– Пру якшается с коммунистами, я уже говорил тебе! Когда-нибудь это обнаружится. Страшно подумать: моя дочь – в тюрьме! Вот расплата за все грехи. – Протест интеллигентов из Пернамбуко, экземпляр которого он обнаружил в ящике своего стола в Академии, появился и дома – на конторке, заваленной папками с делами. Его положила туда Пру, чтобы пристыдить отца. Она же принесла домой поэму Антонио Бруно, написав на полях: «Нацист не имеет права наследовать певцу свободы». Дерзкая девчонка осуждает отца… А кто будет хлопотать за неё, если в один прекрасный день… А если полковник не поверит в его непричастность – что тогда?
– Не вмешивайся в дела Пру – я ведь в твои не вмешиваюсь. Объясни мне лучше, почему ты так огорчаешься из-за этого полковника, почему ты ему покровительствуешь, раз он тебе даже не приятель?
– Потому что у него власть, Мариусия. Над ним только два человека – военный министр и Сам. Агналдо отбирает и назначает людей. Я многим, очень многим тебе обязан, дорогая моя Мариусия. Ты жена академика. Теперь я хочу, чтобы ты стала женой председателя Верховного федерального суда.
Дона Мариусия, высокая, изящная, ещё очень красивая женщина, склонила голову на плечо мужа.
– Теперь я всё поняла: ты стараешься для меня, – и подставила ему губы для поцелуя.
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
– У меня отличные новости, дорогой Лизандро.
– Я весь внимание, милый Агналдо.
– Мне только что позвонили от президента. Визит назначен на завтра.
– Вот как? Это превосходно!
– Он пригласил нас с женой на ужин. Просил, чтобы я не очень распространялся об этом.
– А что я говорил! Приглашение к президенту на ужин – это гарантия того, что он будет голосовать за тебя.
– Судя по всему, так оно и есть. Я поспешил сообщить тебе.
– Тронут. Ты помнишь, какой завтра день?
– Завтра? Погоди… Четверг.
– Не в том дело, что четверг! Завтра истекает срок подачи заявлений. С пятницы уже никто не будет иметь права баллотироваться в Бразильскую Академию.
– А генерала Морейру-Мажино президент уже принял?
– Нет, генерал Валдомиро Морейра ещё не был у него – мне это точно известно. – Лизандро даже в разговоре со своим сподвижником не осмеливается опустить высокий чин соперника, а уж повторить вслед за полковником презрительное прозвище – боже сохрани. – Я в полном курсе всех его шагов. Генералу придется удовольствоваться чашечкой утреннего кофе.
– Я хотел бы завтра увидеться с тобой, рассказать про ужин у президента…
– Конечно, конечно! Назначь время. Я весь к вашим услугам, господин полковник. Я ведь твой ординарец, дорогой Агналдо.
– Ты верховный главнокомандующий, милый Лизандро.
«Быть мне председателем Федерального суда».
ИНФОРМАЦИЯ
В четверг, спустя ровно два месяца со дня заседания, посвященного памяти Антонио Бруно, президент сообщил присутствующим академикам (и уведомил по почте отсутствующих), что срок подачи заявлений на место, освободившееся в связи с кончиной «нашего коллеги и друга Антонио Бруно», истёк. Баллотироваться в Академию с соблюдением всех формальностей и правил желают два писателя: полковник Агналдо Сампайо Перейра и генерал Валдомиро Морейра; у обоих имеется необходимое количество напечатанных книг. Выборы состоятся через два месяца, в последний четверг января 1941 года, – по стечению обстоятельств, это будет последнее заседание Академии перед каникулами.
УЖИН
Вечером того же дня президент Академии с супругой принимали в своём новом доме полковника Агналдо Сампайо Перейру и его жену дону Эрминию. Она выглядела старше своего мужа; была молчалива, односложно отвечала на любезные вопросы президентши, пытавшейся «разговорить» гостью. Однако в конце ужина она все же разверзла уста и отдала должное искусству повара. «Очень вкусно», – сообщила она.
Вначале ужин проходил мирно и даже оживлённо. Эрмано де Кармо рассказывал историю своей журналистской карьеры. Он начинал когда-то с самого низа: был курьером, носил корректуры из типографии в редакцию «Коммерческого вестника» – той самой газеты, редактором и владельцем которой он являлся ныне. До того как стать президентом Академии, Кармо возглавлял Бразильскую Ассоциацию журналистов.
Как ни старался президент избежать острых тем, разговор вскоре перешел на войну. Когда хозяйка восхитилась мужеством англичан, стойко переносящих варварские бомбежки нацистов, и упомянула Черчилля, полковник не выдержал. Между рыбой под маринадом и ростбифом с овощами он успел сровнять Лондон с землей, занять Британские острова и посадить Черчилля в тюрьму.
За десертом беседа вновь вернулась в мирное русло: сдавленным голосом дона Эрминия похвалила рыбу, мясо и сладкое, к которому она питает особую склонность, хотя злоупотреблять им не может: и без того «видите, какая я толстая. Впрочем, моему Сампайо нравятся полные женщины». Полковник подтвердил: «Кости хороши только для собак».
Когда гости откланялись, президентша спросила мужа:
– Что же, его изберут?
– Изберут, к сожалению. Впрочем, к тому времени я уже сложу свои полномочия. Ну-ка отвечай, ты ведь специально завела речь о Черчилле? Ах ты, провокаторша! – полушутя упрекнул он свою седую надменную жену.
– А зачем же ты пригласил его ужинать, если не будешь голосовать за него?
– С чего ты взяла, что не буду?
Даже супруга президента узнавала о том, что выбор сделан лишь в ту минуту, когда президент называл ей имя очередного гостя, приглашенного на ужин.
– С чего я взяла? Очень просто: порядочный человек не будет голосовать за этого гитлеровского ублюдка. Видел, какая у него жена? Женщина, по мнению твоего полковника, – существо низшего порядка. Ее дело толстеть и ублажать своего повелителя.
– Проголосую я за Перейру или нет, он все равно будет избран, с перевесом в восемь-десять голосов. – Президент обнял жену за талию. – Да, кстати: во вторник к нам на ужин придет генерал Валдомиро Морейра с супругой…
– Как? Это что-то новое…
– Из кожи вон лезть не стоит: французские вина дороги, и достать их нелегко. Можно подать то же чилийское шабли, что и сегодня.
Улыбка осветила лицо президентши.
– Все попятно! Если ты приглашаешь к ужину и того, и другого кандидата, значит, голосовать ты не будешь ни за того, ни за другого.
– Какая ты у меня догадливая!
Взявшись за руки, они спустились в маленький сад, где, пропитывая ночной воздух одуряющим ароматом, цвёл жасмин.
ЛЕКЦИИ, ЛЕКТОРЫ И МАРКИТАНТКИ
В 1940 году члены Бразильской Академии читали цикл лекций на тему: «Поэзия в борьбе за установление республики и отмену рабства». Публика состояла в основном из студенческой молодежи, а также из почитателей и друзей лекторов. Однако самым именитым удавалось заполнить зал до отказа и изменить состав аудитории за счет университетских профессоров, издателей, писателей, книготорговцев и светских дам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66