- Побудь с учителем, а я пойду посмотрю, где он будет пасти коня.
- Иди, - сказал Сюань-цзан, - только смотри не издевайся над ним.
- Ладно!
Выйдя из дома, Великий Мудрец встряхнулся и, превратившись в красную стрекозу, вылетел за ворота. Нагнав Чжу Ба-цзе, он увидел, что тот и не собирался искать хорошего пастбища. Подгоняя коня, Чжу Ба-цзе обошел усадьбу кругом и подошел к задним воротам. Здесь хозяйка с дочерьми любовалась орхидеями. При появлении Чжу Ба-цзе девушки тотчас же скрылись в доме.
- Куда это вы направились, почтенный монах? - спросила хозяйка.
Дурень выронил из рук поводья и, приветствуя женщину, сказал:
- Да вот вышел попасти коня.
- Какой-то непонятный человек ваш учитель, - продолжала женщина. - Ведь остаться в моем доме куда лучше, чем быть странствующим монахом и идти на Запад.
- Видите ли, они идут по приказу самого Танского императора и не решаются нарушить его волю. Вот только сейчас они насмехались надо мной, поставили меня в неудобное положение и даже вызвали во мне некоторые сомнения. Боюсь только, что со своей длинной мордой и огромными ушами не понравлюсь вам.
- Никакой неприязни к вашей наружности я не испытываю, - отвечала женщина. - У нас в доме нет хозяина, а он нам очень нужен. Не знаю только, понравитесь ли вы моим дочерям.
- Да вы скажите дочерям, пусть не смотрят только на внешний вид, - сказал Чжу Ба-цзе. - Чрезмерная разборчивость ни к чему. Возьмите, например, нашего Танского монаха. С виду он красавец, а на что годится? А я хоть и безобразен, зато обо мне даже стихи сложили.
- А что в этих стихах говорится? - спросила женщина.
- А вот что, - отвечал Чжу Ба-цзе,
Хотя слыву я существом
Нечистым и ничтожным,
Мне трудолюбием своим
Все ж похвалиться можно.
Не нужен сильный вол - со мной
Сравнится ли скотина?
Могу вспахать я целину
На много тысяч цинов.
Едва лишь граблями взмахну,
Как всем на удивленье
Взойдут из брошенных семян
Чудесные растенья.
Коль нет дождя - я упрошу,
И сильный дождь польется,
Коль нужен ветер - покричу,
И ветер отзовется…
Везде проникну, все пройду,
Все на земле открою,
Лягнув небес могучий свод,
Колодец вмиг отрою…
Хотя слыву я существом
Нечистым и ничтожным,
Мне трудолюбием своим
Все ж похвалиться можно.
- Если вам действительно хочется заняться хозяйством, - сказала женщина, - то пойдите еще раз посоветуйтесь со своим учителем. Если он не будет возражать, я согласна взять вас в зятья.
- А что мне с ним советоваться, - отвечал Чжу Ба-цзе. - Он мне не отец. Я и сам знаю, что делать.
- Ладно, - согласилась женщина. - Я сейчас поговорю с дочерьми.
С этими словами она ушла в дом, с шумом захлопнув за собой дверь. А Чжу Ба-цзе, который и не думал даже пасти коня, подвел его к дому. Он, конечно, не подозревал, что Сунь У-кун все видел и слышал. А Сунь-У-кун тотчас же полетел назад, принял свой обычный вид и, представ перед Сюань-цзаном, сказал:
- Учитель, а ведь Чжу Ба-цзе все-таки увел коня!
- Ну, если бы он не вел его на поводу, конь мог бы легко сбежать, - отвечал Сюань-цзан.
Тут Сунь У-кун рассмеялся и передал во всех подробностях разговор хозяйки с Чжу Ба-цзе. Сюань-цзану трудно было поверить всему этому. Немного погодя они увидели, как Дурень привел коня и привязал его.
- Ну что, попас коня? - спросил учитель.
- Да здесь даже хорошей травы нет, - отвечал тот.
- Где попасти коня ты не нашел, а вот куда привести его, нашел место, - заметил Сунь У-кун.
Услышав это, Чжу Ба-цзе понял, что тайна его раскрыта, и, опустив голову, молчал. Вскоре скрипнула входная дверь, появились две пары красных фонарей, курильница и наконец сама хозяйка. Она благоухала, украшения звенели. Вместе с ней вы шли все три дочери: Чжэнь-чжэнь, Ай-ай и Лянь-лянь. Она велела девушкам приветствовать паломников за священными книгами. Девушки встали в ряд и почтительно поклонились. Поистине это были писаные красавицы.
Их дивная застенчивость влечет
Людей завороженные сердца,
И тонкие нефритовые брови,
Темны, как будто мотыльков пыльца.
Взгляни - и прелесть их прозрачных лиц
Тебя дыханием весны обдаст,
Нет красоте божественной границ -
Она смиряет силу государств.
Обилье украшений головных
В подобранных изящно волосах.
И вьются, отгоняя пыль от них,
Расшитые искусно пояса.
Их нежная улыбка хороша,
Как розоватых персиков расцвет,
Когда они проходят не спеша,
Все ароматы веют им вослед
Сгибались, колыхались на ходу
С покорностью к ручью склоненных ив,
Чу славную в преданьях красоту
И Си-цзы прелесть тонкую затмив.
И равномерно колыхаясь в такт
Их необычно маленьким шагам,
Большие шпильки наклонялись так,
Что пробегал огонь по жемчугам.
Не с неба ли девятого сошли,
Сияя красотою неземной?
Возможно, ради страждущей земли
Чан Э рассталась с золотой луной?
Увидев их, Сюань-цзан сложил ладони рук и, опустив голову, начал молиться. Великий Мудрец Сунь У-кун не обращал на них ни малейшего внимания, а Ша-сэн и вовсе повернулся к ним спиной. Но что творилось с Чжу Ба-цзе! Он не мог оторвать глаз от красавиц, находился в полном смятении и был обуреваем греховными помыслами и страстями. От крайнего волнения он едва слышным голосом проговорил:
- Благодарение небу, что бессмертные небожительницы сошли с неба. Мамаша, уведите, пожалуйста, ваших дочерей.
Девушки тотчас же скрылись за ширмами, оставив пару шелковых фонарей.
- Почтенные отцы духовные, - сказала тут хозяйка. - Кто из вас пожелал бы остаться и взять в жены моих дочерей?
- Мы уже советовались на этот счет, - сказал Ша-сэн, - и решили оставить здесь Чжу Ба-цзе.
- Брат, не смейся надо мной. Опять вы разыгрываете меня.
- Какие тут еще насмешки! - воскликнул Сунь У-кун. - Ведь ты уж обо всем договорился. Ты даже называл хозяйку мамашей. Учитель будет посаженым отцом, хозяйка - матерью, я - поручителем, а Ша-сэн - сватом. Сегодня как раз счастливый день. Поклонись учителю и оставайся здесь.
- Нет, так не пойдет! - запротестовал Чжу Ба-цзе. - Кто же поступает так в подобных случаях?
- Ну, вот что, Дурень! - сказал Сунь У-кун. - Нечего притворяться! Ведь сколько раз ты назвал хозяйку «мамашей», зачем же говорить, что из этого ничего не получится? Соглашайся поскорее, и веди нас к свадебному столу, так-то оно лучше будет.
С этими словами он одной рукой схватил Чжу Ба-цзе, а другой - хозяйку и сказал:
- Дорогая матушка, введите зятя в свой дом.
Дурень совсем растерялся и не знал, что делать, - то ли идти за хозяйкой, то ли оставаться здесь. В этот момент хозяйка позвала слугу.
- Расставьте столы и стулья! - приказала она. - И приготовьте ужин в честь этих почтенных монахов. А я уведу своего зятя в дом.
Затем она велела повару заняться приготовлением свадебного пира, который решила устроить на следующий день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
- Иди, - сказал Сюань-цзан, - только смотри не издевайся над ним.
- Ладно!
Выйдя из дома, Великий Мудрец встряхнулся и, превратившись в красную стрекозу, вылетел за ворота. Нагнав Чжу Ба-цзе, он увидел, что тот и не собирался искать хорошего пастбища. Подгоняя коня, Чжу Ба-цзе обошел усадьбу кругом и подошел к задним воротам. Здесь хозяйка с дочерьми любовалась орхидеями. При появлении Чжу Ба-цзе девушки тотчас же скрылись в доме.
- Куда это вы направились, почтенный монах? - спросила хозяйка.
Дурень выронил из рук поводья и, приветствуя женщину, сказал:
- Да вот вышел попасти коня.
- Какой-то непонятный человек ваш учитель, - продолжала женщина. - Ведь остаться в моем доме куда лучше, чем быть странствующим монахом и идти на Запад.
- Видите ли, они идут по приказу самого Танского императора и не решаются нарушить его волю. Вот только сейчас они насмехались надо мной, поставили меня в неудобное положение и даже вызвали во мне некоторые сомнения. Боюсь только, что со своей длинной мордой и огромными ушами не понравлюсь вам.
- Никакой неприязни к вашей наружности я не испытываю, - отвечала женщина. - У нас в доме нет хозяина, а он нам очень нужен. Не знаю только, понравитесь ли вы моим дочерям.
- Да вы скажите дочерям, пусть не смотрят только на внешний вид, - сказал Чжу Ба-цзе. - Чрезмерная разборчивость ни к чему. Возьмите, например, нашего Танского монаха. С виду он красавец, а на что годится? А я хоть и безобразен, зато обо мне даже стихи сложили.
- А что в этих стихах говорится? - спросила женщина.
- А вот что, - отвечал Чжу Ба-цзе,
Хотя слыву я существом
Нечистым и ничтожным,
Мне трудолюбием своим
Все ж похвалиться можно.
Не нужен сильный вол - со мной
Сравнится ли скотина?
Могу вспахать я целину
На много тысяч цинов.
Едва лишь граблями взмахну,
Как всем на удивленье
Взойдут из брошенных семян
Чудесные растенья.
Коль нет дождя - я упрошу,
И сильный дождь польется,
Коль нужен ветер - покричу,
И ветер отзовется…
Везде проникну, все пройду,
Все на земле открою,
Лягнув небес могучий свод,
Колодец вмиг отрою…
Хотя слыву я существом
Нечистым и ничтожным,
Мне трудолюбием своим
Все ж похвалиться можно.
- Если вам действительно хочется заняться хозяйством, - сказала женщина, - то пойдите еще раз посоветуйтесь со своим учителем. Если он не будет возражать, я согласна взять вас в зятья.
- А что мне с ним советоваться, - отвечал Чжу Ба-цзе. - Он мне не отец. Я и сам знаю, что делать.
- Ладно, - согласилась женщина. - Я сейчас поговорю с дочерьми.
С этими словами она ушла в дом, с шумом захлопнув за собой дверь. А Чжу Ба-цзе, который и не думал даже пасти коня, подвел его к дому. Он, конечно, не подозревал, что Сунь У-кун все видел и слышал. А Сунь-У-кун тотчас же полетел назад, принял свой обычный вид и, представ перед Сюань-цзаном, сказал:
- Учитель, а ведь Чжу Ба-цзе все-таки увел коня!
- Ну, если бы он не вел его на поводу, конь мог бы легко сбежать, - отвечал Сюань-цзан.
Тут Сунь У-кун рассмеялся и передал во всех подробностях разговор хозяйки с Чжу Ба-цзе. Сюань-цзану трудно было поверить всему этому. Немного погодя они увидели, как Дурень привел коня и привязал его.
- Ну что, попас коня? - спросил учитель.
- Да здесь даже хорошей травы нет, - отвечал тот.
- Где попасти коня ты не нашел, а вот куда привести его, нашел место, - заметил Сунь У-кун.
Услышав это, Чжу Ба-цзе понял, что тайна его раскрыта, и, опустив голову, молчал. Вскоре скрипнула входная дверь, появились две пары красных фонарей, курильница и наконец сама хозяйка. Она благоухала, украшения звенели. Вместе с ней вы шли все три дочери: Чжэнь-чжэнь, Ай-ай и Лянь-лянь. Она велела девушкам приветствовать паломников за священными книгами. Девушки встали в ряд и почтительно поклонились. Поистине это были писаные красавицы.
Их дивная застенчивость влечет
Людей завороженные сердца,
И тонкие нефритовые брови,
Темны, как будто мотыльков пыльца.
Взгляни - и прелесть их прозрачных лиц
Тебя дыханием весны обдаст,
Нет красоте божественной границ -
Она смиряет силу государств.
Обилье украшений головных
В подобранных изящно волосах.
И вьются, отгоняя пыль от них,
Расшитые искусно пояса.
Их нежная улыбка хороша,
Как розоватых персиков расцвет,
Когда они проходят не спеша,
Все ароматы веют им вослед
Сгибались, колыхались на ходу
С покорностью к ручью склоненных ив,
Чу славную в преданьях красоту
И Си-цзы прелесть тонкую затмив.
И равномерно колыхаясь в такт
Их необычно маленьким шагам,
Большие шпильки наклонялись так,
Что пробегал огонь по жемчугам.
Не с неба ли девятого сошли,
Сияя красотою неземной?
Возможно, ради страждущей земли
Чан Э рассталась с золотой луной?
Увидев их, Сюань-цзан сложил ладони рук и, опустив голову, начал молиться. Великий Мудрец Сунь У-кун не обращал на них ни малейшего внимания, а Ша-сэн и вовсе повернулся к ним спиной. Но что творилось с Чжу Ба-цзе! Он не мог оторвать глаз от красавиц, находился в полном смятении и был обуреваем греховными помыслами и страстями. От крайнего волнения он едва слышным голосом проговорил:
- Благодарение небу, что бессмертные небожительницы сошли с неба. Мамаша, уведите, пожалуйста, ваших дочерей.
Девушки тотчас же скрылись за ширмами, оставив пару шелковых фонарей.
- Почтенные отцы духовные, - сказала тут хозяйка. - Кто из вас пожелал бы остаться и взять в жены моих дочерей?
- Мы уже советовались на этот счет, - сказал Ша-сэн, - и решили оставить здесь Чжу Ба-цзе.
- Брат, не смейся надо мной. Опять вы разыгрываете меня.
- Какие тут еще насмешки! - воскликнул Сунь У-кун. - Ведь ты уж обо всем договорился. Ты даже называл хозяйку мамашей. Учитель будет посаженым отцом, хозяйка - матерью, я - поручителем, а Ша-сэн - сватом. Сегодня как раз счастливый день. Поклонись учителю и оставайся здесь.
- Нет, так не пойдет! - запротестовал Чжу Ба-цзе. - Кто же поступает так в подобных случаях?
- Ну, вот что, Дурень! - сказал Сунь У-кун. - Нечего притворяться! Ведь сколько раз ты назвал хозяйку «мамашей», зачем же говорить, что из этого ничего не получится? Соглашайся поскорее, и веди нас к свадебному столу, так-то оно лучше будет.
С этими словами он одной рукой схватил Чжу Ба-цзе, а другой - хозяйку и сказал:
- Дорогая матушка, введите зятя в свой дом.
Дурень совсем растерялся и не знал, что делать, - то ли идти за хозяйкой, то ли оставаться здесь. В этот момент хозяйка позвала слугу.
- Расставьте столы и стулья! - приказала она. - И приготовьте ужин в честь этих почтенных монахов. А я уведу своего зятя в дом.
Затем она велела повару заняться приготовлением свадебного пира, который решила устроить на следующий день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132