В одном из нижних ящиков письменного стола детективы нашли небольшой ящичек, в котором обнаружили незаполненную чековую книжку и маленький красный конверт с ключом от банковского сейфа-депозита...
Вот так в понедельник утром они обнаружили еще одну пачку писем эротического содержания.
Глава 4
"Среда, июнь, 14
Привет!
Я надеваю свое новое суперсексуальное белье, красный полулифчик (называю его так, потому что он выпячивает мои груди и открывает соски), затем пояс с красными шелковыми чулками и тончайшие красные штанишки; ты таких тонких еще не видывал. Они тоже из красного мягкого и блестящего шелка. Это обошлось в целое состояние, но я просто не могла удержаться. На закуску: голубой костюмчик этакой примадонны с коротким двубортным жакетиком и юбкой очень хитроумного покроя. Пока стоишь — все абсолютно пристойно, но достаточно присесть, как разрез (до пояса!), стоит хоть чуточку раздвинуть ноги, практически толкает сидящего рядом мужчину запустить руку между ног...
Кстати, ты действительно хочешь, чтобы я писала тебе именно такие письма? Ну что ж, мне это тоже нравится. Вот как все происходит в моей фантазии. Мы снимаем комнату в отеле, а потом спускаемся в ресторан и находим там будочку, укрытую от постороннего глаза. Ты садишься рядом и просовываешь руку в щель, образованную юбкой, добираешься до моего самого сокровенного места, уже горячего и мокрого, изнемогающего по тебе... Еще секунда, и я теряю сознание от оргазма, но сразу же прихожу в себя: теперь моя очередь. Я расстегиваю «молнию» на твоих брюках и нахожу свой вожделенный предмет, он уже твердый, как палка. Я беру его и начинаю гладить, он становится еще тверже; потом я выбираю момент, когда никто не смотрит в нашу сторону, делаю вид, что роняю салфетку на колени, нагибаюсь и начинаю лакомиться им, да так, что ты в изнеможении умоляешь меня побыстрее довести дело до конца. Но я ничего и слушать не хочу, работаю губами и языком до тех пор, пока ты не начинаешь стонать, а потом говорю: «Хватит. Идем в комнату».
Мы кое-как приводим себя в порядок, уходим из зала и поднимаемся на лифте. В комнате я сбрасываю голубой костюм, а ты буквально разрываешь на куски мои красные штанишки и бормочешь, что я свожу тебя с ума. А я опять расстегиваю твою «молнию», приспускаю брюки и встаю на колени, а затем заглатываю твой зверский инструмент. Ты срываешь с меня остатки одежды, поднимаешь с колен и начинаешь жадно лобзать мои соски. У меня опять оргазм. Жаль, что это наступает у меня с тобой слишком быстро, даже если ты просто целуешь мои соски, но я знаю, что все еще впереди, что ты захочешь от меня большего. Ты всегда хочешь от меня большего... Ты поднимаешь меня и несешь к кровати, встаешь на колени, раздвигаешь мои ноги, входишь в меня, медленно и твердо, а потом все чаще, сильнее и чаще... Ну, давай же, бэби, давай, давай...
Скоро увидимся.
Бай!"
— Ух, эта женщина меня ужасно возбудила! — сказал Браун.
Покачав головой, он положил письмо в стопку, обвязанную резинкой. Он сидел рядом с Кареллой в одной из полицейских машин без опознавательных знаков. «Плимут»-седан трехлетней давности с кашляющим изношенным кондиционером. По дороге к квартире Шумахера оба полицейских буквально изнемогали от жары. Утром им потребовалось целых полтора часа, чтобы получить ордер на осмотр банковского сейфа-депозита убитого, и еще полчаса, чтобы добраться до самого банка, который находился, к счастью, неподалеку от конторы Шумахера на Джаспер-стрит. В сейфе оказались только письма и два авиабилета первого класса в Милан: один на имя самого Шумахера, другой — на имя Сьюзен Брауэр.
Всего было семнадцать писем, на пять меньше, чем написал сам Шумахер. То, что читал по дороге Браун, датировано тремя днями позже, чем первое письмо Шумахера, и, но всей видимости, это был ответ на него. Так же как и его письма, эти тоже не были подписаны. Каждое — аккуратно отпечатано на машинке и начиналось одним и тем же приветствием и заканчивалось одинаково: «Бай!»
Словно жизнерадостная девица затеяла переписку с приятелем, которого встретила в летнем лагере. «Ничего себе девчушка», — подумал Браун.
— Ты думаешь, он охладевал? Терял интерес? — спросил Браун.
— Извини, не понял, — отозвался Карелла.
Мыслями он был далеко. Он никак не мог стряхнуть с себя воспоминания о матери там, в пекарне, как она копошилась, пытаясь прикоснуться к вещам его отца.
— Понимаешь, — стал развивать свою мысль Браун, — он встретился с ней на Новый год, но только в июне настаивает на том, чтобы она писала ему эти зажигательные письма. Похоже на то, что начал терять к ней интерес.
— Тогда почему он собирался взять ее в Европу?
— А может, письма сделали свое дело, — предположил Браун, помолчав. — То есть его опять возбудили. Ты когда-нибудь писал такие письма?
— Нет. А ты?
— Тоже нет. Да я бы, наверное, и не сумел.
Они подъезжали к квартире на Селби-Плэйс. Карелла поискал место для парковки, но оно нашлось только в запрещенном месте. Тем не менее он запарковался там и опустил затонированное оконное крылышко, где было написано: «Полиция». Казалось, снаружи было прохладнее, чем в машине. Легкий бриз овевал улицу, обсаженную деревьями. Представившись привратнику, они поднялись в лифте на шестой этаж.
Их изыскания сводились к следующему: Артур Шумахер и Сьюзен Брауэр вели интимную переписку и планировали совместную поездку в Италию в конце месяца. Но вот то, чего они не знали, — так в курсе ли всего этого Маргарет Шумахер. Поэтому они и приехали, чтобы дополнительно ее допросить. Потому что, если она знала...
— Входите, — сказана она. — Удалось вам что-нибудь найти?
Выглядела она весьма неважно: озабоченная, изможденная. Только вчера похоронила мужа. Поэтому детективам надо было вести себя очень и очень тактично. Им не хотелось посвящать ее во все детали, и в то же время не будете же вы удить рыбу без того, чтобы время от времени не подергивать крючок с приманкой.
Карелла сказал ей, что теперь они исследовали возможность того, что смерть ее мужа могла быть связана с предшествующим первичным убийством, которое они расследовали ранее...
— О? Какое такое предшествующее убийство?
— ...И мы сейчас здесь, — продолжал Карелла, — потому что необходимо, так сказать, протянуть руку помощи полицейским, которые начинали изучать обстоятельства, связанные со смертью вашего мужа...
— «Руку помощи»? — переспросила она, озадаченная неуклюжими разъяснениями Кареллы.
— Да, мэм, — сказал он. — Для того, чтобы следствие продолжаюсь...
Он не разъяснил ей, что есть так называемое правило первой руки; оно заключается в том, что оба преступления, как-то связанные между собой, должны расследоваться теми полицейскими, которые начали расследовать первое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Вот так в понедельник утром они обнаружили еще одну пачку писем эротического содержания.
Глава 4
"Среда, июнь, 14
Привет!
Я надеваю свое новое суперсексуальное белье, красный полулифчик (называю его так, потому что он выпячивает мои груди и открывает соски), затем пояс с красными шелковыми чулками и тончайшие красные штанишки; ты таких тонких еще не видывал. Они тоже из красного мягкого и блестящего шелка. Это обошлось в целое состояние, но я просто не могла удержаться. На закуску: голубой костюмчик этакой примадонны с коротким двубортным жакетиком и юбкой очень хитроумного покроя. Пока стоишь — все абсолютно пристойно, но достаточно присесть, как разрез (до пояса!), стоит хоть чуточку раздвинуть ноги, практически толкает сидящего рядом мужчину запустить руку между ног...
Кстати, ты действительно хочешь, чтобы я писала тебе именно такие письма? Ну что ж, мне это тоже нравится. Вот как все происходит в моей фантазии. Мы снимаем комнату в отеле, а потом спускаемся в ресторан и находим там будочку, укрытую от постороннего глаза. Ты садишься рядом и просовываешь руку в щель, образованную юбкой, добираешься до моего самого сокровенного места, уже горячего и мокрого, изнемогающего по тебе... Еще секунда, и я теряю сознание от оргазма, но сразу же прихожу в себя: теперь моя очередь. Я расстегиваю «молнию» на твоих брюках и нахожу свой вожделенный предмет, он уже твердый, как палка. Я беру его и начинаю гладить, он становится еще тверже; потом я выбираю момент, когда никто не смотрит в нашу сторону, делаю вид, что роняю салфетку на колени, нагибаюсь и начинаю лакомиться им, да так, что ты в изнеможении умоляешь меня побыстрее довести дело до конца. Но я ничего и слушать не хочу, работаю губами и языком до тех пор, пока ты не начинаешь стонать, а потом говорю: «Хватит. Идем в комнату».
Мы кое-как приводим себя в порядок, уходим из зала и поднимаемся на лифте. В комнате я сбрасываю голубой костюм, а ты буквально разрываешь на куски мои красные штанишки и бормочешь, что я свожу тебя с ума. А я опять расстегиваю твою «молнию», приспускаю брюки и встаю на колени, а затем заглатываю твой зверский инструмент. Ты срываешь с меня остатки одежды, поднимаешь с колен и начинаешь жадно лобзать мои соски. У меня опять оргазм. Жаль, что это наступает у меня с тобой слишком быстро, даже если ты просто целуешь мои соски, но я знаю, что все еще впереди, что ты захочешь от меня большего. Ты всегда хочешь от меня большего... Ты поднимаешь меня и несешь к кровати, встаешь на колени, раздвигаешь мои ноги, входишь в меня, медленно и твердо, а потом все чаще, сильнее и чаще... Ну, давай же, бэби, давай, давай...
Скоро увидимся.
Бай!"
— Ух, эта женщина меня ужасно возбудила! — сказал Браун.
Покачав головой, он положил письмо в стопку, обвязанную резинкой. Он сидел рядом с Кареллой в одной из полицейских машин без опознавательных знаков. «Плимут»-седан трехлетней давности с кашляющим изношенным кондиционером. По дороге к квартире Шумахера оба полицейских буквально изнемогали от жары. Утром им потребовалось целых полтора часа, чтобы получить ордер на осмотр банковского сейфа-депозита убитого, и еще полчаса, чтобы добраться до самого банка, который находился, к счастью, неподалеку от конторы Шумахера на Джаспер-стрит. В сейфе оказались только письма и два авиабилета первого класса в Милан: один на имя самого Шумахера, другой — на имя Сьюзен Брауэр.
Всего было семнадцать писем, на пять меньше, чем написал сам Шумахер. То, что читал по дороге Браун, датировано тремя днями позже, чем первое письмо Шумахера, и, но всей видимости, это был ответ на него. Так же как и его письма, эти тоже не были подписаны. Каждое — аккуратно отпечатано на машинке и начиналось одним и тем же приветствием и заканчивалось одинаково: «Бай!»
Словно жизнерадостная девица затеяла переписку с приятелем, которого встретила в летнем лагере. «Ничего себе девчушка», — подумал Браун.
— Ты думаешь, он охладевал? Терял интерес? — спросил Браун.
— Извини, не понял, — отозвался Карелла.
Мыслями он был далеко. Он никак не мог стряхнуть с себя воспоминания о матери там, в пекарне, как она копошилась, пытаясь прикоснуться к вещам его отца.
— Понимаешь, — стал развивать свою мысль Браун, — он встретился с ней на Новый год, но только в июне настаивает на том, чтобы она писала ему эти зажигательные письма. Похоже на то, что начал терять к ней интерес.
— Тогда почему он собирался взять ее в Европу?
— А может, письма сделали свое дело, — предположил Браун, помолчав. — То есть его опять возбудили. Ты когда-нибудь писал такие письма?
— Нет. А ты?
— Тоже нет. Да я бы, наверное, и не сумел.
Они подъезжали к квартире на Селби-Плэйс. Карелла поискал место для парковки, но оно нашлось только в запрещенном месте. Тем не менее он запарковался там и опустил затонированное оконное крылышко, где было написано: «Полиция». Казалось, снаружи было прохладнее, чем в машине. Легкий бриз овевал улицу, обсаженную деревьями. Представившись привратнику, они поднялись в лифте на шестой этаж.
Их изыскания сводились к следующему: Артур Шумахер и Сьюзен Брауэр вели интимную переписку и планировали совместную поездку в Италию в конце месяца. Но вот то, чего они не знали, — так в курсе ли всего этого Маргарет Шумахер. Поэтому они и приехали, чтобы дополнительно ее допросить. Потому что, если она знала...
— Входите, — сказана она. — Удалось вам что-нибудь найти?
Выглядела она весьма неважно: озабоченная, изможденная. Только вчера похоронила мужа. Поэтому детективам надо было вести себя очень и очень тактично. Им не хотелось посвящать ее во все детали, и в то же время не будете же вы удить рыбу без того, чтобы время от времени не подергивать крючок с приманкой.
Карелла сказал ей, что теперь они исследовали возможность того, что смерть ее мужа могла быть связана с предшествующим первичным убийством, которое они расследовали ранее...
— О? Какое такое предшествующее убийство?
— ...И мы сейчас здесь, — продолжал Карелла, — потому что необходимо, так сказать, протянуть руку помощи полицейским, которые начинали изучать обстоятельства, связанные со смертью вашего мужа...
— «Руку помощи»? — переспросила она, озадаченная неуклюжими разъяснениями Кареллы.
— Да, мэм, — сказал он. — Для того, чтобы следствие продолжаюсь...
Он не разъяснил ей, что есть так называемое правило первой руки; оно заключается в том, что оба преступления, как-то связанные между собой, должны расследоваться теми полицейскими, которые начали расследовать первое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79