— Он вас положительно околдовал.
— Да, я. околдован его выдающимися достоинствами, необыкновенной ученостью, его гением. Да, я рад и горжусь в этом признаться.
— Моя натура не так восприимчива…
— Ваше дело. Но как бы там ни было, с энтузиазмом или нет, вы хочешь не хочешь совершите в «Кроте» это замечательное погружение на глубину пяти или шести тысяч метров. Не кажется ли вам, что для пожираемого гангреной старца наш шеф еще куда как энергичен?
— Глазам своим не верю! Я-то думал, что после этого месяца, который он провел отшельником, увижу перед собой умирающего.
— А я — наоборот! Или я очень ошибаюсь, или мы скоро увидим его сильным как никогда. Между нами говоря, думаю, что он использовал этот месяц одиночества для того, чтобы, как говорится, сменить кожу или, если хотите, освободить свои артерии от солевых отложений.
— Это невозможно сделать при помощи лекарств.
— Невозможно для вас, для меня, для всех прочих смертных, но не для него!.. Что же касается вашей вылазки на поиски bathybius и предполагаемого риска, то еще есть время сделать завещательные распоряжения. Отрадно, не так ли? А быть может, вы предпочтете вместе со мной осмотреть эти два превосходных аппарата для подводного спуска, которые уже приготовлены ввиду предстоящего погружения? Это вас успокоит.
— За неимением лучшего, увы, я согласен, — тяжко вздохнул как никогда растерянный зоолог.
Аппараты, о которых с таким восторгом говорил химик, были в чем-то схожи между собой в том смысле, что оба предназначались для глубинных погружений, однако они резко различались размерами. Первый — прибор для зондирования — вместе с кабелем весил не более ста пятидесяти килограммов, второй — для спуска подводников — включая вес троса, семь-восемь тонн.
Операция, предваряющая каждую подводную экспедицию, состоит в непременном измерении глубины исследуемой местности. Поэтому начнем с краткого описания того снаряда, который первым пускают в дело.
Установлен он был непосредственно на палубе и представлял собой большую лебедку, с намотанной на нее стальной проволокой миллиметрового сечения, длиной около десяти тысяч метров. По направляющей проволока поднималась к блоку со стопором , обеспечивающим работоспособность установки при любом крене судна. Неподвижный блок, размещенный на планшире судна, был жестко закреплен на палубе и имел червячную передачу , приводящую в движение два зубчатых колеса. На одно из них нанесли разметку до десяти тысяч метров. Так как каждый оборот составлял один метр, число, указанное на зубчатых колесах, означало глубину. Такое ловко придуманное размещение создавало автоматический счетчик непогрешимой точности. Действовало это приспособление просто и почти не требовало приложения силы.
Лебедка со стальной проволокой имела на оси тормозные колодки, управлявшиеся рычагом, на конце которого находился шкив , закрепленный на каретке . По мере вращения блока давление стальной проволоки увеличивалось или уменьшалось, вследствие чего каретка скользила вверх или вниз вдоль грузовой стрелы , в большей или меньшей степени надавливая на тормоз, что регулировало скорость разматывания нити. Это устройство называлось лотом. Вес лота достигал семидесяти пяти — восьмидесяти килограммов.
Перед тем как замерить глубину, необходимо было при помощи рычага установить счетчик на нулевую отметку. После чего отпускался тормоз и лот погружался под воду до тех пор, пока не касался дна. Чтобы узнать точную глубину, оставалось лишь взглянуть на счетчик — прибор, являвший собой одновременно счетчик, регулятор и регистрирующее устройство. Его изобретению мы обязаны французу, господину Тибодье, выдающемуся инженеру национального судостроения.
Еще несколько слов о металлической проволоке, внедрение которой обеспечило настоящий прогресс в глубоководном зондировании. Несмотря на то, что сечение ее не превышает одного миллиметра, она не рвется даже тогда, когда удерживает груз весом сто сорок килограммов. Кроме того, эта проволока имеет еще одно очень большое достоинство: сопротивление потоку воды настолько мало, что результаты измерения будут тем точнее, чем тяжелее груз.
В старину, когда для подобных целей пользовались пеньковыми веревками, замеры, особенно на больших глубинах, были очень неточны. Чтобы выдержать вес лота, канат должен был быть довольно толстым, ввиду чего морское течение, действуя на его большую, нежели необходимо, поверхность, относило лот довольно далеко. Вот почему ошибки, допущенные при блестящих научных исследованиях на «Талисмане» в Атлантике, были исправлены после применения лота Тибодье.
Аппарат для подводного спуска располагался на носу корабля. Как было сказано выше, он был гораздо больше первого, — вместо лота в воду погружался настоящий монумент. Высота его равнялась пяти метрам, а диаметр в основании — двум метрам шестидесяти сантиметрам.
Представьте себе чудовищный ребристый снаряд, образца 1864—1866 годов, ныне замененный снарядами с медными ободками. Это сходство подчеркивалось еще и двумя рядами хрустальных иллюминаторов, опоясывавших ребра аппарата, словно ободки в нарезном стволе старинного артиллерийского орудия. Верхняя, цилиндрической формы, часть капсулы заканчивалась усеченным шишаком. Можно было предположить, что и вес ее, и прочность были вполне достаточны, чтобы на указанной в предписании глубине, выдержать огромное давление воды. Установленный вертикально возле фок-мачты непосредственно под лебедкой, аппарат мог быть перемещаем по горизонтали слева направо и справа налево.
Кабель, удерживавший эту махину, тоже был металлическим, сплетенным из девяти жгутов, каждый из которых состоял из стальных нитей, обкрученных вокруг одной, изолированной гуттаперчей. Несмотря на то, что канат состоял из семидесяти двух жил, диаметром он не превышал восемнадцати миллиметров. Однако прочность его была так велика, что, втрое превышая прочность в четыре раза более толстого пенькового каната, обеспечивала грузоподъемность пятнадцать тонн. Длина кабеля равнялась ровно шести тысячам метров.
Для спуска и подъема подводного аппарата, названного его создателем инженером Тозели «Морским кротом», использовалась лебедка, приводимая в движение машиной мощностью тридцать лошадиных сил, и громадная чугунная катушка, на которую с помощью еще одной машины мощностью десять лошадиных сил наматывался кабель. Кстати говоря, ход обоих машин регулировался таким образом, чтобы достигалась абсолютная слаженность движения.
Долго рассматривали два ассистента все узлы этого столь же мощного, сколь и хитроумного механизма. Алексис Фармак не без некоторой иронии утешал коллегу, а юный господин Артур казался все более удрученным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106