Он воспринял мое поручение вполне серьезно и действительно намочил в воде сыромятные вожжи.
– Готово, – сообщил он, – можно вязать!
Способы казни мокрой кожей, которая, высыхая, сжимается и медленно душит жертву, действительно, существовал в жарких странах, но для этого сыромятную кожу нужно не просто намочить, а сильно размочить, чтобы она легко растягивалась. Однако этих частностей, я надеялся, пленник не знал.
– Иди сюда, – подозвал я парня, – нужно пошептаться.
Он подошел, и я шепотом проинструктировал его, что нужно сделать. Паренек выслушал и кивнул. Меня удивляла индифферентность старика, скорее всего, у него еще было спрятанное оружие. В таком случае его следовало обыскать. Справиться с ним труда не представляло, но мне он был нужен живым, хотя бы, как источник информации.
Кажется, я опасался не напрасно, пока мы совещались, дед начал волноваться и смотрел на нас во все глаза, вероятно, пытаясь понять, что я еще замышляю. Ваня, выслушав инструкции, выбежал из избы. Мы со стариком снова остались вдвоем. Он опять поерзал по полу и заговорил:
– Напрасно ты все это затеял.
– Почему?
– Ничего у тебя все равно не получится!
Что я затеял, и что у меня не получится, он не сказал. Потому я тоже не спешил с откровенностями, просто предложил:
– Посмотрим.
Теперь ему было самое время выходить с конкретными предложениями. Отсутствующий рында служил дополнительным элементом напряжения, добавляя фактор воображения в непростую ситуацию. Однако старик пока молчал, возможно, еще надеялся на свой тайный козырь. Я продолжил заниматься оружием, оставаясь от него на недосягаемом расстоянии. Если он собирался напасть, ему нужно было, как минимум, подобраться ко мне вплотную. Кажется, он на это и рассчитывал. Во всяком случае, попросил:
– Подай водицы испить!
– Погоди, слуга придет и напоит, – ответил я, протирая тряпицей клинок сабли.
– Помираю я, плохо мне совсем, – сказал он и подкатил глаза. – Воды!
Я безразлично посмотрел на него и продолжил заниматься своим делом.
– Дай воды, Христа ради молю! – жалобным голосом снова попросил он. – Неужто тебе глотка жалко?
– Нет, не жалко, вон стоит целое ведро, пей на здоровье, – предложил я.
– Я встать не могу, поднеси, будь человеком! Хотя бы старость мою уважь!
– Никак не могу, ты уж лучше сам как-нибудь управься, – ответил я, принимаясь протирать кинжал.
Старик не сдержался, ожег меня ненавидящим взглядом и пополз к стоящему возле порога деревянному ведру. Когда расстояние между нами сократилось, я, будто невзначай, отошел с его пути. Пить ему пришлось, зачерпывая воду ладошкой.
В это момент в избу вернулся Ваня.
– Чего это он? – спросил рында, указывая на сидящего возле ведра старика.
– Водицы захотел испить, – ответил я и подмигнул парню. – Помоги старому человеку сесть на скамью, что ему на грязном полу валяться.
Ваня наклонился, взял старика под мышки и резко поднял вверх, так что у того оказались приподняты руки. Я бросился на помощь и схватил их за запястья. Тот дернулся, но уже ничего не смог сделать, мы его, что называется, заломили.
– Отпустите, больно! – закричал он.
Однако отпускать я его не собирался ни под каким видом, дотащил до лавки, и положил лицом вниз.
– Обыскивай, – велел я Ване, – только тщательно, все просмотри!
Старик напрягался, пытаясь вырвать руку, но я держал крепко, а Ваня сноровисто ощупывал одежду.
– Еще один нож, – радостно сказал он, обнаружив оружие в правом рукаве кафтана. – Острый, как игла! – уважительно добавил он, рассматривая тонкий стилет. – Таким кого хочешь насквозь проткнешь!
– Ноги посмотри, – подсказал я, – за голенищами.
– Есть, и куда ему столько? – удивился парень, вытаскивая из сапога еще один тесак. – Как будто на войну собрался! Вроде больше ничего нет, – добавил он, кончая обыск.
– Теперь неси вожжи и связывай, – сказал я, – вяжи крепче, чтобы не освободился.
Однако это уже было явно лишним, лишившись оружия, пленник сразу сник и перестал сопротивляться. Мы связали его по рукам и ногам и взялись осматривать конфискованное оружие. У простого старичка оказались изделия такого уровня, что ему мог позавидовать иной князь.
– Не простой, видать, человек, – уважительно сказал рында, уже научившийся разбираться в качестве.
– Развяжите, помираю, – тихо попросил пленник, – что вам от меня нужно!
Заряд нервной энергии у него прошел, и теперь это был просто усталый старый человек.
Глава 7
До темноты наш пленник пролежал, не подавая признаков жизни: на вопросы не отвечал, на угрозы не реагировал. Если бы не ровный пульс, можно было бы посчитать что он или умер, или находится без сознания. Такое упорство могло иметь несколько причин, и главная, своих товарищей он боится больше, чем меня. Это заставило задуматься о том, что его угрозы не простой звук, и над нами нависла реальная опасность.
Однако до вечера в округе не наблюдалось никакого подозрительного движения, чужие люди, сразу заметные в малонаселенном окраинном районе, вокруг нашего подворья не разгуливали, мной никто не интересовался.
Короче говоря, все кругом было так, как обычно. Только на лавке в нашей избе лежал связанный лазутчик, и за стенкой маялась без наркотического зелья девушка Прасковья.
Когда стемнело, я объяснил своим товарищам наше сложное положение:
– Оставаться здесь опасно, ночью на нас могут напасть. Придется уходить!
– А с этим что будем делать? – Ваня кивнул на перегородку, за которой лежал пленный. – Он того и гляди умрет!
– За него не бойся, с его сердцем он еще нас с тобой переживет. Но оставлять его, действительно, нельзя, придется взять с собой.
– Как же мы его повезем? – усомнился рында.
– Лошадей у нас четыре, на троих поедем мы, а его погрузим, как вьюк, – сходу решил я трудную в этой ситуации задачу. – Сложнее другое, где нам ночью найти пристанище.
– Можно переночевать у моей крестной, – неожиданно вмешалась в разговор Прасковья, которую я, честно говоря, вообще в расчет не брал, и при разговоре она присутствовала только потому, что в избе было всего две комнаты.
– Что еще за крестная? – спросил я.
До сих пор о девушке я ничего, кроме имени, не знал, ни кто она, ни откуда, и ни как попала на постоялый двор. Почти все время с того момента, как мы начали общаться, она казалась невменяемой.
– Крестная? – переспросила она. – У меня есть крестная, она хорошая.
Ответ был и точный, и, главное, исчерпывающий.
– И где она живет?
– В Замоскворечье.
Конец был не близкий, особенно если учитывать, что половина московских улиц на ночь запиралась рогатками, и посторонних на них не пускали.
– Уже поздно, мы туда не доедем, к тому же тебя там могут искать. У тебя есть родители?
– Нет, я круглая сирота, – привычным скорбным голосом ответила Прасковья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Готово, – сообщил он, – можно вязать!
Способы казни мокрой кожей, которая, высыхая, сжимается и медленно душит жертву, действительно, существовал в жарких странах, но для этого сыромятную кожу нужно не просто намочить, а сильно размочить, чтобы она легко растягивалась. Однако этих частностей, я надеялся, пленник не знал.
– Иди сюда, – подозвал я парня, – нужно пошептаться.
Он подошел, и я шепотом проинструктировал его, что нужно сделать. Паренек выслушал и кивнул. Меня удивляла индифферентность старика, скорее всего, у него еще было спрятанное оружие. В таком случае его следовало обыскать. Справиться с ним труда не представляло, но мне он был нужен живым, хотя бы, как источник информации.
Кажется, я опасался не напрасно, пока мы совещались, дед начал волноваться и смотрел на нас во все глаза, вероятно, пытаясь понять, что я еще замышляю. Ваня, выслушав инструкции, выбежал из избы. Мы со стариком снова остались вдвоем. Он опять поерзал по полу и заговорил:
– Напрасно ты все это затеял.
– Почему?
– Ничего у тебя все равно не получится!
Что я затеял, и что у меня не получится, он не сказал. Потому я тоже не спешил с откровенностями, просто предложил:
– Посмотрим.
Теперь ему было самое время выходить с конкретными предложениями. Отсутствующий рында служил дополнительным элементом напряжения, добавляя фактор воображения в непростую ситуацию. Однако старик пока молчал, возможно, еще надеялся на свой тайный козырь. Я продолжил заниматься оружием, оставаясь от него на недосягаемом расстоянии. Если он собирался напасть, ему нужно было, как минимум, подобраться ко мне вплотную. Кажется, он на это и рассчитывал. Во всяком случае, попросил:
– Подай водицы испить!
– Погоди, слуга придет и напоит, – ответил я, протирая тряпицей клинок сабли.
– Помираю я, плохо мне совсем, – сказал он и подкатил глаза. – Воды!
Я безразлично посмотрел на него и продолжил заниматься своим делом.
– Дай воды, Христа ради молю! – жалобным голосом снова попросил он. – Неужто тебе глотка жалко?
– Нет, не жалко, вон стоит целое ведро, пей на здоровье, – предложил я.
– Я встать не могу, поднеси, будь человеком! Хотя бы старость мою уважь!
– Никак не могу, ты уж лучше сам как-нибудь управься, – ответил я, принимаясь протирать кинжал.
Старик не сдержался, ожег меня ненавидящим взглядом и пополз к стоящему возле порога деревянному ведру. Когда расстояние между нами сократилось, я, будто невзначай, отошел с его пути. Пить ему пришлось, зачерпывая воду ладошкой.
В это момент в избу вернулся Ваня.
– Чего это он? – спросил рында, указывая на сидящего возле ведра старика.
– Водицы захотел испить, – ответил я и подмигнул парню. – Помоги старому человеку сесть на скамью, что ему на грязном полу валяться.
Ваня наклонился, взял старика под мышки и резко поднял вверх, так что у того оказались приподняты руки. Я бросился на помощь и схватил их за запястья. Тот дернулся, но уже ничего не смог сделать, мы его, что называется, заломили.
– Отпустите, больно! – закричал он.
Однако отпускать я его не собирался ни под каким видом, дотащил до лавки, и положил лицом вниз.
– Обыскивай, – велел я Ване, – только тщательно, все просмотри!
Старик напрягался, пытаясь вырвать руку, но я держал крепко, а Ваня сноровисто ощупывал одежду.
– Еще один нож, – радостно сказал он, обнаружив оружие в правом рукаве кафтана. – Острый, как игла! – уважительно добавил он, рассматривая тонкий стилет. – Таким кого хочешь насквозь проткнешь!
– Ноги посмотри, – подсказал я, – за голенищами.
– Есть, и куда ему столько? – удивился парень, вытаскивая из сапога еще один тесак. – Как будто на войну собрался! Вроде больше ничего нет, – добавил он, кончая обыск.
– Теперь неси вожжи и связывай, – сказал я, – вяжи крепче, чтобы не освободился.
Однако это уже было явно лишним, лишившись оружия, пленник сразу сник и перестал сопротивляться. Мы связали его по рукам и ногам и взялись осматривать конфискованное оружие. У простого старичка оказались изделия такого уровня, что ему мог позавидовать иной князь.
– Не простой, видать, человек, – уважительно сказал рында, уже научившийся разбираться в качестве.
– Развяжите, помираю, – тихо попросил пленник, – что вам от меня нужно!
Заряд нервной энергии у него прошел, и теперь это был просто усталый старый человек.
Глава 7
До темноты наш пленник пролежал, не подавая признаков жизни: на вопросы не отвечал, на угрозы не реагировал. Если бы не ровный пульс, можно было бы посчитать что он или умер, или находится без сознания. Такое упорство могло иметь несколько причин, и главная, своих товарищей он боится больше, чем меня. Это заставило задуматься о том, что его угрозы не простой звук, и над нами нависла реальная опасность.
Однако до вечера в округе не наблюдалось никакого подозрительного движения, чужие люди, сразу заметные в малонаселенном окраинном районе, вокруг нашего подворья не разгуливали, мной никто не интересовался.
Короче говоря, все кругом было так, как обычно. Только на лавке в нашей избе лежал связанный лазутчик, и за стенкой маялась без наркотического зелья девушка Прасковья.
Когда стемнело, я объяснил своим товарищам наше сложное положение:
– Оставаться здесь опасно, ночью на нас могут напасть. Придется уходить!
– А с этим что будем делать? – Ваня кивнул на перегородку, за которой лежал пленный. – Он того и гляди умрет!
– За него не бойся, с его сердцем он еще нас с тобой переживет. Но оставлять его, действительно, нельзя, придется взять с собой.
– Как же мы его повезем? – усомнился рында.
– Лошадей у нас четыре, на троих поедем мы, а его погрузим, как вьюк, – сходу решил я трудную в этой ситуации задачу. – Сложнее другое, где нам ночью найти пристанище.
– Можно переночевать у моей крестной, – неожиданно вмешалась в разговор Прасковья, которую я, честно говоря, вообще в расчет не брал, и при разговоре она присутствовала только потому, что в избе было всего две комнаты.
– Что еще за крестная? – спросил я.
До сих пор о девушке я ничего, кроме имени, не знал, ни кто она, ни откуда, и ни как попала на постоялый двор. Почти все время с того момента, как мы начали общаться, она казалась невменяемой.
– Крестная? – переспросила она. – У меня есть крестная, она хорошая.
Ответ был и точный, и, главное, исчерпывающий.
– И где она живет?
– В Замоскворечье.
Конец был не близкий, особенно если учитывать, что половина московских улиц на ночь запиралась рогатками, и посторонних на них не пускали.
– Уже поздно, мы туда не доедем, к тому же тебя там могут искать. У тебя есть родители?
– Нет, я круглая сирота, – привычным скорбным голосом ответила Прасковья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79