А мелодия прилетала и улетала вместе с ветром.
– Каролина, что с тобой?
– Тихо!.. Послушай!
– Да…
– Неужели ты не слышишь?
Ее взгляд говорил, что сейчас она где-то далеко. Вдруг она сделалась совсем маленькой, она всхлипнула и смахнула с подбородка слезу, вздрагивая, точно брошенный ребенок.
– Слышишь? Скрипка… – Она подняла руку и указала куда-то в воздух, точь-в-точь как это делают дети. – Скрипка…
– Да, я слышу.
Я достала носовой платок и протянула ей, но Каролина не заметила и этого; она обвела вокруг себя ясными детскими глазами, с удивлением и любопытством, как будто внезапно перенеслась в другой мир.
– Ты тоже слышишь, правда?
– Слышу.
– Но ты не узнаешь ее?
– Нет.
– А я узнаю.
У дороги рос старый дуб. У него была гигантская крона, и сначала я подумала, что музыкант мог спрятаться там. Но листва была еще такой редкой, что ветки проступали на фоне неба. Если бы там сидел человек, мы бы его непременно увидели.
– Я слышала эту песню, когда была маленькой. И с тех пор не слышала ее ни разу.
Каролина старалась взять себя в руки, но голос ее все равно дрожал.
Куда же подевалась Каролина, которой я боялась?
Мне захотелось обнять ее, но я не решилась: она была далеко, погруженная в свои мысли.
Скрипка умолкла. Ее сменил другой звук.
Под крышей сеновала было окошко с деревянной ставней, которую то открывало, то закрывало ветром. Звук хлопающей ставни казался очень сиротливым.
Каролина тоже повернулась в ту сторону.
Но в эту минуту далеко на дороге показалась коляска, которая неслась по направлению к нам. Кучер вовсю погонял лошадей, а подскакав к нам, крикнул «тпррррууу!», и лошади встали.
– Это вы направляетесь в Замок Роз?
Кучер, наверное, догадался, что мы сошли не на той станции. Такое было для него не в диковину, ему и раньше случалось скакать между станциями, разыскивая гостей; он даже успел забрать наши вещи: я заметила их в коляске.
Похоже, он был сердит на нас, так как мы не остались на станции.
– Что же вы ушли? Хотя бы подождали, когда за вами приедут.
Кучер пригласил нас садиться.
Каролина схватила меня за руку.
Моя участь была решена.
Или я еще могу отказаться?
Не выпуская моей руки, Каролина запрыгнула на подножку. Я влезла следом и села рядом с ней. Каролина по-прежнему держала меня за руку.
– Ну что, мир? – прошептала она.
Я молча кивнула.
Кучер щелкнул кнутом, и мы тронулись.
В ту же минуту мой взгляд упал на ставню, которая моталась на ветру, и я увидела, как из окошка высунулась рука и прикрыла ее.
В общем-то, в этом не было ничего необычного.
Будь это рука работника, я бы не придала этому никакого значения. Но я успела заметить, что рукав сделан из изысканной белой материи, которая развевалась на ветру. И сама рука была тонкая, с длинными пальцами, совсем не похожая на кулачище крестьянина.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Замок Роз следовало бы описывать не мне, а кому-то другому. Воображение рисовало мне старый, романтический замок, нечто светлое и воздушное, иными словами – идиллию, созданную приблизительно в середине XVIII века.
И как же я обманулась!
В моем заблуждении прежде всего было виновато название. Собственно, раньше замок назывался иначе – как-то тяжеловесно и горделиво, с «бург» на конце; точного названия я не помню, но оно подходило этому строению больше, чем «Замок Роз».
Кроме того, он относился к гораздо более позднему времени: в 1860-е годы его заложил родственник нынешнего владельца, помешанный на Средневековье и, к несчастью, имевший достаточно денег, чтобы претворить свои идеи в жизнь.
Сначала предполагалось, что это будет рыцарский замок, однако строительство затянулось так надолго, что первоначальный план успел надоесть застройщику. Новым источником вдохновения стали для него шедевры самых разных архитектурных стилей, так что при взгляде на замок посетителю вспоминались и монастырь, и собор, и тюрьма – все вперемешку. Создание единого стиля и не входило в задачу архитектора. Тут были башни и башенки, эркеры и зубцы. Замок был громоздок, но построен, безусловно, с фантазией.
Путь к нему лежал через глухой лес. Дорога, по которой мы ехали, была прямой, как стрела; мне казалось, что конца ей не будет. Первым нас встретил хвойный лес, к нему постепенно начал подмешиваться лиственный, чтобы потом перейти в дубраву, а ее, в свою очередь, сменили лиственницы. Однако у замка лиственный лес победил окончательно, господство хвойных оставалось только с северной стороны.
Внезапно нашему взору предстали речка и перекинутый через нее мост. А по другую сторону, на горе, во всем своем величии возвышался замок. От такого вида могла закружиться голова: замок был по-своему впечатляющ. Но вместе с тем – явно избыточен, громоздок и тяжеловесен. Такое множество стен, такая массивность и основательность совершенно меня уничтожили. Но Каролина была в восторге.
День, когда мы приехали в замок, выдался очень ветреный. Нас поразил странный звон, который словно предвещал несчастье и походил на погребальный; мы даже подумали, что попали на похороны. Но оказалось, что звон доносится из «башен-близнецов», двух необычайно узких башен, напоминающих колокольни. Только вместо колоколов под общей крышей висел большой блестящий металлический шар, а вокруг него – колокольные языки и металлические жерди, которые под воздействием ветра ударялись о шар и производили эти грустные звуки.
Глаза Каролины заблестели, но мне стало не по себе. Под приветствие этого заунывного звона мы проехали каменный мост и, описав небольшую дугу вдоль берега, въехали на территорию замка.
Нас встретил управляющий – Аксель Торсон, тот самый, который поместил объявление в газете и написал Каролине ответ. Он поджидал нашу коляску, стоя на лестнице, а затем спустился нам навстречу.
Сначала он пожал руку мне, затем Каролине.
Добро пожаловать, Берта! Добро пожаловать, Карл!
Он произнес это без тени улыбки, но я сразу прониклась к нему симпатией. Он был спокоен, и его серые серьезные глаза глядели на меня испытующе, будто пронизывая насквозь. Но во взгляде Торсона я не чувствовала недоверия, скорее – уважение к себе.
Я заметила, что он украдкой наблюдает за Каролиной, и мне казалось: сейчас он нас разоблачит! – но ничего подобного не случилось. Если он и разгадал Каролину, то решил оставить это при себе.
Есть люди, которые словно не меняются на протяжении всей жизни, Аксель Торсон был как раз из таких. В то время ему было около пятидесяти, но казалось, что так он выглядел всегда. На всем его облике словно лежала печать постоянства.
Он начал с того, что показал нам окрестности.
Мы обошли вокруг дома.
Обитатели замка и вправду жили как в крепости. Неширокая дорога, по которой мы приехали, была единственной нитью, связующей замок с большим миром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Каролина, что с тобой?
– Тихо!.. Послушай!
– Да…
– Неужели ты не слышишь?
Ее взгляд говорил, что сейчас она где-то далеко. Вдруг она сделалась совсем маленькой, она всхлипнула и смахнула с подбородка слезу, вздрагивая, точно брошенный ребенок.
– Слышишь? Скрипка… – Она подняла руку и указала куда-то в воздух, точь-в-точь как это делают дети. – Скрипка…
– Да, я слышу.
Я достала носовой платок и протянула ей, но Каролина не заметила и этого; она обвела вокруг себя ясными детскими глазами, с удивлением и любопытством, как будто внезапно перенеслась в другой мир.
– Ты тоже слышишь, правда?
– Слышу.
– Но ты не узнаешь ее?
– Нет.
– А я узнаю.
У дороги рос старый дуб. У него была гигантская крона, и сначала я подумала, что музыкант мог спрятаться там. Но листва была еще такой редкой, что ветки проступали на фоне неба. Если бы там сидел человек, мы бы его непременно увидели.
– Я слышала эту песню, когда была маленькой. И с тех пор не слышала ее ни разу.
Каролина старалась взять себя в руки, но голос ее все равно дрожал.
Куда же подевалась Каролина, которой я боялась?
Мне захотелось обнять ее, но я не решилась: она была далеко, погруженная в свои мысли.
Скрипка умолкла. Ее сменил другой звук.
Под крышей сеновала было окошко с деревянной ставней, которую то открывало, то закрывало ветром. Звук хлопающей ставни казался очень сиротливым.
Каролина тоже повернулась в ту сторону.
Но в эту минуту далеко на дороге показалась коляска, которая неслась по направлению к нам. Кучер вовсю погонял лошадей, а подскакав к нам, крикнул «тпррррууу!», и лошади встали.
– Это вы направляетесь в Замок Роз?
Кучер, наверное, догадался, что мы сошли не на той станции. Такое было для него не в диковину, ему и раньше случалось скакать между станциями, разыскивая гостей; он даже успел забрать наши вещи: я заметила их в коляске.
Похоже, он был сердит на нас, так как мы не остались на станции.
– Что же вы ушли? Хотя бы подождали, когда за вами приедут.
Кучер пригласил нас садиться.
Каролина схватила меня за руку.
Моя участь была решена.
Или я еще могу отказаться?
Не выпуская моей руки, Каролина запрыгнула на подножку. Я влезла следом и села рядом с ней. Каролина по-прежнему держала меня за руку.
– Ну что, мир? – прошептала она.
Я молча кивнула.
Кучер щелкнул кнутом, и мы тронулись.
В ту же минуту мой взгляд упал на ставню, которая моталась на ветру, и я увидела, как из окошка высунулась рука и прикрыла ее.
В общем-то, в этом не было ничего необычного.
Будь это рука работника, я бы не придала этому никакого значения. Но я успела заметить, что рукав сделан из изысканной белой материи, которая развевалась на ветру. И сама рука была тонкая, с длинными пальцами, совсем не похожая на кулачище крестьянина.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Замок Роз следовало бы описывать не мне, а кому-то другому. Воображение рисовало мне старый, романтический замок, нечто светлое и воздушное, иными словами – идиллию, созданную приблизительно в середине XVIII века.
И как же я обманулась!
В моем заблуждении прежде всего было виновато название. Собственно, раньше замок назывался иначе – как-то тяжеловесно и горделиво, с «бург» на конце; точного названия я не помню, но оно подходило этому строению больше, чем «Замок Роз».
Кроме того, он относился к гораздо более позднему времени: в 1860-е годы его заложил родственник нынешнего владельца, помешанный на Средневековье и, к несчастью, имевший достаточно денег, чтобы претворить свои идеи в жизнь.
Сначала предполагалось, что это будет рыцарский замок, однако строительство затянулось так надолго, что первоначальный план успел надоесть застройщику. Новым источником вдохновения стали для него шедевры самых разных архитектурных стилей, так что при взгляде на замок посетителю вспоминались и монастырь, и собор, и тюрьма – все вперемешку. Создание единого стиля и не входило в задачу архитектора. Тут были башни и башенки, эркеры и зубцы. Замок был громоздок, но построен, безусловно, с фантазией.
Путь к нему лежал через глухой лес. Дорога, по которой мы ехали, была прямой, как стрела; мне казалось, что конца ей не будет. Первым нас встретил хвойный лес, к нему постепенно начал подмешиваться лиственный, чтобы потом перейти в дубраву, а ее, в свою очередь, сменили лиственницы. Однако у замка лиственный лес победил окончательно, господство хвойных оставалось только с северной стороны.
Внезапно нашему взору предстали речка и перекинутый через нее мост. А по другую сторону, на горе, во всем своем величии возвышался замок. От такого вида могла закружиться голова: замок был по-своему впечатляющ. Но вместе с тем – явно избыточен, громоздок и тяжеловесен. Такое множество стен, такая массивность и основательность совершенно меня уничтожили. Но Каролина была в восторге.
День, когда мы приехали в замок, выдался очень ветреный. Нас поразил странный звон, который словно предвещал несчастье и походил на погребальный; мы даже подумали, что попали на похороны. Но оказалось, что звон доносится из «башен-близнецов», двух необычайно узких башен, напоминающих колокольни. Только вместо колоколов под общей крышей висел большой блестящий металлический шар, а вокруг него – колокольные языки и металлические жерди, которые под воздействием ветра ударялись о шар и производили эти грустные звуки.
Глаза Каролины заблестели, но мне стало не по себе. Под приветствие этого заунывного звона мы проехали каменный мост и, описав небольшую дугу вдоль берега, въехали на территорию замка.
Нас встретил управляющий – Аксель Торсон, тот самый, который поместил объявление в газете и написал Каролине ответ. Он поджидал нашу коляску, стоя на лестнице, а затем спустился нам навстречу.
Сначала он пожал руку мне, затем Каролине.
Добро пожаловать, Берта! Добро пожаловать, Карл!
Он произнес это без тени улыбки, но я сразу прониклась к нему симпатией. Он был спокоен, и его серые серьезные глаза глядели на меня испытующе, будто пронизывая насквозь. Но во взгляде Торсона я не чувствовала недоверия, скорее – уважение к себе.
Я заметила, что он украдкой наблюдает за Каролиной, и мне казалось: сейчас он нас разоблачит! – но ничего подобного не случилось. Если он и разгадал Каролину, то решил оставить это при себе.
Есть люди, которые словно не меняются на протяжении всей жизни, Аксель Торсон был как раз из таких. В то время ему было около пятидесяти, но казалось, что так он выглядел всегда. На всем его облике словно лежала печать постоянства.
Он начал с того, что показал нам окрестности.
Мы обошли вокруг дома.
Обитатели замка и вправду жили как в крепости. Неширокая дорога, по которой мы приехали, была единственной нитью, связующей замок с большим миром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85