Она содержит заведеньице, ну, вы понимаете… Девицы у нее – одна к одной, никогда не угадаешь, чем они занимаются на самом деле. И вот на днях я её повстречал, и она рассказала мне совершенно невероятную историю. Представьте себе, генерал Морейра, её давний и постоянный клиент, нанял одну из девиц – свою любимицу, – чтобы она вербовала для него сторонников из числа членов нашей Академии. Она изображала его секретаршу и втёрлась в доверие к кому-то из наших с вами коллег.
Франселино сделался бледен:
– Невероятно! Каков негодяй!
– Можете себе вообразить, как веселилась мадам Пик, отвечая на телефонные звонки наших собратьев, которые разыскивали эту девицу. Она наплела им с три короба, сказала, что живет в пансионе при женском монастыре, а к телефону подходит сестра Пик, монахиня-француженка. Совершенное забвение морали!
– Заведеньице, вы сказали?.. Ага, ага… А генерал – постоянный клиент? Ах, негодяй! А Пайва ещё говорил, что он беден… Бедный, а прислал мне корзину от Рамоса…
– И мне тоже. И Эвандро, и Фигейредо.
– Где же он берёт деньги? Из каких средств оплачивает услуги этой… авантюристки? Откуда у него деньги на баснословно дорогие корзины – представляете, сколько они стоят?
Местре Афранио совсем понизил голос и зашептал на ухо дипломату, который как огня боялся оппозиции и славился своей лояльностью к режиму – каким бы этот режим ни был:
– Так вы не знаете, что генерал Морейра ближайший сподвижник и друг Армандо Салеса, один из тех, кто вкупе с интегралистами замышлял переворот тридцать восьмого? Генерал не примкнул к этому сброду лишь потому, что его в то время не было в Рио.
– Я слышал, что он был сторонником Армандо Салеса де Оливейры…
– Был и есть. Он один из самых упорных врагов нашего строя. Он для того и рвется в Академию, чтобы обеспечить себе неприкосновенность. За ним стоят люди Армандо Салеса – они снабжают его деньгами на предвыборные расходы. Друг мой: бисквиты, которые вы ели, пахнут мятежом!
– Генерал в Академии – это смертельная опасность!
– Сейчас он стал единственным кандидатом, а потому услугами этой девицы больше не пользуется и корзин не присылает. На мой взгляд, самое гнусное во всей этой истории – попытка использовать Бразильскую Академию в политических целях. Вы знаете, я сам не в восторге от нашего правительства, но в стенах Академии политикой не занимаются! Академия превыше всех заговоров и смут и должна оставаться таковой! Вот потому-то я и не стану голосовать за генерала.
– А я никогда и не собирался за него голосовать, – солгал Франселино с непринужденностью прожженного дипломата. – Я обещал поддержку полковнику Перейре. Ах, как вы правы, Афранио, – голосовать за генерала было бы полнейшим безрассудством… Хорошо, впрочем, что вы меня предупредили.
Один вопрос еще оставался невыясненным:
– Но почему же Мария-Жоан так хлопотала за него?
– А-а, это совсем другое дело! Мария-Жоан приходится жене генерала Морейры двоюродной сестрой – вот и старается по-родственному.
– Я очень благодарен вам, Афранио. Очень.
– Остерегайтесь генерала, друг мой! Он ни перед чем не остановится, если поймет, что вы раскусили его. Берите пример с меня: делайте вид, что всецело его поддерживаете. Будьте с ним приветливы и любезны. А уж когда придёт время опустить бюллетень в урну… Пусть попробует отгадать, кто именно проголосовал против!
ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННЫЙ СОЮЗ
Ровно две недели после похорон полковника Перейры Лизандро Лейте ходил мрачный как туча. Однако после очередного заседания «бессмертных» он явился домой в превосходном настроении – уныние его исчезло бесследно. Дона Мариусия мгновенно заметила эту перемену:
– Что случилось? Почему ты так сияешь?
– Случилось нечто невероятно! Рассказали бы – не поверил! Но не верить нельзя, у меня есть доказательства. Те самые ловкачи – Портела и иже с ним, – которые выдвинули кандидатуру Морейры, теперь изо всех сил стараются свалить его. Я узнал удивительные вещи! На этот раз самый ретивый – старик Эвандро. Иначе как «Линия Мажино» он генерала не называет, а ведь этой кличкой наградил его покойник Перейра.
Лизандро сообщил жене подробности – двусмысленные фразы, умело вырванные признания, неосторожные обмолвки, подслушанный разговор.
– Ну и что ж ты намерен делать? Голосовать за генерала?
Толстощекое лицо Лизандро осветилось широкой улыбкой.
– Зачем же мне голосовать за генерала? Я примкну к компании Портелы. Не исключено, что после этих выборов я все-таки окажусь в кресле председателя Верховного суда! Если генерала не выберут, если он не наберёт нужного числа голосов…
И он стал объяснять жене: если генерал не пройдет, он, Лизандро, получит полное право претендовать на место председателя, которое освобождается после выхода Пайвы на пенсию.
С одной стороны, могущественные и влиятельные сторонники покойного будут рады, если академики не примут в свои ряды известного оппозиционера и врага Нового государства. Разумеется, они не станут приписывать поражение генерала усилиям Афранио и Эвандро, а тут же с благодарностью подумают о нём, о Лизандро, а уж Лизандро постарается, чтобы все высокопоставленные лица, принимавшие участие в битве на стороне полковника, и прежде всего военный министр, узнали о его титанической деятельности, воспрепятствовавшей появлению заклятого врага режима в стенах Академии. Он, Лизандро, не допустил этого, он взял на себя труд охранить светлую память своего выдающегося друга, который ушёл от нас именно тогда, когда родина так нуждалась в нём.
С другой стороны, снова откроется вакансия, и можно будет попытаться провести в академики Раула Лимейру, ректора университета и ближайшего друга главы правительства. По образованию он врач и на высшие судейские должности не претендует. В этой тройной игре Лизандро может сорвать крупный куш. Получаешь, Раул, пальмовые ветви академического мундира – помоги мне надеть мантию председателя Верховного суда.
Дона Мариусия запустила свои тонкие холёные пальцы в неопрятную, всклокоченную гриву Лизандро:
– Помнишь, я говорила, чтобы ты не унывал?
Так был заключён странный союз между войсками Эвандро и силами Лизандро: новые добровольцы приняли участие в партизанской войне. Союз этот был, конечно, негласный, но обещал многое.
МАКИ
Спасаясь от войны, французские интеллигенты всех направлений и убеждений нашли приют в Бразилии. Среди них были писатели, издатели, актеры и режиссеры, художники и журналисты. Самый известный – Жорж Бернанос – обосновался в Минас-Жерайс, остальные поселились в Рио или в Сан-Пауло. Они присоединились к знаменитым профессорам, которые в 1937 году возглавили кафедры в только что открытых университетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Франселино сделался бледен:
– Невероятно! Каков негодяй!
– Можете себе вообразить, как веселилась мадам Пик, отвечая на телефонные звонки наших собратьев, которые разыскивали эту девицу. Она наплела им с три короба, сказала, что живет в пансионе при женском монастыре, а к телефону подходит сестра Пик, монахиня-француженка. Совершенное забвение морали!
– Заведеньице, вы сказали?.. Ага, ага… А генерал – постоянный клиент? Ах, негодяй! А Пайва ещё говорил, что он беден… Бедный, а прислал мне корзину от Рамоса…
– И мне тоже. И Эвандро, и Фигейредо.
– Где же он берёт деньги? Из каких средств оплачивает услуги этой… авантюристки? Откуда у него деньги на баснословно дорогие корзины – представляете, сколько они стоят?
Местре Афранио совсем понизил голос и зашептал на ухо дипломату, который как огня боялся оппозиции и славился своей лояльностью к режиму – каким бы этот режим ни был:
– Так вы не знаете, что генерал Морейра ближайший сподвижник и друг Армандо Салеса, один из тех, кто вкупе с интегралистами замышлял переворот тридцать восьмого? Генерал не примкнул к этому сброду лишь потому, что его в то время не было в Рио.
– Я слышал, что он был сторонником Армандо Салеса де Оливейры…
– Был и есть. Он один из самых упорных врагов нашего строя. Он для того и рвется в Академию, чтобы обеспечить себе неприкосновенность. За ним стоят люди Армандо Салеса – они снабжают его деньгами на предвыборные расходы. Друг мой: бисквиты, которые вы ели, пахнут мятежом!
– Генерал в Академии – это смертельная опасность!
– Сейчас он стал единственным кандидатом, а потому услугами этой девицы больше не пользуется и корзин не присылает. На мой взгляд, самое гнусное во всей этой истории – попытка использовать Бразильскую Академию в политических целях. Вы знаете, я сам не в восторге от нашего правительства, но в стенах Академии политикой не занимаются! Академия превыше всех заговоров и смут и должна оставаться таковой! Вот потому-то я и не стану голосовать за генерала.
– А я никогда и не собирался за него голосовать, – солгал Франселино с непринужденностью прожженного дипломата. – Я обещал поддержку полковнику Перейре. Ах, как вы правы, Афранио, – голосовать за генерала было бы полнейшим безрассудством… Хорошо, впрочем, что вы меня предупредили.
Один вопрос еще оставался невыясненным:
– Но почему же Мария-Жоан так хлопотала за него?
– А-а, это совсем другое дело! Мария-Жоан приходится жене генерала Морейры двоюродной сестрой – вот и старается по-родственному.
– Я очень благодарен вам, Афранио. Очень.
– Остерегайтесь генерала, друг мой! Он ни перед чем не остановится, если поймет, что вы раскусили его. Берите пример с меня: делайте вид, что всецело его поддерживаете. Будьте с ним приветливы и любезны. А уж когда придёт время опустить бюллетень в урну… Пусть попробует отгадать, кто именно проголосовал против!
ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННЫЙ СОЮЗ
Ровно две недели после похорон полковника Перейры Лизандро Лейте ходил мрачный как туча. Однако после очередного заседания «бессмертных» он явился домой в превосходном настроении – уныние его исчезло бесследно. Дона Мариусия мгновенно заметила эту перемену:
– Что случилось? Почему ты так сияешь?
– Случилось нечто невероятно! Рассказали бы – не поверил! Но не верить нельзя, у меня есть доказательства. Те самые ловкачи – Портела и иже с ним, – которые выдвинули кандидатуру Морейры, теперь изо всех сил стараются свалить его. Я узнал удивительные вещи! На этот раз самый ретивый – старик Эвандро. Иначе как «Линия Мажино» он генерала не называет, а ведь этой кличкой наградил его покойник Перейра.
Лизандро сообщил жене подробности – двусмысленные фразы, умело вырванные признания, неосторожные обмолвки, подслушанный разговор.
– Ну и что ж ты намерен делать? Голосовать за генерала?
Толстощекое лицо Лизандро осветилось широкой улыбкой.
– Зачем же мне голосовать за генерала? Я примкну к компании Портелы. Не исключено, что после этих выборов я все-таки окажусь в кресле председателя Верховного суда! Если генерала не выберут, если он не наберёт нужного числа голосов…
И он стал объяснять жене: если генерал не пройдет, он, Лизандро, получит полное право претендовать на место председателя, которое освобождается после выхода Пайвы на пенсию.
С одной стороны, могущественные и влиятельные сторонники покойного будут рады, если академики не примут в свои ряды известного оппозиционера и врага Нового государства. Разумеется, они не станут приписывать поражение генерала усилиям Афранио и Эвандро, а тут же с благодарностью подумают о нём, о Лизандро, а уж Лизандро постарается, чтобы все высокопоставленные лица, принимавшие участие в битве на стороне полковника, и прежде всего военный министр, узнали о его титанической деятельности, воспрепятствовавшей появлению заклятого врага режима в стенах Академии. Он, Лизандро, не допустил этого, он взял на себя труд охранить светлую память своего выдающегося друга, который ушёл от нас именно тогда, когда родина так нуждалась в нём.
С другой стороны, снова откроется вакансия, и можно будет попытаться провести в академики Раула Лимейру, ректора университета и ближайшего друга главы правительства. По образованию он врач и на высшие судейские должности не претендует. В этой тройной игре Лизандро может сорвать крупный куш. Получаешь, Раул, пальмовые ветви академического мундира – помоги мне надеть мантию председателя Верховного суда.
Дона Мариусия запустила свои тонкие холёные пальцы в неопрятную, всклокоченную гриву Лизандро:
– Помнишь, я говорила, чтобы ты не унывал?
Так был заключён странный союз между войсками Эвандро и силами Лизандро: новые добровольцы приняли участие в партизанской войне. Союз этот был, конечно, негласный, но обещал многое.
МАКИ
Спасаясь от войны, французские интеллигенты всех направлений и убеждений нашли приют в Бразилии. Среди них были писатели, издатели, актеры и режиссеры, художники и журналисты. Самый известный – Жорж Бернанос – обосновался в Минас-Жерайс, остальные поселились в Рио или в Сан-Пауло. Они присоединились к знаменитым профессорам, которые в 1937 году возглавили кафедры в только что открытых университетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66