Те уже приблизились настолько, что стали видны их разгоряченные лица.
Увы, нашим соперникам явно не везло, помощь была близка, но неизвестно кому. Впереди небольшой кавалькады скакал мой вчерашний знакомец, поляк с вислыми, шляхетскими усами. Он был без своей роскошной шапки, которую подарил Фоме. Паны придержали поводья только в последний момент, чтобы не врезаться в запрудивших узкую улицу верховых. Теперь тут собралось столько всадников, что понять, что происходит, было нереально.
– Что за шум, а драки нет? – весело крикнул по-русски, с сильным польским акцентом мой знакомый.
– Есть драка, пан Витек, – громко сказал я, вспомнив, что так называл поляка Фома.
– Ба, это мой добрий товарзиш! – радостно закричал тот, – Кто обижает мой хороший друх?!
Поляки были пьяны, веселы и жаждали развлечений. Однако нашим противникам было не до них.
– Езжайте своей дорогой! – закричал щербатый. Даже раненый, он оставил за собой командование, только что отъехал немного по дороге и сидел, съежившись в седле, ладонью зажимая рану. – Вам нет до нас никакого дела!
– Как так нет? – удивился Витек. – Не дело, когда сразу столько панов воюет против двух людин!
– Езжайте отсюда, пока вам самим не намяли бока! – опять приказал щербатый, явно недооценивая польский гонор. Теперь-то шляхетских панов отсюда можно было увезти только вперед ногами.
– Это кто ты такой, быдло, пся крев, мне указать куда ехать?! – возмутился богато одетый человек с алым шарфом, повязанным на руке поверх отдраенной до блеска брони.
Я видел его вчера в компании пана Витека, но он был так пьян, что только молча таращился в одну точку и не разговаривал.
– Уезжайте, этих людей мы задерживаем по приказу русского царя! – опять закричал щербатый, явно теряя терпение.
– Врешь! – закричал мой напарник. – Я царский гонец, а вы разбойники с большой дороги!
Однако, похоже, полякам было все равно, что и кому приказал русский царь. Их возмутил высокомерный тон и грубость щербатого. Общее мнение высказал Витек:
– Если паны сейчас, разом не сложат бронь, то мы будем иметь честь панов атаковать!
Такое уже не могли стерпеть русские:
– Да пошел ты туда-то и туда-то, – закричал кто-то из переодетых казаков. – Да видели мы, вас ляхов, там-то и там-то!
Это уже было прямое оскорбление, и поляки без команды выхватили свои кривые сабли. Наши противники этого не ожидали, замешкались с превентивным нападением, и теперь обе группы готовились к сече. Готовился к ней и я. Мне уже надоело воевать в пехоте, нужно было срочно менять род войск. Как только на меня перестали смотреть, я подобрался к парню, сидящему на неплохом жеребце, и, ухватив его за подошву сапога, выкинул из седла. Тот закричал от неожиданности, не успел вытащить ноги из стремян и грохнулся головой о землю. Его жеребец рванул в сторону, но я удержал его за уздечку. Конь начал выделывать по дороге крути, пытаясь вырваться то ли у меня, то ли отделаться от бывшего седока, висевшего вниз головой с ногами, запутавшимися в стременах.
Этот неожиданный поворот боя так насмешил пьяную шляхецкую компанию, что едва не привел к несчастью. Русские без предупреждения бросились рубить нежданных заступников. Однако паны ляхи торсе не первый раз держали в руках оружие, они легко отбили первую атаку и показали, что европейские рыцари нисколько не хуже наших витязей, а в фехтовании так даже их превосходят.
Кровавая сеча длилась всего несколько минут, и объединенные силы одержали в ней полную безоговорочную победу. Ускакать удалось только раненному щербатому, и то потому, что за ним никто не погнался, Остальные убитыми и раненными валялись на дороге. У нас тоже были потери. Был ранен гонец, и сильно досталось двоим полякам.
Из нападавших на нас неизвестных четверо были убиты и двое ранены. На шум и крики прибежали жители соседнего подворья. С их помощью всех раненых отнесли в ближнюю избу. Дальше за дело пришлось взяться мне и развернуть там полевой лазарет.
Времени на все это ушло столько, что заштопанный и перевязанный гонец даже перестал упоминать о визите в Кремль.
Когда все было кончено, раненые поляки уехали к себе, а русских мы оставили на попечение хозяев избы. Гонца я отвез в усадьбу Прасковьи. Две раны на руках и плече были у него относительно легкие, а вот проникающее ранение в грудь меня беспокоило. Однако гонец держался молодцом, ни на что не жаловался, стонал в крайних случаях и даже отказался от подводы, поехал верхом.
Теперь в купеческом имении меня встретили как близкого знакомого хозяйки, так что никаких проблем с размещением героического гонца и уходом за ним не возникло. Как всегда бывает в экстремальных ситуациях, сердобольные русские люди проявили максимум доброты и внимания. Гонца уложили в чистой светлице, приставили к нему сразу двух сиделок и, казалось, готовы были сделать что угодно, лишь бы облегчить ему страдания.
Уже собираясь уходить, я спросил, где Прасковья. Мамушка Матрена таинственным голосом сообщила, что детонька ушла неведомо куда. Только тогда я вспомнил, что сам же и отправил ее к подьячему. По-хорошему, следовало убедиться, что с девушкой все в порядке, но цари не любят ждать, и я решил сначала наведаться в Кремль.
За всеми своими делами я совсем забыл, что номинально служу, и изредка показываться на глаза монарху мой, можно сказать, верноподданнический долг. Другое дело, что конкретных обязанностей у меня до сих пор не было, как и жалованья, так что, как говорится, не хочешь платить, нечего заказывать музыку.
В эти стародавние времена власть и народ жили каждый своей жизнью. Представители высшего эшелона денно-нощно заседали, и все думали, как бы осчастливить подданных, остальные жители государства за это власть любили, но к легкому счастью не стремились. Проявлялось это в тупом нежелании следовать мудрым указам и приказам. Однако такое отношение к их деятельности не умиряло энтузиазма власть предержащих, они, не взирая ни на что, беззаветно отдавались служению отчизне.
Когда я, наконец, добрался до царских сеней, там, как обычно, все кипело и бурлило. По всему царскому дворцу сновали чиновники, решая непонятные мне государственные проблемы, понятно, с учетом своих частных интересов. На меня, как и следовало ожидать, внимания никто не обратил, и никто не побежал государю докладывать о моем приезде.
Когда мне надоело подпирать стены, я остановил одного из личных царских слуг, постельничего по имени Никита Безобразов, и попросил доложить царю о своем приходе.
Никита, с которым у нас были неплохие отношения, удивленно на меня посмотрел и сказал, что государю сейчас не до меня.
– Так он же сам за мной присылал гонца!
– Ты что-то путаешь, – еще больше удивился он, – Государь Дмитрий Иоаннович готовится к встрече с матерью и занят с портными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Увы, нашим соперникам явно не везло, помощь была близка, но неизвестно кому. Впереди небольшой кавалькады скакал мой вчерашний знакомец, поляк с вислыми, шляхетскими усами. Он был без своей роскошной шапки, которую подарил Фоме. Паны придержали поводья только в последний момент, чтобы не врезаться в запрудивших узкую улицу верховых. Теперь тут собралось столько всадников, что понять, что происходит, было нереально.
– Что за шум, а драки нет? – весело крикнул по-русски, с сильным польским акцентом мой знакомый.
– Есть драка, пан Витек, – громко сказал я, вспомнив, что так называл поляка Фома.
– Ба, это мой добрий товарзиш! – радостно закричал тот, – Кто обижает мой хороший друх?!
Поляки были пьяны, веселы и жаждали развлечений. Однако нашим противникам было не до них.
– Езжайте своей дорогой! – закричал щербатый. Даже раненый, он оставил за собой командование, только что отъехал немного по дороге и сидел, съежившись в седле, ладонью зажимая рану. – Вам нет до нас никакого дела!
– Как так нет? – удивился Витек. – Не дело, когда сразу столько панов воюет против двух людин!
– Езжайте отсюда, пока вам самим не намяли бока! – опять приказал щербатый, явно недооценивая польский гонор. Теперь-то шляхетских панов отсюда можно было увезти только вперед ногами.
– Это кто ты такой, быдло, пся крев, мне указать куда ехать?! – возмутился богато одетый человек с алым шарфом, повязанным на руке поверх отдраенной до блеска брони.
Я видел его вчера в компании пана Витека, но он был так пьян, что только молча таращился в одну точку и не разговаривал.
– Уезжайте, этих людей мы задерживаем по приказу русского царя! – опять закричал щербатый, явно теряя терпение.
– Врешь! – закричал мой напарник. – Я царский гонец, а вы разбойники с большой дороги!
Однако, похоже, полякам было все равно, что и кому приказал русский царь. Их возмутил высокомерный тон и грубость щербатого. Общее мнение высказал Витек:
– Если паны сейчас, разом не сложат бронь, то мы будем иметь честь панов атаковать!
Такое уже не могли стерпеть русские:
– Да пошел ты туда-то и туда-то, – закричал кто-то из переодетых казаков. – Да видели мы, вас ляхов, там-то и там-то!
Это уже было прямое оскорбление, и поляки без команды выхватили свои кривые сабли. Наши противники этого не ожидали, замешкались с превентивным нападением, и теперь обе группы готовились к сече. Готовился к ней и я. Мне уже надоело воевать в пехоте, нужно было срочно менять род войск. Как только на меня перестали смотреть, я подобрался к парню, сидящему на неплохом жеребце, и, ухватив его за подошву сапога, выкинул из седла. Тот закричал от неожиданности, не успел вытащить ноги из стремян и грохнулся головой о землю. Его жеребец рванул в сторону, но я удержал его за уздечку. Конь начал выделывать по дороге крути, пытаясь вырваться то ли у меня, то ли отделаться от бывшего седока, висевшего вниз головой с ногами, запутавшимися в стременах.
Этот неожиданный поворот боя так насмешил пьяную шляхецкую компанию, что едва не привел к несчастью. Русские без предупреждения бросились рубить нежданных заступников. Однако паны ляхи торсе не первый раз держали в руках оружие, они легко отбили первую атаку и показали, что европейские рыцари нисколько не хуже наших витязей, а в фехтовании так даже их превосходят.
Кровавая сеча длилась всего несколько минут, и объединенные силы одержали в ней полную безоговорочную победу. Ускакать удалось только раненному щербатому, и то потому, что за ним никто не погнался, Остальные убитыми и раненными валялись на дороге. У нас тоже были потери. Был ранен гонец, и сильно досталось двоим полякам.
Из нападавших на нас неизвестных четверо были убиты и двое ранены. На шум и крики прибежали жители соседнего подворья. С их помощью всех раненых отнесли в ближнюю избу. Дальше за дело пришлось взяться мне и развернуть там полевой лазарет.
Времени на все это ушло столько, что заштопанный и перевязанный гонец даже перестал упоминать о визите в Кремль.
Когда все было кончено, раненые поляки уехали к себе, а русских мы оставили на попечение хозяев избы. Гонца я отвез в усадьбу Прасковьи. Две раны на руках и плече были у него относительно легкие, а вот проникающее ранение в грудь меня беспокоило. Однако гонец держался молодцом, ни на что не жаловался, стонал в крайних случаях и даже отказался от подводы, поехал верхом.
Теперь в купеческом имении меня встретили как близкого знакомого хозяйки, так что никаких проблем с размещением героического гонца и уходом за ним не возникло. Как всегда бывает в экстремальных ситуациях, сердобольные русские люди проявили максимум доброты и внимания. Гонца уложили в чистой светлице, приставили к нему сразу двух сиделок и, казалось, готовы были сделать что угодно, лишь бы облегчить ему страдания.
Уже собираясь уходить, я спросил, где Прасковья. Мамушка Матрена таинственным голосом сообщила, что детонька ушла неведомо куда. Только тогда я вспомнил, что сам же и отправил ее к подьячему. По-хорошему, следовало убедиться, что с девушкой все в порядке, но цари не любят ждать, и я решил сначала наведаться в Кремль.
За всеми своими делами я совсем забыл, что номинально служу, и изредка показываться на глаза монарху мой, можно сказать, верноподданнический долг. Другое дело, что конкретных обязанностей у меня до сих пор не было, как и жалованья, так что, как говорится, не хочешь платить, нечего заказывать музыку.
В эти стародавние времена власть и народ жили каждый своей жизнью. Представители высшего эшелона денно-нощно заседали, и все думали, как бы осчастливить подданных, остальные жители государства за это власть любили, но к легкому счастью не стремились. Проявлялось это в тупом нежелании следовать мудрым указам и приказам. Однако такое отношение к их деятельности не умиряло энтузиазма власть предержащих, они, не взирая ни на что, беззаветно отдавались служению отчизне.
Когда я, наконец, добрался до царских сеней, там, как обычно, все кипело и бурлило. По всему царскому дворцу сновали чиновники, решая непонятные мне государственные проблемы, понятно, с учетом своих частных интересов. На меня, как и следовало ожидать, внимания никто не обратил, и никто не побежал государю докладывать о моем приезде.
Когда мне надоело подпирать стены, я остановил одного из личных царских слуг, постельничего по имени Никита Безобразов, и попросил доложить царю о своем приходе.
Никита, с которым у нас были неплохие отношения, удивленно на меня посмотрел и сказал, что государю сейчас не до меня.
– Так он же сам за мной присылал гонца!
– Ты что-то путаешь, – еще больше удивился он, – Государь Дмитрий Иоаннович готовится к встрече с матерью и занят с портными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79