софьи. С самого утра она волновалась, как всегда; этот день по традиции целиком посвящался ей. В прошлом году он прошел почти незаметно. Князь Дмитриев был не в настроении баловать свою жену. Но теперь ее окружали люди, которые видели своей единственной целью достойно отметить праздник в честь Софьи Алексеевны.
По обычаю, берущему начало из раннего детства, день объявлялся выходным; все обитатели поместья и прилегающих деревень приглашались на праздник. Они приедут засвидетельствовать свое почтение имениннице, заполнят прихожую, многие принесут свои маленькие подарки. Софья спустится вниз, чтобы поблагодарить их. Потом начнется пир, для которого обычно отводился большой просторный амбар; столы выставлялись и на улице перед ним. С самого утра пиво и водка будут литься рекой до тех пор, пока не свалится с ног последний гуляка. Кабаны, молочные поросята, козлятина, говядина, целый баран будут зажарены над огнем. Анна, а вместе с ней все женщины усадьбы собьются с ног, готовя в течение нескольких дней разнообразные деликатесы, желе и пирожные, не говоря уж о закусках и соленьях, которые в конце концов будут выставлены на огромные, прогибающиеся под тяжестью снеди столы.
После завтрака Адам, таинственно улыбнувшись, исчез, так и не ответив на настойчивые просьбы Софьи сказать, куда он направляется.
— Ты приготовил мне подарок, да? Ну скажи же, Адам!
— С какой стати ты решила, что все происходящее сегодня имеет отношение к подаркам?
— О, ты сам прекрасно знаешь! Потому что сегодня мои именины! Все остальные уже принесли мне подарки.
— Ну так, может, тебе больше и не надо?
— Софи, перестань приставать, — сквозь смех одернул ее дед. — Разве тебе не известно, что подарки не выпрашивают?
— Она всегда себя так ведет? — полюбопытствовал Адам.
— Нет, бывало гораздо хуже, — пояснил Голицын. — С возрастом она стала значительно солиднее.
— О Боже! — Адам закатил глаза к потолку. — Это вы называете солиднее?
— Вы оба невыносимы! — воскликнула Софья, направляясь к двери столовой. — На мои именины вы могли бы быть и подобрее. Пойду лучше посмотрю, как идут дела на кухне.
Оставив смеющихся мужчин, она с головой ушла в предпраздничные хлопоты, обычно сопровождающие подготовку к событию такой важности. Покинув кухню примерно через час, Софи направилась в залу. Одни слуги развешивали по стенам картины, другие приносили из сада букеты цветов и ярких осенних листьев, расставляя их в высоких вазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105