Даниэл повысил голос, взглянув на Терезу через плечо Жустиниано Дуарте да Роза:
– Самая красивая, какую я только встречал в жизни!
– Ну-ну, не преувеличивайте. На мой вкус, плод перезревший, я люблю зеленых, да и знавал гораздо лучших. В Аракажу, в заведении Венеранды, есть одна иностранка, не то русская, не то полячка, не важно, так вот она целиком блондинка. Такая блондинка, и говорят, что у неё на родине они называются вроде бы платиновыми.
– Платинум-блонд, – подтвердил Дан.
– Вот именно, это совсем не наши блондинки. И мне хочется поехать в Европу, чтобы купить там такую вот блондиночку, всю, всю – с головы до пят.
Даниэл делал вид, что внимательно слушает, но глаза его пожирали Терезу. А Тереза Батиста никогда никого до сих пор не видела красивее этого молодого человека. Никого? Может, доктор Эмилиано, хозяин завода, но он был совсем другой; Тереза посмотрела на Дана и, неожиданно смутившись, улыбнулась ему, приоткрыв рот.
27
Да, улыбнулась и продолжала улыбаться, сама не зная, почему, как, не зная, почему смотрела на него. А молодой человек ходил вокруг да около, кружил возле магазина, заходил внутрь. Заходил поговорить с ней, попросить стакан воды. «А может, чашечку кофе? Пойду принесу». Тереза чувствует себя неловко, голос её дрожит, она робеет. Пока Даниэл ждет, он задаривает работающих в лавке американскими контрабандными сигаретами. Парни посмеиваются, будучи убежденными, что в роли героини будущего романа молоденькая Теодора. С нескрываемой завистью следят они за маневрами этого завоевателя сердец, приехавшего из большого города, чтобы покорить невинную жертву, впрочем, не такую уж невинную, да и покоритель симпатичный.
На своей железной кровати с набитым травой матрацем Помпеу частенько проводит ночи с Теодорой и даже Терезой, они целуют его лоснящееся от жира небритое лицо, в подобных захватывающих сновидениях он овладевает и одной и другой запросто, как и другими местными девицами и артистками кино, среди которых предпочтение он отдавал Теодоре и Марлен Дитрих. На деревянной койке темнокожего, губастого, с жесткой шевелюрой и мозолистыми руками Мухолова тоже частенько теряют сознание Теодора и три её сестры, как и все прочие покупательницы магазина, и Тереза, и, уж простите, дорогой друг Дан, дона Беатрис, ваша мать, которую он, Мухолов, когда служил у судьи на побегушках, еще до того, как стал работать в лавке капитана, увидел в чем мать родила: выходя из ванной, она какое-то время умащивала себя кремами и духами, отчего Мухолов пришел в восторг: да, эта мадам – самая чистая, она душит даже… Но предпочтение он отдавал всё же Теодоре, ведь Мухолов видел Теодору и артиста цирка…
Случалось, что Теодора приходила в магазин за покупками в легком платье с большим декольте, открывающим её груди. Тогда они с Помпеу бросали жребий, и тот, кто выигрывал, шёл её обслуживать. Теодора не отдавала себе отчета в том, что была предметом пари приказчиков капитана, она подолгу задерживалась в лавке, опираясь локтями на прилавок и выставляя напоказ груди – Тео не носила бюстгальтера. Вместе с покупками Теодора уносила с собой и беглые взгляды парней, эти взгляды она, мечтая, вспоминала бессонными ночами. Как только Теодора уходила, Помпеу тут же мчался в отхожее место, а Мухолов хранил возбуждающее видение до ночи.
Однако для обоих всё было ясно: если Даниэл еще не взял Теодору, то возьмет, в том сомнения быть не может, а то, что студент мог иметь какой-либо интерес к Терезе, им даже в голову не приходило. И совсем не потому, что Дан был любовником Теодоры, а потому, что Тереза принадлежала капитану и положить глаз на то, что принадлежало капитану, мог только безумный или спящий глубоким сном и видящий сны.
Тереза не всегда занималась подсчетами, сидя за маленьким столиком в магазине. В её обязанности входили и уборка комнаты, и стирка белья капитана; общую уборку делали приказчики, приходившие на работу рано утром. Шико Пол подметки ставил на огонь кастрюлю с черной фасолью, сухим мясом, тыквой, сладким маниоком, картошкой, свиной колбасой – стряпать он научился в тюрьме. В полдень, когда покупателей становилось меньше, Шико и парни шли обедать, а Тереза оставалась одна в лавке на случай, если появится покупатель. Когда капитан бывал дома, Тереза накрывала стол скатертью, ставила тарелки, клала столовые приборы, подавала хозяину кашасу до обеда, а пиво к обеду. Еду для Жустиниано приносили из пансиона Корины в судках, она была обильной и разнообразной. Капитан ел с аппетитом, большие порции и пил, сколько хотел, не ограничивая себя. Шико Полподметки имел право выпить рюмку кашасы за обедом и за ужином, одну-единственную, которую выпивал залпом. Зато по вечерам в субботу, накануне праздников, в дни святых пил так, что замертво сваливался, где придется, чаще всего в конуре у дешевой проститутки. Когда капитан отсутствовал дома, Тереза скатерти не стелила, не пользовалась столовыми приборами, а ела руками, сидя на корточках, то, что приготовил Шико.
С порядками и обычаями в лавке капитана Даниэл освоился быстро, разговаривая с приказчиками, и вроде бы в то же время веселья ради вертелся перед занявшими прочные позиции в окнах сестрами.
Взволнованные сестры, сгорая от недоумения и нетерпения, никак не могли понять, с чего бы такая робость. Ведь Дан приехал из столицы, овеянный славой смелого покорителя женских сердец, терроризирующего мужей, даже жиголо. Дона Понсиана де Азеведо, знающая о похождениях Дана, нанесла им визит и рассказала подробно о всех его скандальных историях, и вдруг этот красавчик так странно держится, на расстоянии, не делая никаких попыток к сближению, не кончая затянувшейся прелюдии, к тому же, что не менее странно, он не оставлял своим вниманием ни одну из них, оделяя их всех любезностями и делая авансы каждой, а может, он был в затруднении: кого же из четырех ему выбрать? Каждая сестра в своем окне. Даниэл на тротуаре напротив. Он фланирует перед их окнами утром и вечером, потом скрывается в лавке. Из окон несутся вздохи.
Даже капитан и тот поинтересовался успехами Даниэла:
– Ну, вкусили плода?
– Терпение, капитан! Когда свершится, тогда расскажу.
– Мне интересно только одно: девственница она или нет? Держу пари, что девственница.
– Да услышит Господь вас, капитан.
И они вели оживленную беседу все на ту же неизменную тему. Жизнь проституток в Баии – это особенно увлекало Жустиниано Дуарте да Роза. Дан завоевал его доверие, и они вместе ходили к Габи пить пиво и смотреть девиц. И в то же самое время, наводя критику на местную проституцию, Дан, облокотившись на прилавок, прямо на виду у капитана ухаживал за Терезой, разговаривая с ней на языке многозначительных взглядов и улыбок, подготавливая почву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142