Не могу называть его младенцем, даже в мыслях. Я вытер новорожденного, завернул в полотенце и пошел обратно к вигваму. У ворот кладбища встретил Индейца Боба.
– Мне показалось, ты кричал, – сказал Боб. – Не я.
Потом я услышал крики, и все мои приятные ощущения испарились, рассыпались, как сухие листья на ветру. Крики доносились с кладбища.
Наш Боб.
– Нет, нет!
Он сидел в могиле, пыль и песок застряли в волосах, на лице, в глазах. Костлявые руки сцеплены вместе, он размахивал ими перед собой.
– О нет! – кричал он. – Нет!
– Я же говорил, что ваш спрей вызывает привыкание, – покачал головой Боб.
– Надо засунуть его обратно, – решил я. Посадил маленького мужичка, все еще закутанного в полотенце, у ворот и схватил лопату. – Пошли!
Индеец Боб взял вторую лопату. Боб вроде бы вовсе не собирался вылезать из могилы. Он просто сидел там и повторял «нет, нет, нет!» снова и снова. Глаза широко раскрылись, не так, как после дозы «Последней воли». Они прибавили мне надежды, что мы успеем похоронить Боба прежде, чем Генри услышит крики.
Его глаза походили на изюмины. Кстати говоря, ворона на соседнем пластиковом кресте жадно посматривала на них.
Я попытался запихнуть мертвеца обратно в могилу, но он вскинул колени, выбрасывая из ямы грязь.
– А если повернуть его другой стороной? – предложил Боб.
Я расширил яму, и мы свалили его туда, задницей кверху.
– Нет! – вскрикнул наш Боб. – Нет! Только не это!
– Земля! – сказал я.
Индеец Боб начал забрасывать ее обратно в яму одновременно лопатой и ногами.
– Стойте.
Мы оба остановились, выпрямились и повернулись. Генри. Она держала маленького мужичка одной рукой, а тот цеплялся за ее свитер (покрытый смутными синими очертаниями птиц), пытаясь забраться за пазуху.
Она сама запустила руку под свитер и вытащила баллончик «Последней воли».
– Давайте узнаем, чего он хочет, – предложила она.
– Ни за что! – возразил я. Попытался схватить баллончик, но она убрала его обратно под свитер. – Мы знаем, чего он хочет. Он мертв. Он хочет жить.
– Я же говорил вам. Ваш спрей вызывает привыкание, – повторил Боб. – Откладывается в мышцах. Как диоксид.
Генри встала на колени у могилы. Посадила маленького мужичка на землю, и тот ухватился за ее свитер, чтобы не свалиться внутрь.
– «Последняя воля» нам в любом случае не понадобится, – сообщила она. – Боб, ты меня слышишь?
Он закрыл глаза.
– Я мертв, так ведь?
– Ты сказал мне, что заботишься обо мне ради Панамы, – напомнила она. – Сказал, что ты александриец.
– Прости, – ответил Боб. – Я хотел оставить тебя себе.
– Ну так где же Панама? Ты даже не знаешь, правда?
– Прости! – Он тряс головой, выплевывая сухую землю. – Не хороните меня! Быть мертвым уже достаточно плохо.
– Ага! – вставил маленький мужичок.
– Они привезли тебя домой, – пояснил Индеец Боб. – Мы на кладбище Индейцев Бобов. Здесь твое место.
– Нет!
– Его место, – подтвердил я, поднимая лопату.
– У меня идея. – Индеец Боб подошел к воротам и поманил нас за собой. – Здесь он нас не услышит?
– Кто знает? – пожала плечами Генри.
– Кремация, – сказал Индеец Боб. – В Вегасе миллионы крематориев. Можете послать мне пепел по почте.
– Вегас? – переспросила Генри. – Именно там находятся александрийцы?
– Не знаю, – пожал плечами Боб. – Только догадываюсь.
Но я видел, что он врет. И не удивился. Я все время подозревал Вегас.

* * *
Через двадцать минут мы загружали грузовик. Боба снова спрятали в ковер. Маленький мужичок, завернутый в полотенце словно в тогу, цеплялся за свитер Генри, на котором теперь появилось несколько смутных маленьких бескрылых птиц, летящих наподобие ракет.
Она казалась более счастливой сейчас, когда ребенок родился. Хотя сам младенец ей, похоже, не нравился – маленький мужичок.
– Да снимет его кто-нибудь с меня?! – вскрикнула она.
Мужичок стоял на ее руке, пытаясь достать до ворота свитера.
– Он голоден, – заметил я.
– Ну а я не молочная корова!
– У меня идея, – сказал Индеец Боб. Идеи сыпались из него как из рога изобилия. Он пошел в вигвам и вернулся с банками «Великого пудинга» в двадцать четыре унции шоколада с добавками.
– Одному из Бобов он нравился, здоровая пища. Он просил похоронить его вместе с ним.
– И? – обвиняюще вопросил я.
– Мне это показалось расточительством. Может, ребенок станет его есть?
Индеец Боб отдал банки Генри. Она открыла одну, пока я помогал закатить Боба, завернутого в ковер, в грузовик.
– Хорошо пахнет, – сказала Гомер. Генри открыла еще одну банку для нее. Вскоре мы подготовились к отъезду. Индеец Боб отдал нам три фишки: две белые и одну красную, чтобы покрыть расходы на кремацию и посылку. Потом поднес палец к стартеру, чтобы мы не разворачивали нашего Боба.
Но грузовик не завелся.
Сдох.
– Может, Генри обрызгает его «Последней волей»? – предложил я. Пошутил. Все поняли (кроме Гомер и маленького мужичка, конечно, и нашего Боба), но никто не засмеялся. Синие птицы Генри начали блекнуть, когда вперед выступил Индеец Боб.
– У меня идея.
Идеей оказалась канистра с бензином.
– Хватит добраться до станции, – сказал он, заливая жидкость в маленькое отверстие сзади грузовика.
Ух ты! Я никогда не чувствовал подобного запаха. Или чувствовал? Вроде бы и новый, он казался знакомым, такой сильный, что его можно запросто увидеть в воздухе. Двигатель завелся со скрежещущим, потом трескучим, потом жужжащим звуком.
– Мы всегда используем бензин здесь, вне зоны действия станции. Направляйтесь на юг и со временем попадете на следующую междуштатную.
– Спасибо за все, – сказал я, съезжая вниз по холму.
– Ага, – добавил маленький мужичок.
– Слезь с меня! – возмутилась Генри.
– Замечательно пахнет, – высказалась Гомер,
Она имела в виду бензин, который пахнет открытыми дверьми, светом, воспоминаниями. Я все еще чувствую его запах на пальцах.
Вегас. Уже не самый богатый город полушария, но до сих пор самый исторический, он манил нас с горизонта, как и всегда. Однако мы все еще не знали точно, где он находился. Предстояло найти еще пару дорог.
– Я говорил тебе, что спрей вызывает привыкание, – сказал я Генри, когда мы свернули на пустую междуштатную дорогу с юга на запад.
Более чем пустую – отвратительную, заваленную песком. Теперь, когда мы лишились энергии, двигатель грузовика на бензине производил звук, похожий на «там-там-там», напоминавший мне о… чем? Потом я, конечно, вспомнил: жучок, висящий где-то внизу. Из врага я превратился в его защитника.
Мы едва набрали около шестидесяти километров в час. Предположительно бензиновый двигатель в лектро играет вспомогательную роль, то есть встроен, чтобы запускать маховик. Но я не знал точно, как им пользоваться. Следует ли остановиться и запустить маховик или продолжать тащиться вперед в надежде найти станцию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54