Муж и жена с нежностью улыбнулись друг другу, обнялись и поцеловались. Бывают же такие удачные дни! Запоры у малютки стали уже всерьез их беспокоить.
Дон Ибрагим подумал, что, когда раздастся продолжительный гул одобрения, ему придется сделать небольшую паузу — надо будет опустить голову и как бы в рассеянности устремить взгляд на скатерть и стакан с водой.
— Полагаю излишним разъяснять, господа академики, сколь важно постоянно помнить о том, что пользование вещью — не пользование или распоряжение правом на пользование этой вещью, ибо права такого еще у нас нет, — которое в силу давности ведет к владению таковой в качестве собственности того, кто ее захватил, — это есть состояние, существующее de facto , но ни в коем случае не de jure . (Превосходно!)
Дон Ибрагим победоносно улыбнулся и несколько секунд постоял, ровно ни о чем не думая. В душе — и по внешнему виду судя — дон Ибрагим был человеком вполне счастливым. Его не признают? Эка важность. А для чего существует История?
— В конце концов, она всем воздаст по справедливости. И если в этом подлом мире гений не встречает признания, стоит ли беспокоиться — ведь через каких-нибудь сто лет от всех нас останутся одни скелеты!
Из этого сладостного забытья дона Ибрагима вывели отчаянные, пронзительные беспорядочные звонки.
— Какая дикость, можно ли так безобразничать! А еще считаются воспитанными людьми! И наверно, даже не стыдятся!
Супруга дона Ибрагима, которая, сидя у жаровни, штопала чулок, пока муж ее ораторствовал, поднялась и пошла открыть дверь.
Дон Ибрагим прислушался. Звонил сосед с пятого этажа.
— Ваш супруг дома?
— Да, сеньор, он готовится к докладу.
— Могу я его видеть?
— Разумеется, о чем тут спрашивать. Повысив голос, жена позвала:
— Ибрагим, это сосед сверху. Дон Ибрагим ответил:
— Пусть войдет, почему ты его там держишь? Дон Леонсио Маэстре был бледен.
— А, сосед! Что же привело вас к моему скромному очагу?
Дон Леонсио проговорил дрожащим голосом:
— Она умерла!
— Что?
— Умерла, говорю!
— Кто?
— Ну да, сеньор, умерла. Я потрогал ей лоб, он холодный как лед.
Глаза супруги дона Ибрагима округлились, как блюдца.
— Кто умер?
— Соседка рядом со мной.
— Соседка рядом с вами?
— Она самая.
— Донья Маргот?
— Да, она.
Дон Ибрагим вмешался:
— Мать этого потаскуна?
Дон Леонсио ответил утвердительно, а жена дона Ибрагима набросилась на мужа:
— Ради Бога, Ибрагим, как можно так говорить!
— И она на самом деле мертва?
— Да, дон Ибрагим, мертва окончательно. Ее удушили полотенцем.
— Полотенцем?
— Да, махровым полотенцем.
— Какой ужас!
Дон Ибрагим, шагая туда-сюда по комнате, принялся отдавать распоряжения и призывать к спокойствию.
— Хеновева, сними трубку и вызови полицию.
— Какой там номер?
— Почем я знаю, милая, посмотри в книге! А вы, друг мой Маэстре, станьте на лестнице и никого не пропускайте ни вниз, ни вверх. Возьмите на вешалке трость. Я пойду за врачом.
Когда дону Ибрагиму открыли дверь в квартире врача, он с величайшим хладнокровием спросил:
— Доктор дома?
— Да, сеньор, подождите минуточку.
Дону Ибрагиму было известно, что доктор дома. Когда тот вышел узнать, зачем его спрашивают, дон Ибрагим, как бы не зная, с чего начать, спросил, улыбаясь:
— Ну, как ваша малышка? Желудочек уже налаживается?
После ужина дон Марио де ла Вега предложил Элою Рубио Антофагасте, бакалавру по третьему циклу, выпить чашечку кофе. Было видно, что он расщедрился.
— Не хотите ли сигарку?
— О да, сеньор, весьма благодарен.
— Черт возьми, приятель, за что так благодарить! Элой Рубио Антофагаста робко улыбнулся.
— Ну да, конечно.
— И прибавил:
— Вы знаете, я очень счастлив, что нашел работу. Верите?
— И тому, что поужинали?
— Да, сеньор, и тому, что поужинал.
Сеньор Суарес покуривает сигару, которой его угостил Пепе Сучок.
— Ах, какая вкусная сигара! Она пахнет тобой. Сеньор Суарес смотрит в глаза своему другу.
— Пойдем выпьем по стаканчику? Ужинать мне не хочется, когда я с тобой, у меня пропадает аппетит.
— Ладно, пойдем.
— Можно я тебя угощу?
Заднюшка и Сучок, крепко взявшись под руку, пошли по улице Прадо вверх по левой стороне, где бильярдные залы. Встречные оборачивались им вслед.
— Зайдем на минутку поглядеть на игру?
— Нет, не хочу, мне там на днях чуть не съездили кием по физиономии.
— Вот скоты! И есть же такие некультурные люди, просто удивительно! Безобразие! Уж наверно, набрался ты страху, да, Сучочек?
Пепе Сучок нахмурился.
— Мамашу свою зови Сучочком, слышишь, ты! Сеньор Суарес истерически взвизгивает:
— Ой, мамуля моя! Ой, что же это с ней случилось? Ой, Господи!
— Ты замолчишь?
— Прости. Пепе, я больше не буду говорить о моей мамочке. Ой бедняжечка! Слушай, Пепе, купи мне цветок! Я хочу, чтобы ты мне купил красную камелию, — раз я иду с тобой, надо, чтоб на мне был какой-нибудь знак запретного…
Пепе Сучок горделиво ухмыльнулся и купил сеньору Суаресу красную камелию.
— Засунь ее в петлицу.
— Куда прикажешь.
Доктор, удостоверившись, что старуха мертва, мертва бесповоротно, поспешил оказать помощь дону Леонсио Маэстре — у бедняги начался нервный припадок, он был почти без сознания и только отчаянно лягал ногами.
— Ах, доктор, как бы еще этот у нас не скончался!
Донья Хеновева Куадрадо де Остоласа была весьма встревожена.
— Не волнуйтесь, сеньора, тут нет ничего опасного, просто сильнейший испуг.
Дон Леонсио сидел в кресле, глаза у него закатились, изо рта текла пена. Дон Ибрагим между тем наставлял соседей:.
— Спокойствие, прежде всего полное спокойствие. Пусть каждый глава семьи тщательно осмотрит свое жилище. Мы должны оказать помощь органам правосудия своей поддержкой и сотрудничеством, насколько это будет в наших силах.
— Отлично сказано, сеньор. В такие минуты правильней всего, чтобы один распоряжался, а мы все повиновались.
И жители дома, где произошло преступление, все как один испанцы, с большей или меньшей готовностью повторили эту знаменательную фразу.
— Приготовьте ему липового чаю.
— Сейчас, доктор.
Дон Марио и бакалавр Элой решили, что надо пораньше лечь спать.
— Ну что ж, друг мой, завтра за дело. Так?
— Да, сеньор. Вот увидите, вы будете довольны моей работой.
— Надеюсь. Завтра в девять утра у вас будет возможность показать свое усердие. Куда вы теперь направляетесь?
— Домой, куда же еще? Пойду спать. Вы тоже рано ложитесь?
— Да, постоянно. Я веду регулярный образ жизни.
Элой Рубио Антофагаста почувствовал позыв к подхалимажу — видимо, угодливость была для него естественным состоянием.
— Если не возражаете, сеньор Вега, я вас провожу.
— Как вам угодно, дружище Элой, весьма благодарен. Сразу видно, надеетесь, что авось вам перепадет еще сигарета?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59