С этой девушкой он был неизменно сух и холоден. Незачем, так он считал, вторгаться в жизнь этих людей — тем более, насколько ему было известно, она и её семья собирались покинуть Парктаун. К тому же вокруг неё постоянно вертелся парень с бегающими глазами и вечно слюнявым ртом. Закалве не сомневался, что его намерения по отношению к девушке самые гнусные. Однажды, когда он возвращался домой, парень преградил ему дорогу, выкрикивал всевозможные угрозы и яростно размахивал руками. Понаблюдав некоторое время за этим представлением, Закалве перехватил его руку, выкрутил её и заставил парня встать на колени. В этой позе тот находился несколько минут. На следующую ночь его разбудил тихий стук в дверь. Девушка из Парктауна умоляла впустить её, без конца повторяя, что она его любит, и птица с подрезанными крыльями сопровождала её мольбы пронзительными криками. Он открыл дверь, намереваясь прогнать незваную гостью, но девушка проскользнула у него под рукой и легла в его постель. Не говоря ни слова, он стащил девушку с постели и выставил за дверь, после чего задвинул засов. Её жалобные крики некоторое время доносились снаружи, проникая сквозь щели. Он заткнул уши и укрылся с головой грязным одеялом. На следующий вечер к нему пришёл её отец, а вместе с ним шериф и ещё человек двадцать жителей Парктауна. Девушку обнаружили недалеко от его хижины — жестоко избитую, изнасилованную, с перерезанным горлом. Он вышел на порог и сразу увидел в толпе парня с бегающими глазами. Доказать свою невиновность Закалве не мог, поэтому захлопнул перед ними дверь и бежал, раздвинув шаткие доски в задней стене хижины. Его догнали. Он дрался против пятерых. Ему пришлось оглушить двоих, прежде чем он оказался лицом к лицу с убийцей и выбил у него из рук нож. Приставив лезвие к его горлу, Закалве повёл парня обратно к своему жилищу. Жители Парктауна не понимали, что происходит, — чужак предложил парню поединок, а чтобы им было светлее, поджёг хижину. И вот раз за разом парень бросался на чужака, и тот снова и снова завладевал ножом и швырял его к ногам нападающего. Наконец парень, обессиленный, рухнул на песок. Теперь внимание людей привлекло другое. Колотя подрезанными крыльями по песку и воздуху, любимая птица девушки быстро взобралась на вершину дюны и вприпрыжку побежала к поверженному. Спустя мгновение раздался пронзительный крик: парень тщетно пытался защитить себя от острого клюва, но птица, яростно вцепившись когтями ему в голову, пыталась выклевать ему глаза…
Шериф и отец девушки подхватили парня за руки и потащили прочь. Спустя две луны семья девушки навсегда покинула Парктаун, а ещё через одну луну тело убийцы опустили в свежевыдолбленную шахту в ближайшей скале и завалили камнями. Теперь обитатели домов-автомобилей, когда Закалве появлялся среди них, делали вид, что не замечают его. Лишь один торговец продолжал принимать у него смытую с судов добычу. Около обгорелых брёвен бывшего жилища Закалве поставил небольшую палатку; но женщина уже не приходила к нему, тем более, что даров моря становилось всё меньше, и вряд ли он смог бы расплатиться с ней. Самое худшее заключалось в том, что теперь ему не с кем было поговорить…
С тех пор прошло, наверное, лун пять. Однажды его внимание привлекла одиноко сидевшая на берегу фигура. Женщина в простом платье цвета неба сидела, сложив руки на коленях и устремив неподвижный взгляд на море. Он остановился рядом с ней, опустил на песок новую парусиновую сумку, затем сел неподалёку в точно такой же позе и принялся изучать горизонт. Волна накатила, разбилась о прибрежные камни. Наконец он медленно произнёс:
— Последнее время у меня не раз возникало чувство, что за мной следят.
Сма молчала, сосредоточенно разглядывая морскую гладь. Наконец отозвалась:
— Людям это свойственно.
Он провёл пальцем по волнистому изгибу на песке.
— Я вам не принадлежу, Дизиэт.
— Да, ты прав. — Она повернулась к нему. — Мы можем только просить.
— О чём просить?
— Чтобы ты вернулся. У нас есть для тебя работа.
— Какая?
Сма, не отрывая взгляда от горизонта, разгладила платье на коленях:
— Помочь перетащить кучку аристократов в следующее тысячелетие.
— Зачем?
— Это важно.
— Все важно, разве не так?
— На этот раз мы сможем предложить тебе столько, сколько ты действительно заслуживаешь.
— В прошлый раз вы заплатили мне очень щедро: куча денег и новое тело. Что ещё надо парню? — Он ткнул пальцем в свои лохмотья, покрытые белыми пятнами соли. — Не обращай на это внимания. Я очень, очень богат… Просто мне захотелось пожить некоторое время вот такой, ни к чему не обязывавшей, жизнью.
Внезапно он услышал собственный смех. Надо же, он впервые засмеялся с тех пор, как прибыл сюда!
— Знаю. — Сма улыбнулась уголками губ. — Но это — иное.
— Хватит говорить загадками… Что ты имеешь в виду?
Она пристально посмотрела на него, и ему пришлось собраться с силами, чтобы не опустить глаза.
— Мы нашли Ливуэту.
Очевидно, блики солнца на воде были виной тому, что у него на глазах выступили слёзы. Дизиэт наблюдала за тем, как он медленно поднял руку и машинально коснулся груди в том месте, где билось сердце.
— М-ммм… Вы уверены?
— Да, мы уверены.
Он продолжал созерцать набегающие волны. Он думал о том, что неправильно считал море поставщиком товаров, нет, море — это путь, дорога, вечно манящая в даль. «Так просто — признесено всего лишь одно имя, и я готов сорваться с места и снова взять в руки их оружие. Из-за неё?»
Волна накатилась и отступила.
Он ответил:
— Ладно. Я согласен.
Глава 4
— Факт остаётся фактом, — настаивал Скаффен-Амтиско. — Тогда, в Зимнем Дворце, Закалве сел в лужу.
— Согласись, это на него не похоже. Хорошо, допустим, один раз он нас подвёл… неизвестно почему. А теперь ждёт не дождётся случая доказать, что ещё на что-то способен. Я уверена, он не упустит такого шанса — когда мы его найдём и предоставим возможность загладить свою вину.
— И это говорит Сма — самая циничная из женщин, которых я знаю! Ты выдаёшь желаемое за действительное…
— А, заткнись ты.
Планета на экране модуля начала стремительно увеличиваться, приближаясь к ним.
В качестве мероприятия, призванного сплотить присутствующих на борту, маскарад оказался весьма действенным. Сма проснулась в чём мать родила среди множества подушек, а также обнажённых тел, мужских и женских, в алькове Зоны отдыха. Стараясь никого не разбудить, она поднялась и, ступая очень осторожно, направилась к краю огромной постели, не забывая, впрочем, бросать оценивающие взгляды на мужские тела. Вот, наконец, и блаженная твёрдость пола! Должно быть, корабль рассортировал всю их одежду, потому что вещи лежали аккуратными стопками на двух больших столах рядом с кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76