Он уставился здоровым оком, узнал и обрадовался, как родному:
– Кеша! Друг! Вот кого не ждал, так не ждал! Недаром мне всю ночь тараканы снились!
Почему он упорно называл меня Кешей, и какое я имел отношение к его сновидениям, так и осталось его личной тайной. Он с трогательной простотой обнял меня и предался сладким воспоминаниям:
– А помнишь, как мы с тобой гуляли? Вот это, брат, был загул, так загул! Такое не каждый год случается! А как ты тогда нажрался, любо дорого вспомнить! Глаз-то тебе там подбили? Помнишь, какую драку учинил? Чего мы сидим? Пошли, сегодня я угощаю, денег правда мало, медный грош, но на затравку хватит!
– Погоди, – попытался я остановить фейерверк его красноречия, – у меня есть к тебе поручение.
– Кеша, да я для тебя что хочешь! Скажи слово, жену отдам, бери, пользуйся!
– А ты разве женат? – удивился я. В прошлый раз о жене он даже не упоминал.
– Я? Ты знаешь, кто был мой батюшка?
– Знаю, мы с ним вместе пуд соли съели.
– С батюшкой? – удивился он.
– С ним, родимым, ты знаешь, что это был за человек?
– Кто, батюшка? – глупо повторил он.
– Митя, ты можешь выполнить важное поручение? – поменяв тон, строго спросил я.
– Могу, почему не мочь...
– Надо достать очень крепкой водки, самой лучшей и самой крепкой, чтобы птицу влет била. Сможешь?
– Что же ты сразу не сказал, – приятно улыбнулся он, – зря морочишь мне голову разговорами. Да ты только скажи, одна нога там, другая здесь, были бы деньги!
– Деньги есть, и водка мне нужна для важного дела, хочу вашего Никанорыча уесть. А что останется, тебе отдам, пей, сколько хочешь!
– Никанорыча? Для такого дела я ничего не пожалею. Скажешь, Митька, не пей, в рот хмельного не возьму! Верка – она ничего, Верка человек, а Ника-норыч – сволочь!
Однако у меня существовали некоторые сомнения по поводу того, что когда ему в руки попадет бутылка, он сможет совладать с искушением. Идея использовать для сеанса водку у меня появилась только что, когда я думал, как можно окончательно заморочить неискушенную публику. Лучше было бы поставить какой-нибудь простенький химический опыт, смешать, например, щелочь с фенолфталеином и продемонстрировать казнь египетскую, но для этого не было реактивов, а с крепкой водкой я надеялся продемонстрировать явление «огнедышащего дракона».
– Ты, Кеша, во мне не сомневайся, – правильно понял Митя ход моих мыслей, – если не веришь, то кого хочешь, обо мне спроси, тебе всякий скажет. Конечно, иногда выпить могу, но когда надо дело делать, тогда в рот не возьму, хоть озолоти!
– Ладно, поверю, – решил я. – А кто в этой светелке раньше жил?
– Тут? Пронька жила, Веркина крестница. Только померла она от живота.
– Давно?
– Наверное, третий месяц пошел, а может, и больше. Все разве упомнишь! Жалко ее, добрая была девка, не то что Никанорыч!
Когда Митя отправился на задание, я занялся своим туалетам. Времени до начала «сеанса» было много, но мне еще предстояло войти в роль. Я переоделся, походил по светелке, отрепетировал несколько эффектных «па», соответствующие образу мага и волшебника, и начал рассматривать рафли. Тем, кто далек от подобных развлечений, надеюсь, будет любопытно узнать, что рафля – это апокрифическое сочинение гадательного характера, иначе «гадательные тетради»: в индексе «отреченных» книг они ставятся в один ряд с другими подобными еретическими сочинениями: книжником, чаровником, трепетником и пр.
Это нечто вроде известного с древности гадания Соломона: изображение круга с цифрами в разных сочетаниях. К цифрам, на которые бросается шарик или зерно, имеются объяснения, большей частью такого вида: сначала текст из псалма, случай из истории Евангельской – и рядом применительное к жизни толкование.
Если проводить современные параллели, то крамольный гадательный набор напоминал обычную детскую игру. Главным был круг с цифрами, а к нему прилагались листы с текстами и картинками. Понятно, что псалмы и библейские истории, при их символичности, трактовались гадателями так, как им было угодно.
Если учесть, что даже в наше просвещенное время полно всяких ясновидящих, прорицателей, астрологов и прочих мастеров проникновения в будущее и прошлое, и они вполне успешно делают свой бизнес на человеческой доверчивости и суевериях, то что говорить о семнадцатом веке! Одними картинками с жуткими рисунками можно было до обморока запугать впечатлительного человека.
Картинок на библейские сюжеты было большинство, но кое-какие из них явно противоречили писанию. На них были нарисованы кровожадные птицы, терзающие покорных людей, мифические чудовища, невообразимые уроды из мультипликационных фильмов ужаса, сосущие кровь женщин и младенцев. Некоторые из этих ужастиков даже напоминали персонажи картин Босха и Гойи.
Просидел я в одиночестве часа полтора. Меня не беспокоили. В тереме стояла могильная тишина. Митя все не возвращался, и я, грешным делом, подумал, что о заказанной водке можно забыть. Видимо, донести, не расплескав напиток, моему приятелю оказалось просто не по силам. Однако вскоре выяснилось, что я ошибся. Внизу хлопнула дверь, и лестница заскрипела под чьими-то очень тяжелыми шагами. Были они медленны и редки, после каждого следовала долгая пауза, как будто непослушное тело медленно преодолевает ужасающее тяготение земли. Кто поднимается ко мне наверх, можно было только догадываться. Я представил себе сурового командора, отправленного с того света за моей грешной душой. Так что осталось просить Господа простить прегрешения и достойно встретить бесславный конец. Однако оказалось, что ко мне поднимается не посланец ада, а напротив, вестник добра.
Дверь медленно открылась и моему смущенному взору предстала большая стеклянная бутылка. За ее горлышко держалась отнюдь не демоническая, а обычная человеческая рука. Причем пальцы так крепко вцепились в мутное грубое стекло, что даже побелели от напряжения.
– Сказал, принесу, значит, принесу! – произнес невидимый человек, после чего и рука и бутылка начали медленно опускаться к полу. Я подхватил хрупкий сосуд, не давая ему упасть и разбиться.
– Прими, что обещал! – сказал знакомый голос, после чего непослушное Митино тело загрохотало по лестнице вниз.
Осталось только склонить голову перед такой неимоверной силой духа. Он выполнил-таки свое обещание, после чего бездыханным пал на сырую землю.
Смущенный такой стойкостью и верностью долгу своего мужественного друга, я вытащил пробку. Из разверзшегося отверстия бутылки пахнуло чем-то знакомым, родным. Что она содержит, двух мнений быть не могло. Я наклонил сосуд над стаканом, чтобы до конца быть уверенным в справедливости своего предположения. Однако ничего не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Кеша! Друг! Вот кого не ждал, так не ждал! Недаром мне всю ночь тараканы снились!
Почему он упорно называл меня Кешей, и какое я имел отношение к его сновидениям, так и осталось его личной тайной. Он с трогательной простотой обнял меня и предался сладким воспоминаниям:
– А помнишь, как мы с тобой гуляли? Вот это, брат, был загул, так загул! Такое не каждый год случается! А как ты тогда нажрался, любо дорого вспомнить! Глаз-то тебе там подбили? Помнишь, какую драку учинил? Чего мы сидим? Пошли, сегодня я угощаю, денег правда мало, медный грош, но на затравку хватит!
– Погоди, – попытался я остановить фейерверк его красноречия, – у меня есть к тебе поручение.
– Кеша, да я для тебя что хочешь! Скажи слово, жену отдам, бери, пользуйся!
– А ты разве женат? – удивился я. В прошлый раз о жене он даже не упоминал.
– Я? Ты знаешь, кто был мой батюшка?
– Знаю, мы с ним вместе пуд соли съели.
– С батюшкой? – удивился он.
– С ним, родимым, ты знаешь, что это был за человек?
– Кто, батюшка? – глупо повторил он.
– Митя, ты можешь выполнить важное поручение? – поменяв тон, строго спросил я.
– Могу, почему не мочь...
– Надо достать очень крепкой водки, самой лучшей и самой крепкой, чтобы птицу влет била. Сможешь?
– Что же ты сразу не сказал, – приятно улыбнулся он, – зря морочишь мне голову разговорами. Да ты только скажи, одна нога там, другая здесь, были бы деньги!
– Деньги есть, и водка мне нужна для важного дела, хочу вашего Никанорыча уесть. А что останется, тебе отдам, пей, сколько хочешь!
– Никанорыча? Для такого дела я ничего не пожалею. Скажешь, Митька, не пей, в рот хмельного не возьму! Верка – она ничего, Верка человек, а Ника-норыч – сволочь!
Однако у меня существовали некоторые сомнения по поводу того, что когда ему в руки попадет бутылка, он сможет совладать с искушением. Идея использовать для сеанса водку у меня появилась только что, когда я думал, как можно окончательно заморочить неискушенную публику. Лучше было бы поставить какой-нибудь простенький химический опыт, смешать, например, щелочь с фенолфталеином и продемонстрировать казнь египетскую, но для этого не было реактивов, а с крепкой водкой я надеялся продемонстрировать явление «огнедышащего дракона».
– Ты, Кеша, во мне не сомневайся, – правильно понял Митя ход моих мыслей, – если не веришь, то кого хочешь, обо мне спроси, тебе всякий скажет. Конечно, иногда выпить могу, но когда надо дело делать, тогда в рот не возьму, хоть озолоти!
– Ладно, поверю, – решил я. – А кто в этой светелке раньше жил?
– Тут? Пронька жила, Веркина крестница. Только померла она от живота.
– Давно?
– Наверное, третий месяц пошел, а может, и больше. Все разве упомнишь! Жалко ее, добрая была девка, не то что Никанорыч!
Когда Митя отправился на задание, я занялся своим туалетам. Времени до начала «сеанса» было много, но мне еще предстояло войти в роль. Я переоделся, походил по светелке, отрепетировал несколько эффектных «па», соответствующие образу мага и волшебника, и начал рассматривать рафли. Тем, кто далек от подобных развлечений, надеюсь, будет любопытно узнать, что рафля – это апокрифическое сочинение гадательного характера, иначе «гадательные тетради»: в индексе «отреченных» книг они ставятся в один ряд с другими подобными еретическими сочинениями: книжником, чаровником, трепетником и пр.
Это нечто вроде известного с древности гадания Соломона: изображение круга с цифрами в разных сочетаниях. К цифрам, на которые бросается шарик или зерно, имеются объяснения, большей частью такого вида: сначала текст из псалма, случай из истории Евангельской – и рядом применительное к жизни толкование.
Если проводить современные параллели, то крамольный гадательный набор напоминал обычную детскую игру. Главным был круг с цифрами, а к нему прилагались листы с текстами и картинками. Понятно, что псалмы и библейские истории, при их символичности, трактовались гадателями так, как им было угодно.
Если учесть, что даже в наше просвещенное время полно всяких ясновидящих, прорицателей, астрологов и прочих мастеров проникновения в будущее и прошлое, и они вполне успешно делают свой бизнес на человеческой доверчивости и суевериях, то что говорить о семнадцатом веке! Одними картинками с жуткими рисунками можно было до обморока запугать впечатлительного человека.
Картинок на библейские сюжеты было большинство, но кое-какие из них явно противоречили писанию. На них были нарисованы кровожадные птицы, терзающие покорных людей, мифические чудовища, невообразимые уроды из мультипликационных фильмов ужаса, сосущие кровь женщин и младенцев. Некоторые из этих ужастиков даже напоминали персонажи картин Босха и Гойи.
Просидел я в одиночестве часа полтора. Меня не беспокоили. В тереме стояла могильная тишина. Митя все не возвращался, и я, грешным делом, подумал, что о заказанной водке можно забыть. Видимо, донести, не расплескав напиток, моему приятелю оказалось просто не по силам. Однако вскоре выяснилось, что я ошибся. Внизу хлопнула дверь, и лестница заскрипела под чьими-то очень тяжелыми шагами. Были они медленны и редки, после каждого следовала долгая пауза, как будто непослушное тело медленно преодолевает ужасающее тяготение земли. Кто поднимается ко мне наверх, можно было только догадываться. Я представил себе сурового командора, отправленного с того света за моей грешной душой. Так что осталось просить Господа простить прегрешения и достойно встретить бесславный конец. Однако оказалось, что ко мне поднимается не посланец ада, а напротив, вестник добра.
Дверь медленно открылась и моему смущенному взору предстала большая стеклянная бутылка. За ее горлышко держалась отнюдь не демоническая, а обычная человеческая рука. Причем пальцы так крепко вцепились в мутное грубое стекло, что даже побелели от напряжения.
– Сказал, принесу, значит, принесу! – произнес невидимый человек, после чего и рука и бутылка начали медленно опускаться к полу. Я подхватил хрупкий сосуд, не давая ему упасть и разбиться.
– Прими, что обещал! – сказал знакомый голос, после чего непослушное Митино тело загрохотало по лестнице вниз.
Осталось только склонить голову перед такой неимоверной силой духа. Он выполнил-таки свое обещание, после чего бездыханным пал на сырую землю.
Смущенный такой стойкостью и верностью долгу своего мужественного друга, я вытащил пробку. Из разверзшегося отверстия бутылки пахнуло чем-то знакомым, родным. Что она содержит, двух мнений быть не могло. Я наклонил сосуд над стаканом, чтобы до конца быть уверенным в справедливости своего предположения. Однако ничего не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79