— Я поразмыслил. — Сам ударник немного толще карандаша и выходит наружу примерно дюйма на четыре.
— Такой маленький? — удивилась принцесса. — А я почему-то думала, что он должен быть гораздо больше... И я до сих пор не знала, что это делается спереди...
Она внезапно осеклась и некоторое время сосредоточенно созерцала пейзаж за окном. Она без разговоров согласилась на то, чтобы нанять сторожа с собакой, и приказала Уайкему не скупиться. Принцесса прекрасно понимала, что другим лошадям грозит то же самое.
— А я так ждала Большого национального, — сказала она. — Так надеялась...
— Знаю. Я тоже.
— Ничего, вы все равно будете участвовать. На чьей-нибудь еще лошади.
— Это не то.
Она похлопала меня по руке — почти машинально.
— Так бессмысленно! — горячо сказала она. — Так глупо! Муж никогда не станет торговать оружием ради того, чтобы спасти моих лошадей. Никогда!
Я даже просить не стану. Бедные мои лошадки...
Некоторое время она боролась со слезами. Несколько раз всхлипнула, сглотнула, но в конце концов ей удалось справиться с собой. Когда мы приехали на Итон-сквер, она пригласила меня в гостиную выпить стаканчик виски, «чтобы поднять настроение».
Однако нам пришлось пересмотреть свои планы. Гостиная была не пуста.
В креслах сидели двое, которые встали, когда вошла принцесса: принц Литси и Даниэль.
— Дорогая тетушка! — сказал принц. Он поклонился принцессе, поцеловал ей руку, потом в обе щеки. — Доброе утро.
— Доброе утро, — ответила принцесса слабым голосом и поцеловала Даниэль. — А я думала, что вы вернетесь только поздно вечером.
— Погода была ужасная, — ответил принц, пожимая руку мне. — Дождь.
Туман. Холодно. Вчера вечером мы решили, что с нас довольно, и утром, еще до завтрака, уехали.
Я поцеловал Даниэль в шелковистую щеку. Мне хотелось большего. Она коротко взглянула мне в глаза и сказала, что Даусон сообщил им, что я сейчас живу в особняке. Мне было плевать на Даусона. Я не виделся с ней три недели. Однако при принцессе эмоции приходилось сдерживать. И я помимо своей воли вежливо поинтересовался, как ей понравились лекции. — Лекции были классные!
Принцесса предложила нам троим выпить по рюмочке, пока она сходит наверх, к мужу.
— Разлейте, пожалуйста, — сказала она племяннику. — А вы, Кит, расскажите им, пожалуйста, обо всем, что произошло, хорошо? Видите ли, мои дорогие... такие ужасные новости...
Она сделала неопределенный жест и удалилась, по-прежнему прямая и стройная.
— Кит? — обратился ко мне принц.
— Сэр...
Мы стояли лицом к лицу, как бы оценивая друг друга. Он был старше на десять лет и повидал куда больше моего. Принц Литси был крупным мужчиной, с большой головой, полными губами, решительным профилем и умными светлыми глазами. Светло-каштановые волосы, на лбу отчетливо начинающие редеть, крепкая шея, выступающая из кремовой рубашки с открытым воротом. Да, память меня не обманула. Он действительно смотрелся впечатляюще. В последний раз мы виделись где-то год назад.
Ну, а принц видел перед собой человека с курчавыми каштановыми волосами, светло-карими глазами и очень худого — жокей не может себе позволить набирать лишний вес. Возможно, он видел перед собой чудака, у которого он, принц Литси, отбил невесту, соблазнив ее радостями духа, доступными лишь посвященным. Но, если так, надо отдать ему должное: на его лице не отражалось ни триумфа, ни насмешки.
— Давайте выпьем, — сказала вдруг Даниэль. Она присела в кресло. Литси...
Он еще несколько мгновений смотрел на меня, потом отошел к бару и занялся бутылками. Я подумал, что разговаривать нам с ним доводилось только на ипподромах, и все наши разговоры ограничивались светской болтовней. А на самом деле мы друг друга почти не знали.
Литси, не спрашивая, налил Даниэль белого вина, а нам с ним — шотландского виски.
— Устроит? — спросил он, протягивая мне стакан.
— Да, сэр.
— Зовите меня просто Литси, — беспечно разрешил он. — Все эти церемонии... Среди своих я их опускаю. С тетей Касилией все иначе, но ведь я-то никогда не видел былых времен. Монархии больше нет. Королем я никогда не стану. Я живу в современном мире. Так что давайте по имени. Идет?
— Да, если вы так хотите, — сказал я.
Он кивнул и пригубил виски.
— Однако тетю Касилию вы зовете «принцессой», — заметил он.
— Она сама об этом попросила.
— Ну и ладно, — он махнул рукой, показывая, что пора сменить тему.
— Расскажите же, что у нас стряслось.
Я посмотрел на Даниэль. На ней были черные брюки, белая рубашка и голубой свитер. Губы, как обычно, накрашены розовой помадой, пушистые темные волосы перехвачены голубой косынкой. Все такое родное и до боли знакомое!
Мне отчаянно хотелось обнять ее, прижать к себе, ощутить тепло ее тела...
Но она сидела в кресле, и кресло было рассчитано на одного. Мы лишь пару раз мельком встретились глазами. Она сосредоточилась на своем бокале. «Я ее теряю! — подумал я. — Я этого не вынесу...»
— Кит! — окликнул меня принц, садясь в кресло. Я глубоко вздохнул, перевел взгляд на принца, тоже сел и принялся рассказывать обо всем по порядку, начиная с того, как Анри Нантерр ввалился в дом в пятницу вечером, и кончая убитыми лошадьми, которых нашли сегодня утром.
Литси слушал меня с нарастающим беспокойством, Даниэль — с неприкрытым негодованием.
— Ужас какой! — сказала она. — Бедная тетя Касилия!
Она нахмурилась.
— Нет, конечно, поддаваться угрозам — это плохо, но что дядя Ролан имеет против оружия? Все его делают, и ничего...
— Во Франции, — объяснил Литси, — человек, обладающий положением Ролана, никогда не станет торговать оружием. Это не пользуется уважением.
— Но он же не во Франции живет! — возразила Даниэль.
— Он живет в своем собственном мире, — сказал Литси. Он взглянул на меня. — Вот вы. Кит, понимаете, почему он не может торговать оружием?
— Понимаю, — ответил я.
Литси кивнул. Даниэль посмотрела на меня, на него и вздохнула.
— Видимо, это европейское мышление. В Америке торговля оружием не считается чем-то зазорным.
Я подумал, что, возможно, и в Америке на это смотрят куда более косо, чем она думает. Судя по выражению лица Литси, он думал так же.
— Скажите, а четыреста семейств потомков первопоселенцев позволят себе торговать оружием? — спросил он. Но, если Литси ожидал отрицательного ответа, он ошибся.
— Наверно, да, — сказала Даниэль. — В смысле, а что такого?
— Ну, как бы то ни было, а для Ролана это невозможно, — заключил Литси.
Конец дискуссии положил громкий женский голос, раздавшийся на лестнице. Голос приближался.
— А где все? Тут, что ли? — и в дверях гостиной показалась решительная дама. — Даусон говорит, что «бамбуковая» комната занята. Чушь какая! В «бамбуковой» комнате всегда живу я!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Такой маленький? — удивилась принцесса. — А я почему-то думала, что он должен быть гораздо больше... И я до сих пор не знала, что это делается спереди...
Она внезапно осеклась и некоторое время сосредоточенно созерцала пейзаж за окном. Она без разговоров согласилась на то, чтобы нанять сторожа с собакой, и приказала Уайкему не скупиться. Принцесса прекрасно понимала, что другим лошадям грозит то же самое.
— А я так ждала Большого национального, — сказала она. — Так надеялась...
— Знаю. Я тоже.
— Ничего, вы все равно будете участвовать. На чьей-нибудь еще лошади.
— Это не то.
Она похлопала меня по руке — почти машинально.
— Так бессмысленно! — горячо сказала она. — Так глупо! Муж никогда не станет торговать оружием ради того, чтобы спасти моих лошадей. Никогда!
Я даже просить не стану. Бедные мои лошадки...
Некоторое время она боролась со слезами. Несколько раз всхлипнула, сглотнула, но в конце концов ей удалось справиться с собой. Когда мы приехали на Итон-сквер, она пригласила меня в гостиную выпить стаканчик виски, «чтобы поднять настроение».
Однако нам пришлось пересмотреть свои планы. Гостиная была не пуста.
В креслах сидели двое, которые встали, когда вошла принцесса: принц Литси и Даниэль.
— Дорогая тетушка! — сказал принц. Он поклонился принцессе, поцеловал ей руку, потом в обе щеки. — Доброе утро.
— Доброе утро, — ответила принцесса слабым голосом и поцеловала Даниэль. — А я думала, что вы вернетесь только поздно вечером.
— Погода была ужасная, — ответил принц, пожимая руку мне. — Дождь.
Туман. Холодно. Вчера вечером мы решили, что с нас довольно, и утром, еще до завтрака, уехали.
Я поцеловал Даниэль в шелковистую щеку. Мне хотелось большего. Она коротко взглянула мне в глаза и сказала, что Даусон сообщил им, что я сейчас живу в особняке. Мне было плевать на Даусона. Я не виделся с ней три недели. Однако при принцессе эмоции приходилось сдерживать. И я помимо своей воли вежливо поинтересовался, как ей понравились лекции. — Лекции были классные!
Принцесса предложила нам троим выпить по рюмочке, пока она сходит наверх, к мужу.
— Разлейте, пожалуйста, — сказала она племяннику. — А вы, Кит, расскажите им, пожалуйста, обо всем, что произошло, хорошо? Видите ли, мои дорогие... такие ужасные новости...
Она сделала неопределенный жест и удалилась, по-прежнему прямая и стройная.
— Кит? — обратился ко мне принц.
— Сэр...
Мы стояли лицом к лицу, как бы оценивая друг друга. Он был старше на десять лет и повидал куда больше моего. Принц Литси был крупным мужчиной, с большой головой, полными губами, решительным профилем и умными светлыми глазами. Светло-каштановые волосы, на лбу отчетливо начинающие редеть, крепкая шея, выступающая из кремовой рубашки с открытым воротом. Да, память меня не обманула. Он действительно смотрелся впечатляюще. В последний раз мы виделись где-то год назад.
Ну, а принц видел перед собой человека с курчавыми каштановыми волосами, светло-карими глазами и очень худого — жокей не может себе позволить набирать лишний вес. Возможно, он видел перед собой чудака, у которого он, принц Литси, отбил невесту, соблазнив ее радостями духа, доступными лишь посвященным. Но, если так, надо отдать ему должное: на его лице не отражалось ни триумфа, ни насмешки.
— Давайте выпьем, — сказала вдруг Даниэль. Она присела в кресло. Литси...
Он еще несколько мгновений смотрел на меня, потом отошел к бару и занялся бутылками. Я подумал, что разговаривать нам с ним доводилось только на ипподромах, и все наши разговоры ограничивались светской болтовней. А на самом деле мы друг друга почти не знали.
Литси, не спрашивая, налил Даниэль белого вина, а нам с ним — шотландского виски.
— Устроит? — спросил он, протягивая мне стакан.
— Да, сэр.
— Зовите меня просто Литси, — беспечно разрешил он. — Все эти церемонии... Среди своих я их опускаю. С тетей Касилией все иначе, но ведь я-то никогда не видел былых времен. Монархии больше нет. Королем я никогда не стану. Я живу в современном мире. Так что давайте по имени. Идет?
— Да, если вы так хотите, — сказал я.
Он кивнул и пригубил виски.
— Однако тетю Касилию вы зовете «принцессой», — заметил он.
— Она сама об этом попросила.
— Ну и ладно, — он махнул рукой, показывая, что пора сменить тему.
— Расскажите же, что у нас стряслось.
Я посмотрел на Даниэль. На ней были черные брюки, белая рубашка и голубой свитер. Губы, как обычно, накрашены розовой помадой, пушистые темные волосы перехвачены голубой косынкой. Все такое родное и до боли знакомое!
Мне отчаянно хотелось обнять ее, прижать к себе, ощутить тепло ее тела...
Но она сидела в кресле, и кресло было рассчитано на одного. Мы лишь пару раз мельком встретились глазами. Она сосредоточилась на своем бокале. «Я ее теряю! — подумал я. — Я этого не вынесу...»
— Кит! — окликнул меня принц, садясь в кресло. Я глубоко вздохнул, перевел взгляд на принца, тоже сел и принялся рассказывать обо всем по порядку, начиная с того, как Анри Нантерр ввалился в дом в пятницу вечером, и кончая убитыми лошадьми, которых нашли сегодня утром.
Литси слушал меня с нарастающим беспокойством, Даниэль — с неприкрытым негодованием.
— Ужас какой! — сказала она. — Бедная тетя Касилия!
Она нахмурилась.
— Нет, конечно, поддаваться угрозам — это плохо, но что дядя Ролан имеет против оружия? Все его делают, и ничего...
— Во Франции, — объяснил Литси, — человек, обладающий положением Ролана, никогда не станет торговать оружием. Это не пользуется уважением.
— Но он же не во Франции живет! — возразила Даниэль.
— Он живет в своем собственном мире, — сказал Литси. Он взглянул на меня. — Вот вы. Кит, понимаете, почему он не может торговать оружием?
— Понимаю, — ответил я.
Литси кивнул. Даниэль посмотрела на меня, на него и вздохнула.
— Видимо, это европейское мышление. В Америке торговля оружием не считается чем-то зазорным.
Я подумал, что, возможно, и в Америке на это смотрят куда более косо, чем она думает. Судя по выражению лица Литси, он думал так же.
— Скажите, а четыреста семейств потомков первопоселенцев позволят себе торговать оружием? — спросил он. Но, если Литси ожидал отрицательного ответа, он ошибся.
— Наверно, да, — сказала Даниэль. — В смысле, а что такого?
— Ну, как бы то ни было, а для Ролана это невозможно, — заключил Литси.
Конец дискуссии положил громкий женский голос, раздавшийся на лестнице. Голос приближался.
— А где все? Тут, что ли? — и в дверях гостиной показалась решительная дама. — Даусон говорит, что «бамбуковая» комната занята. Чушь какая! В «бамбуковой» комнате всегда живу я!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69