— Нет.
— И никак нельзя их отличить...
— Никак.
— А на этих днях пропадали у вас одеяла?
— Не знаю. Мы проводим инвентаризацию в начале каждого месяца. Следующая инвентаризация будет только первого апреля.
— Что было обнаружено при инвентаризации, которую вы проводили в начале марта?
— В предыдущем месяце у нас кое-что пропало. Например, 14 одеял.
— Четырнадцать одеял были украдены...
— Или пропали...
— Только в феврале?
— Да. Совершенно новые одеяла.
— А эти одеяла?
— Наши пропажи незначительны по сравнению с пропажами в других приютах города. Но простите меня, детектив Мейер, почему вы...
— Простите вы меня. Эти одеяла новые?
— Да. Я так думаю.
— Можете ли вы утверждать, что они новые?
— Да, разумеется.
— Что, по-вашему, значит «новые»?
— Мы получили партию одеял в начале года.
— Таким образом, можно установить, когда они были украдены. Или пропали.
— Ну, да. Я полагаю...
— Когда именно в январе вы получили партию одеял?
— Кажется, четырнадцатого.
— Сколько одеял?
— Пятьдесят. Ими мы возместили одеяла, украденные в предыдущем квартале.
— За три месяца предыдущего квартала у вас было украдено 50 одеял?
— Приблизительно столько. Я подал заявку на 50 одеял, чтобы возместить пропажу. Это для круглого счета.
— Следовательно, у вас пропадало... как вы говорите... 16-17 одеял в месяц?
— Да, что-то около этого.
— И город прислал вам 50 новых одеял взамен пропавших?
— Да.
— Скольких одеял из этой партии у вас не хватает?
— Я же сказал: мы проводим инвентаризацию первого числа каждого месяца.
— Можете ли вы вспомнить, сколько одеял было украдено... или утеряно... в январе?
— Двенадцать.
— А в феврале, как вы сказали, четырнадцать.
— Да, четырнадцать.
— Итого, двадцать шесть.
— Да.
— Немного меньше, чем за такой же период в прошлом квартале.
— Полагаю, что так.
— В месяц получается только тринадцать...
— Да, так оно и есть.
— Некоторое снижение по сравнению с предыдущим кварталом.
— Да, возможно, вы правы.
— Даже несмотря на то, что весна в этом году запоздала.
— Поймите, мы никак не можем предупредить случайные кражи, — разозлился Лафтон. — В нашем приюте 920 коек, а охраны, считайте, никакой нет. Наша основная задача, в смысле охраны, — не допускать проникновения наркотиков в приют. Мы обязаны принимать всех людей, которые обращаются за помощью. Но простите меня, мистер Мейер. Неужели несколько пропавших одеял стоят того времени, которое мы с вами сейчас потратили? И двое подброшенных стариков... обычное дело.
— Да, если бы только не умерла старуха, — возразил Мейер.
* * *
Когда на следующее утро, в четыре часа, зазвонил телефон, Эйлин спала, как убитая. Она наощупь нашла в темноте аппарат, подняла трубку, включила прикроватную лампу и увидела, что за окном идет снег. Снова снег?
— Берк?
— Да, сэр.
На другом конце провода был инспектор Брейди.
— Встретимся на Южной Камберлендской, дом 310, — приказал он. — Чрезвычайное происшествие.
— Слушаюсь, сэр, — ответила она.
Он знал, что ее личная машина не оборудована сиреной, и поэтому просто сообщил ей, что дело не терпит отлагательства. Чрезвычайное происшествие. В это раннее воскресное утро на дорогах не было никакого движения, и она ровно через десять минут была на месте. Шел снег. Возле фургона бригады быстрого реагирования толпились полицейские, у обочины стояла дюжина, а может, и больше патрульных машин. Инспектора Брейди нигде не было видно. В этой толпе полицейских, одетых в черные непромокаемые плащи с капюшонами, Эйлин заметила Тони Пеллегрино. Невысокий, жилистый, он был в джинсах и синей непромокаемой куртке с надписью белыми буквами на спине ПОЛИЦИЯ. Эйлин подошла к нему и поинтересовалась обстановкой.
Ее непокрытые рыжие волосы искрились в лучах уличного фонаря. Она была одета почти так же, как Пеллегрино, в джинсы и синюю форменную куртку с надписью на спине ПОЛИЦИЯ. Чтобы сразу же рассеять подозрения злоумышленника относительно вашего рода занятий. Похититель людей прочтет надпись на спине вашей куртки и сразу поймет, с кем имеет дело. Это не шутки. Жизнь человека, захваченного злоумышленником, буквально висит на волоске.
Две человеческие жизни, если принимать в расчет и жизнь злоумышленника. Девизом бригады была фраза «Никто не должен пострадать». Жизнь злоумышленника так же дорога, как и жизнь заложника. Пеллегрино ввел Эйлин в курс случившегося. Злоумышленником был парень, живший вместе со своим братом и женой брата. Он спал в комнате, которая находилась рядом с комнатой супругов, как раз под холлом.
Произошло вот что. Он проснулся среди ночи и пошел в сортир. Неожиданно на него что-то нашло, он схватил револьвер и пригрозил брату и его жене, что убьет их обоих, если брат сию же минуту не уберется из квартиры.
— Брат пулей вылетел оттуда, — рассказывал Пеллегрино, — и из телефонной будки позвонил по номеру 911. Шеф уже в доме, у двери. Велел сказать вам, чтобы вы сразу же, как придете, поднялись к нему.
Шефом подчиненные называли инспектора Брейди.
— Какая квартира? — спросила Эйлин.
— Четыре-ноль-девять. Да вы не пройдете мимо. Там в коридоре около сотни полицейских.
— Спасибо, Тони, — сказала Эйлин и пошла к дому.
Брейди она нашла на четвертом этаже. В прошлом месяце ему исполнилось 54 года. Высокий, подтянутый, голубоглазый мужчина с лысиной, окаймленной венчиком седых волос.
Его крупный нос выделялся среди других черт лица и придавал ему умное выражение. Он увидел Эйлин, пробиравшуюся сквозь толпу полицейских в форме сил быстрого реагирования, отошел от двери и направился к ней. Он разрезал толпу синих форменок, словно корабль, идущий под всеми парусами.
— Паршивец, — в сердцах выругался он.
— Тони послал "меня сюда, — сообщила Эйлин.
— Парень возжелал свою невестку. Просто и ясно, как мир, — сказал Брейди. — Он слышал, как они ночью занимались любовью, и самому захотелось. Сейчас брата нет в квартире, и он ее, возможно, изнасилует или убьет, а может быть, сделает и то и другое.
— Злоумышленник — старший брат или младший?
— Старший. Ему тридцать два, а его брату двадцать.
— Сколько же лет женщине?
— Ну какая она женщина, — заметил Брейди. — Ей всего-то семнадцать лет.
Эйлин кивнула головой.
— Хотите попытаться? — спросил он. — Только будьте очень осторожны. Он, возможно, замышляет недоброе. Кто его знает?
— Как его зовут?
— Джимми.
— Далеко ли у вас с ним продвинулось дело?
— Ни на шаг, — ответил Брейди.
Неожиданное признание. За восемь месяцев работы в бригаде Брейди мнение Эйлин о нем нисколько не изменилось.
Самовлюбленный женоненавистник, допускающий женщин к двери только в самых крайних случаях. Он только болтал, что намеревается расширить свою бригаду путем включения в нее женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86