Академик подошел к аристократической ручке доны Розариньи.
– Ваше превосходительство, рядовой необученный Инасио Фильо явился по приказанию вашего мужа. Всё это, разумеется, абсурд, но Бруно остался бы нами доволен.
– Почему же абсурд? Не абсурдней войны, – ответствовал Эвандро.
Дона Розаринья налила вновь прибывшему рюмку коньяку и сказала:
– Ну-ка, Родриго, поднатужьтесь, достаньте нам генерала. Вы ведь знаете, каким требованиям он должен отвечать.
– Слушаюсь! Предлагается генерал Валдомиро Морейра.
– Валдомиро Морейра… Откуда я знаю это имя?.. – Местре Афранио напряг память. – Ну, откуда же?..
Несколько дней назад Родриго получил новую книгу генерала Морейры, автора полудюжины объемистых томов. Генерал был человек заметный: имя его было хорошо известно и в военных кругах, и в политических, не говоря уж о литературных, и часто упоминалось в газетах во время избирательной кампании Армандо Салеса, когда кто-то и познакомил Родриго с Морейрой. Дважды или трижды они встречались в обществе: на каком-то банкете сидели рядом, разговаривали о политике и литературе. Генерал, правда, не одобрял нынешних писателей, упрекал их в забвении или незнании норм португальского языка, но зато был настоящим, закаленным в битвах демократом, почему и оказался в отставке. Ярый антинацист, сторонник союзных держав – чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать его комментарии к ходу военных действий в «Коррейо до Рио», где он называет Гитлера «слабоумным выродком».
– Он до того пристрастен, что вопреки всякой очевидности не желает верить в победы нацистов.
– Что ж, остается только узнать, согласится ли он баллотироваться.
Местре Афранио было поручено собрать дополнительные сведения, и через двадцать четыре часа он с ликованием объявил:
– Сомнений нет: он наш!
В том же самом кабинете, потягивая всё тот же воинственный напиток галлов, он изложил основные вехи жизненного пути Валдомиро Морейры: принимал участие в конституционалистской революции, поддерживал Армандо Салеса, уволен в отставку лидерами Нового государства. Напечатал пять книг: три тома исторических рассказов, лингвистическое исследование и брошюру (раскуплена полностью) о боевых действиях в штате Минас-Жерайс в 1932 году. Честен. Порядочен. Несколько самонадеян и упрям. Не боится ничего.
– Вот это его качество нам сейчас пригодится.
– Ты думаешь, он полезет в драку? – спросил Эвандро.
– Я в этом уверен… – Местре Афранио окинул заговорщиков весёлым и лукавым взглядом. – Бьюсь об заклад, вам не угадать, чего именно добивается сейчас наш генерал. – Секундная пауза, глоток коньяку. – Он желает выдвинуть свою кандидатуру в Академию Рио-де-Жанейро!
– Быть не может! Ты шутишь!
– Я говорю чистейшую правду. Представь, что с ним будет, когда мы предложим ему место в Бразильской Академии. Он с ума сойдет! Кроме того, Сампайо Перейра ему не опасен: генералу и так нагадили, где только могли, и терять ему нечего. Он – наш! Родриго попал в яблочко.
– А книги? – Эвандро, задавая этот вопрос, даже понизил голос. – Книги-то у него каковы?
Родриго, не щадя себя для общего дела, прочитал последнее творение генерала.
– Очень самодовольно и категорично, но читать можно. Пишет без ошибок, чего вам еще? Грамматика – его божество. Гладко.
– Вот как? Вылизанный стиль?
– Вылизанный. Конечно, самое место генералу – в Академии Рио-де-Жанейро, но, кроме него, у нас никого нет.
– Нет, – подтвердил местре Афранио. – Остаток дня буду читать его книги: четыре я достал, а Карлос Рибейро припас для меня эту брошюрку. От Карлоса-то я и получил эти сведения про генерала.
Он говорил о знаменитом столичном книготорговце, старом букинисте Рибейро. В его лавку на улице Сан-Жозе приходили и греки, и троянцы: академики и модернисты, маститые и начинающие, писатели всех школ, направлений, убеждений и уровней. Лучше Карлоса никто не знал литературную жизнь.
– Признаться, – местре Афранио улыбнулся широко и доброжелательно, – я купил по два экземпляра каждой книги, чтобы и ты, куманек, мог почитать. Мы должны в совершенстве знать творчество нашего кандидата: ведь придется расхваливать.
Старый Эвандро мигом нашелся:
– Расхвалить-то я расхвалю. На войне не до тонкостей: можно иногда и покривить душой. А вот читать… Пожалуй, ты слишком многого от меня хочешь. Категорично, гладко… Эти штуки мы знаем. Чем меньше такого читаешь, тем лучше хвалится.
ИЗЯЩНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ, БАЛЬЗАМ НА РАНЫ
После того как рассеялся министерский мираж и была получена отставка с правом ношения формы, генерал Валдомиро Морейра решил полностью отдаться литературе, которая должна была увенчать его скромной, но льстящей самолюбию славой. Впрочем, генерал допустил рецидив и поплатился за это.
Еженедельная газетная колонка, посвященная борьбе против порчи языка, вызвала потоки писем от пламенных ревнителей чистоты португальской речи, озабоченных и возмущённых вопиющим попранием элементарных норм грамматики в современной литературе, «написанной, очевидно, на кабинда, кимбунду или наго». Генерал с увлечением редактировал третий том «Истории из бразильской истории», когда в Европе грянула война. Тут-то и случился рецидив воинственных настроений.
Генерал обрёл себя в новом качестве. «Крупный специалист в вопросах лингвистики» (просвещенное мнение Ривадавии Понтеса) вспомнил, что обладает не менее весомым авторитетом в области военного искусства, что был любим профессорами Французской Военной Академии и непобедим на маневрах. Поэтому в той же самой «Коррейо до Рио», где по воскресеньям генерал наставлял юношество, он взялся вести ежедневное военное обозрение, кратко и веско комментируя ход военных действий. «Вторая мировая – день за днем; анализ и прогнозы» – так назывался этот раздел, подписанный «ген. В. М.».
Однако Морейре-стратегу далеко оказалось до Морейры-филолога. Танковые дивизии Гитлера, преодолев непреодолимую линию Мажино, в прах развеяли авторитетные суждения «ген. В. М.». Попирая все законы военной науки, они ежевечерне опровергали утренние прогнозы мудрого комментатора. Он терял плацдармы вместе с Гамеленом, отступал с Вейганом, терпел одно поражение за другим. Дело кончилось полным разгромом. Обескураженный генерал под тем предлогом, что цензура постоянно вымарывает его уничижительные отзывы о фюрере (он отыгрывался ими за поражение), отказался – к вящему облегчению редактора – продолжать свою работу в газете.
Он вновь обратился к литературе, и она вознаградила его за военные неудачи: «Истории из бразильской истории» встретили в высшей степени благожелательные отзывы критиков. Верный Сабенса написал пространную хвалебную статью, а знаменитый академик Алтино Алкантара прислал генералу письмо, в котором уведомлял «своего уважаемого собрата о получении его новой книги, написанной безупречным языком и проникнутой духом законной гордости за героические деяния нашего народа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Ваше превосходительство, рядовой необученный Инасио Фильо явился по приказанию вашего мужа. Всё это, разумеется, абсурд, но Бруно остался бы нами доволен.
– Почему же абсурд? Не абсурдней войны, – ответствовал Эвандро.
Дона Розаринья налила вновь прибывшему рюмку коньяку и сказала:
– Ну-ка, Родриго, поднатужьтесь, достаньте нам генерала. Вы ведь знаете, каким требованиям он должен отвечать.
– Слушаюсь! Предлагается генерал Валдомиро Морейра.
– Валдомиро Морейра… Откуда я знаю это имя?.. – Местре Афранио напряг память. – Ну, откуда же?..
Несколько дней назад Родриго получил новую книгу генерала Морейры, автора полудюжины объемистых томов. Генерал был человек заметный: имя его было хорошо известно и в военных кругах, и в политических, не говоря уж о литературных, и часто упоминалось в газетах во время избирательной кампании Армандо Салеса, когда кто-то и познакомил Родриго с Морейрой. Дважды или трижды они встречались в обществе: на каком-то банкете сидели рядом, разговаривали о политике и литературе. Генерал, правда, не одобрял нынешних писателей, упрекал их в забвении или незнании норм португальского языка, но зато был настоящим, закаленным в битвах демократом, почему и оказался в отставке. Ярый антинацист, сторонник союзных держав – чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать его комментарии к ходу военных действий в «Коррейо до Рио», где он называет Гитлера «слабоумным выродком».
– Он до того пристрастен, что вопреки всякой очевидности не желает верить в победы нацистов.
– Что ж, остается только узнать, согласится ли он баллотироваться.
Местре Афранио было поручено собрать дополнительные сведения, и через двадцать четыре часа он с ликованием объявил:
– Сомнений нет: он наш!
В том же самом кабинете, потягивая всё тот же воинственный напиток галлов, он изложил основные вехи жизненного пути Валдомиро Морейры: принимал участие в конституционалистской революции, поддерживал Армандо Салеса, уволен в отставку лидерами Нового государства. Напечатал пять книг: три тома исторических рассказов, лингвистическое исследование и брошюру (раскуплена полностью) о боевых действиях в штате Минас-Жерайс в 1932 году. Честен. Порядочен. Несколько самонадеян и упрям. Не боится ничего.
– Вот это его качество нам сейчас пригодится.
– Ты думаешь, он полезет в драку? – спросил Эвандро.
– Я в этом уверен… – Местре Афранио окинул заговорщиков весёлым и лукавым взглядом. – Бьюсь об заклад, вам не угадать, чего именно добивается сейчас наш генерал. – Секундная пауза, глоток коньяку. – Он желает выдвинуть свою кандидатуру в Академию Рио-де-Жанейро!
– Быть не может! Ты шутишь!
– Я говорю чистейшую правду. Представь, что с ним будет, когда мы предложим ему место в Бразильской Академии. Он с ума сойдет! Кроме того, Сампайо Перейра ему не опасен: генералу и так нагадили, где только могли, и терять ему нечего. Он – наш! Родриго попал в яблочко.
– А книги? – Эвандро, задавая этот вопрос, даже понизил голос. – Книги-то у него каковы?
Родриго, не щадя себя для общего дела, прочитал последнее творение генерала.
– Очень самодовольно и категорично, но читать можно. Пишет без ошибок, чего вам еще? Грамматика – его божество. Гладко.
– Вот как? Вылизанный стиль?
– Вылизанный. Конечно, самое место генералу – в Академии Рио-де-Жанейро, но, кроме него, у нас никого нет.
– Нет, – подтвердил местре Афранио. – Остаток дня буду читать его книги: четыре я достал, а Карлос Рибейро припас для меня эту брошюрку. От Карлоса-то я и получил эти сведения про генерала.
Он говорил о знаменитом столичном книготорговце, старом букинисте Рибейро. В его лавку на улице Сан-Жозе приходили и греки, и троянцы: академики и модернисты, маститые и начинающие, писатели всех школ, направлений, убеждений и уровней. Лучше Карлоса никто не знал литературную жизнь.
– Признаться, – местре Афранио улыбнулся широко и доброжелательно, – я купил по два экземпляра каждой книги, чтобы и ты, куманек, мог почитать. Мы должны в совершенстве знать творчество нашего кандидата: ведь придется расхваливать.
Старый Эвандро мигом нашелся:
– Расхвалить-то я расхвалю. На войне не до тонкостей: можно иногда и покривить душой. А вот читать… Пожалуй, ты слишком многого от меня хочешь. Категорично, гладко… Эти штуки мы знаем. Чем меньше такого читаешь, тем лучше хвалится.
ИЗЯЩНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ, БАЛЬЗАМ НА РАНЫ
После того как рассеялся министерский мираж и была получена отставка с правом ношения формы, генерал Валдомиро Морейра решил полностью отдаться литературе, которая должна была увенчать его скромной, но льстящей самолюбию славой. Впрочем, генерал допустил рецидив и поплатился за это.
Еженедельная газетная колонка, посвященная борьбе против порчи языка, вызвала потоки писем от пламенных ревнителей чистоты португальской речи, озабоченных и возмущённых вопиющим попранием элементарных норм грамматики в современной литературе, «написанной, очевидно, на кабинда, кимбунду или наго». Генерал с увлечением редактировал третий том «Истории из бразильской истории», когда в Европе грянула война. Тут-то и случился рецидив воинственных настроений.
Генерал обрёл себя в новом качестве. «Крупный специалист в вопросах лингвистики» (просвещенное мнение Ривадавии Понтеса) вспомнил, что обладает не менее весомым авторитетом в области военного искусства, что был любим профессорами Французской Военной Академии и непобедим на маневрах. Поэтому в той же самой «Коррейо до Рио», где по воскресеньям генерал наставлял юношество, он взялся вести ежедневное военное обозрение, кратко и веско комментируя ход военных действий. «Вторая мировая – день за днем; анализ и прогнозы» – так назывался этот раздел, подписанный «ген. В. М.».
Однако Морейре-стратегу далеко оказалось до Морейры-филолога. Танковые дивизии Гитлера, преодолев непреодолимую линию Мажино, в прах развеяли авторитетные суждения «ген. В. М.». Попирая все законы военной науки, они ежевечерне опровергали утренние прогнозы мудрого комментатора. Он терял плацдармы вместе с Гамеленом, отступал с Вейганом, терпел одно поражение за другим. Дело кончилось полным разгромом. Обескураженный генерал под тем предлогом, что цензура постоянно вымарывает его уничижительные отзывы о фюрере (он отыгрывался ими за поражение), отказался – к вящему облегчению редактора – продолжать свою работу в газете.
Он вновь обратился к литературе, и она вознаградила его за военные неудачи: «Истории из бразильской истории» встретили в высшей степени благожелательные отзывы критиков. Верный Сабенса написал пространную хвалебную статью, а знаменитый академик Алтино Алкантара прислал генералу письмо, в котором уведомлял «своего уважаемого собрата о получении его новой книги, написанной безупречным языком и проникнутой духом законной гордости за героические деяния нашего народа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66