Представляю, какую рожу скорчит Сма!
Нет, это были чужие похороны. Он вспомнил высокую башню на вершине утёса, о который с шумом разбивались волны, каменистую дорогу… Увидел себя среди участников торжественно-мрачной процессии — хоронили какого-то старого воина.
Что-то ещё не давало ему покоя. Он вцепился в борт лодки и устремил взгляд поверх бушующих волн. Корабль! Время от времени на горизонте появлялся корабль размером не больше точки — невозможно было определить, что это за судно, и всё же он каким-то таинственным образом знал, что оно ему знакомо…
Внезапно лодчонка раскололась надвое, он камнем пошёл ко дну, но вместо воды вокруг него теперь было бесконечное небо, а под ним — океан; крошечное пятнышко на его поверхности неумолимо росло, это была ещё одна лодка, в которую он рухнул спустя мгновение. И ещё раз, — снова он тонет, а затем видит вокруг голубое небо, океан внизу и лодку на его безбрежной глади…
Корабль теперь находился намного ближе. Огромное, тёмное, ощетинившееся пушками судно плыло прямо к нему, форштевнем вспарывая водную поверхность. Корабль, созданный для уничтожения других, точно таких же кораблей, и, разумеется, людей. Название корабля… нужно ли вспоминать его? Спустя мгновение он увидел этот корабль в центре города и почувствовал себя сбитым с толку — корабль напоминал крепость — или наоборот — крепость походила на корабль. Наверное, все ото имело некий тайный смысл, которого он пока не улавливал…
Что же касается названия корабля, то оно, подобно морской твари, толкалось в борт его лодки, тараном било в стены его крепости, но он не желал, не хотел слышать его! Скорее зажать уши! Жерла пушек изрыгнули чёрный дым и жёлто-белый огонь, и оно в щепы разнесло лодчонку, разрушило стены крепости и теперь толкалось, звучало внутри его черепа, подобно смеху какого-то безумного бога. Свет погас, и он опять начал погружаться во тьму, с облегчением уходя, спасаясь от этого ужасающего, обвиняющего слова.
«Стабериндо» — произнёс чей-то спокойный голос. Это всего лишь слово? Нет, «Стабериндо» — это название корабля. Он отвернулся от света — обратно в темноту.
Свет. И звуки тоже. Голос. О чём это я думал прежде? Похороны. Это уже было. А ещё — лодка, океан, корабль, крепость… Все это тоже было, но сейчас куда-то исчезло из поля его зрения.
Теперь он ощутил чьё-то прикосновение. Да-да, не боль, а прикосновение. Разумеется, это не одно и то же. Судя по ощущениям, это было прикосновение чьей-то руки. Но когда пальцы коснулись лица, опять пришла боль. Должно быть, он изуродован и ужасно выглядит.
На чём я остановился? Похороны. Фолс. Крушение… Конечно же! Меня зовут… нет, это слишком трудно, слишком тяжело. Тогда… чем же я занимаюсь?
Это уже легче. Высокооплачиваемый агент самой… энергичной, не так ли? — гуманоидной цивилизации. Самой энергичной во Вселенной? Нет, в Галактике. И ты присутствовал в качестве её представителя на… на похоронах, а затем отправился на каком-то дурацком самолёте туда, откуда тебя должны были забрать и увезти подальше от всего этого… Но в самолёте что-то случилось — пламя, да-да, именно так! Джунгли стремительно неслись прямо на тебя… а потом боль — ничего, кроме боли. Рука снова коснулась его лица, и добавилось ещё несколько ощущений: какая-то жидкость… Тебе дали что-то выпить? Судя по тому, что эта жидкость не выливается изо рта, я нахожусь в вертикальном положении. Ощущение открытости, уязвимости, наготы… Но мысли о собственном теле опять вернули боль. Попробуй снова начать с крушения… что там было? Джунгли? Нет. Горы, пустыня?., нет. Где же тогда всё это происходило? Не знаю.
«Я спал» — подумал он вдруг. Точно, ты спал ночью в самолёте, и времени у тебя хватило только на то, чтобы проснуться в темноте, увидеть пламя и начать соображать, прежде чем свет яркой вспышкой сдетонировал в твоей голове. А после этого — боль. Но ты не видел никакой местности, стремительно приближавшейся к тебе, мчавшейся навстречу, потому что было очень темно.
Когда он снова очнулся, всё изменилось. Коричневый мрак пронизывали проникавшие откуда-то узкие полоски света, в которых кружились пылинки; возле тёмной — то ли глиняной, то ли земляной — стены в ряд стояли неуклюжие глиняные горшки разных размеров. Посреди помещения располагался маленький примитивный очаг. С трудом повернув голову, он смог увидеть ещё кое-что — грубую деревянную раму, к которой его привязали за руки и за ноги. Она представляла собой квадрат, пересечённый по диагоналям двумя жердями. Толстый сыромятный ремень, обхватывая его талию, был прикреплён к пересечению этих жердей; обнажённое тело покрывали многочисленные пятна крови и краски.
— Дерьмо, — услышал он свой хрип.
Почему никто до сих пор не пришёл ему на помощь — он ведь делал за них всю грязную работу, а они должны были обеспечивать его безопасность. Где же их черти носят?
Вернулась старая подруга — боль. Болела голова, сломан нос; возможно, ребра, руки и ноги постигла та же участь. Но сильней всего болели внутренности — он чувствовал себя наполненным гнилью, словно испорченный плод.
«Наверное, я умираю». Опустив глаза, он посмотрел на грубые верёвки, которые обвивали его ноги. Вытяжением перелом не лечат — эта сказанная самому себе фраза вызвала недолгий приступ хриплого смеха, и боль стремительно метнулась в низ живота, обжигая ребра яростным огнём.
Снаружи доносились неясные звуки: кричали какие-то люди, лаяли собаки. Он закрыл глаза, но не стал слышать отчётливее, зато когда открыл их, земляные неровные стены, казалось, приблизились к нему, протягивая кривые обрубки корней. Проникавшие сюда два почти вертикальных солнечных луча свидетельствовали о наступлении полудня.
Что ещё можно было разглядеть? Недалеко от его ног находилась кожаная подушка со вмятиной: похоже, на ней кто-то недавно сидел. Наверное, этот некто прикасался к нему — если испытанные им ощущения не были плодом воображения… Взгляд выхватил несколько копий, сваленных в углу, и ещё какое-то оружие, судя по размерам и цвету, не боевое, а предназначенное для церемоний… или для пыток.
Вошла невысокая, стройная, темнокожая девушка, неся перед собой глиняный кувшин. Он взглянул на неё и попытался улыбнуться. Ещё бы! Появление этой юной особы свидетельствовало о том, что события развиваются не так уж плохо. Девушка мельком посмотрела на него и вышла. Спустя несколько минут она вернулась с небольшой миской, налила туда воды из кувшина и принялась смывать чем-то вроде губки кровь и краску с его тела. Когда нежные маленькие руки коснулись его гениталий, он не почувствовал возбуждения.
Он попытался заговорить, но ничего не получилось. Девушка дала ему напиться воды из кувшина, он невнятно прохрипел слова благодарности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Нет, это были чужие похороны. Он вспомнил высокую башню на вершине утёса, о который с шумом разбивались волны, каменистую дорогу… Увидел себя среди участников торжественно-мрачной процессии — хоронили какого-то старого воина.
Что-то ещё не давало ему покоя. Он вцепился в борт лодки и устремил взгляд поверх бушующих волн. Корабль! Время от времени на горизонте появлялся корабль размером не больше точки — невозможно было определить, что это за судно, и всё же он каким-то таинственным образом знал, что оно ему знакомо…
Внезапно лодчонка раскололась надвое, он камнем пошёл ко дну, но вместо воды вокруг него теперь было бесконечное небо, а под ним — океан; крошечное пятнышко на его поверхности неумолимо росло, это была ещё одна лодка, в которую он рухнул спустя мгновение. И ещё раз, — снова он тонет, а затем видит вокруг голубое небо, океан внизу и лодку на его безбрежной глади…
Корабль теперь находился намного ближе. Огромное, тёмное, ощетинившееся пушками судно плыло прямо к нему, форштевнем вспарывая водную поверхность. Корабль, созданный для уничтожения других, точно таких же кораблей, и, разумеется, людей. Название корабля… нужно ли вспоминать его? Спустя мгновение он увидел этот корабль в центре города и почувствовал себя сбитым с толку — корабль напоминал крепость — или наоборот — крепость походила на корабль. Наверное, все ото имело некий тайный смысл, которого он пока не улавливал…
Что же касается названия корабля, то оно, подобно морской твари, толкалось в борт его лодки, тараном било в стены его крепости, но он не желал, не хотел слышать его! Скорее зажать уши! Жерла пушек изрыгнули чёрный дым и жёлто-белый огонь, и оно в щепы разнесло лодчонку, разрушило стены крепости и теперь толкалось, звучало внутри его черепа, подобно смеху какого-то безумного бога. Свет погас, и он опять начал погружаться во тьму, с облегчением уходя, спасаясь от этого ужасающего, обвиняющего слова.
«Стабериндо» — произнёс чей-то спокойный голос. Это всего лишь слово? Нет, «Стабериндо» — это название корабля. Он отвернулся от света — обратно в темноту.
Свет. И звуки тоже. Голос. О чём это я думал прежде? Похороны. Это уже было. А ещё — лодка, океан, корабль, крепость… Все это тоже было, но сейчас куда-то исчезло из поля его зрения.
Теперь он ощутил чьё-то прикосновение. Да-да, не боль, а прикосновение. Разумеется, это не одно и то же. Судя по ощущениям, это было прикосновение чьей-то руки. Но когда пальцы коснулись лица, опять пришла боль. Должно быть, он изуродован и ужасно выглядит.
На чём я остановился? Похороны. Фолс. Крушение… Конечно же! Меня зовут… нет, это слишком трудно, слишком тяжело. Тогда… чем же я занимаюсь?
Это уже легче. Высокооплачиваемый агент самой… энергичной, не так ли? — гуманоидной цивилизации. Самой энергичной во Вселенной? Нет, в Галактике. И ты присутствовал в качестве её представителя на… на похоронах, а затем отправился на каком-то дурацком самолёте туда, откуда тебя должны были забрать и увезти подальше от всего этого… Но в самолёте что-то случилось — пламя, да-да, именно так! Джунгли стремительно неслись прямо на тебя… а потом боль — ничего, кроме боли. Рука снова коснулась его лица, и добавилось ещё несколько ощущений: какая-то жидкость… Тебе дали что-то выпить? Судя по тому, что эта жидкость не выливается изо рта, я нахожусь в вертикальном положении. Ощущение открытости, уязвимости, наготы… Но мысли о собственном теле опять вернули боль. Попробуй снова начать с крушения… что там было? Джунгли? Нет. Горы, пустыня?., нет. Где же тогда всё это происходило? Не знаю.
«Я спал» — подумал он вдруг. Точно, ты спал ночью в самолёте, и времени у тебя хватило только на то, чтобы проснуться в темноте, увидеть пламя и начать соображать, прежде чем свет яркой вспышкой сдетонировал в твоей голове. А после этого — боль. Но ты не видел никакой местности, стремительно приближавшейся к тебе, мчавшейся навстречу, потому что было очень темно.
Когда он снова очнулся, всё изменилось. Коричневый мрак пронизывали проникавшие откуда-то узкие полоски света, в которых кружились пылинки; возле тёмной — то ли глиняной, то ли земляной — стены в ряд стояли неуклюжие глиняные горшки разных размеров. Посреди помещения располагался маленький примитивный очаг. С трудом повернув голову, он смог увидеть ещё кое-что — грубую деревянную раму, к которой его привязали за руки и за ноги. Она представляла собой квадрат, пересечённый по диагоналям двумя жердями. Толстый сыромятный ремень, обхватывая его талию, был прикреплён к пересечению этих жердей; обнажённое тело покрывали многочисленные пятна крови и краски.
— Дерьмо, — услышал он свой хрип.
Почему никто до сих пор не пришёл ему на помощь — он ведь делал за них всю грязную работу, а они должны были обеспечивать его безопасность. Где же их черти носят?
Вернулась старая подруга — боль. Болела голова, сломан нос; возможно, ребра, руки и ноги постигла та же участь. Но сильней всего болели внутренности — он чувствовал себя наполненным гнилью, словно испорченный плод.
«Наверное, я умираю». Опустив глаза, он посмотрел на грубые верёвки, которые обвивали его ноги. Вытяжением перелом не лечат — эта сказанная самому себе фраза вызвала недолгий приступ хриплого смеха, и боль стремительно метнулась в низ живота, обжигая ребра яростным огнём.
Снаружи доносились неясные звуки: кричали какие-то люди, лаяли собаки. Он закрыл глаза, но не стал слышать отчётливее, зато когда открыл их, земляные неровные стены, казалось, приблизились к нему, протягивая кривые обрубки корней. Проникавшие сюда два почти вертикальных солнечных луча свидетельствовали о наступлении полудня.
Что ещё можно было разглядеть? Недалеко от его ног находилась кожаная подушка со вмятиной: похоже, на ней кто-то недавно сидел. Наверное, этот некто прикасался к нему — если испытанные им ощущения не были плодом воображения… Взгляд выхватил несколько копий, сваленных в углу, и ещё какое-то оружие, судя по размерам и цвету, не боевое, а предназначенное для церемоний… или для пыток.
Вошла невысокая, стройная, темнокожая девушка, неся перед собой глиняный кувшин. Он взглянул на неё и попытался улыбнуться. Ещё бы! Появление этой юной особы свидетельствовало о том, что события развиваются не так уж плохо. Девушка мельком посмотрела на него и вышла. Спустя несколько минут она вернулась с небольшой миской, налила туда воды из кувшина и принялась смывать чем-то вроде губки кровь и краску с его тела. Когда нежные маленькие руки коснулись его гениталий, он не почувствовал возбуждения.
Он попытался заговорить, но ничего не получилось. Девушка дала ему напиться воды из кувшина, он невнятно прохрипел слова благодарности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76