Мысли у нее явно были невеселые.
— Принцесса! — окликнул я.
Она повернула голову и посмотрела на меня.
— Не сдавайтесь, — сказал я.
— Не сдамся.
Она встряхнулась и выпрямилась, как бы желая прогнать самую мысль об этом.
— С Геликоном все в порядке? — спросила она.
— Дасти говорит, что да.
— Это хорошо. — Она вздохнула. — Вы не помните, что там у нас будет на следующей неделе? Совершенно вылетело из головы...
У меня тоже.
— В четверг Ледник участвует в скачках в Лингфилде.
— Как вышло, что Геликон упал? — спросила принцесса. Я рассказал ей, что конь не виноват, его толкнули.
— А так он хорошо шел, — сказал я. — Он растет. И управляться с ним стало попроще. Как-нибудь на той неделе надо будет с ним поработать, чтобы вернуть ему уверенность в себе.
Принцесса улыбнулась — впервые за этот нерадостный день. Она не стала спрашивать, как я себя чувствую, потому что вообще никогда об этом не спрашивала: принцесса полагала, что последствия падений — мое частное дело и соваться в него не следует. Она сама не терпела, чтобы ей лезли в душу, и я ничего не имел против такого отношения. Наоборот, ценил. Не выношу, когда вокруг меня суетятся.
Мы вернулись в ложу выпить чаю, присоединившись к Даниэль, Литси и Беатрис, и вскоре появился лорд Вонли — он заходил к принцессе более или менее регулярно.
На лице его отражалось легкое беспокойство, которое исчезло, когда он увидел, что я сижу и пью чай. Через несколько минут он улучил минутку и отвел меня в сторону.
Я поблагодарил его за вчерашний конверт.
— Что? Ах, да! Пожалуйста, пожалуйста! Но я хотел поговорить совсем о другом. Боюсь, произошла утечка информации... очень неудобно вышло...
— Что за утечка? — удивился я.
— Насчет вашего фильма о Мейнарде Аллардеке.
По спине у меня пробежал холодок. Мне было совершенно необходимо, чтобы этот фильм оставался тайной!
— Боюсь, Аллардеку стало известно, что вы отослали копию фильма на Даунинг-стрит, в отдел государственных наград. Он знает, что его больше никогда не представят к рыцарскому титулу. — Вонли улыбнулся с некоторой тревогой, но все же не устоял и выдал журналистский комментарий:
— Не бывать ему ни сэром Мейнардом, ни лордом Аллардеком, а все по милости Кита Филдинга!
— Черт побери, как же он пронюхал?
— Не знаю... — неловко ответил лорд Вонли. — Не через меня, могу вас заверить. Я ни единой душе не говорил. Но каким-то образом пошли слухи.
Видимо, кто-то из отдела... ну, вы знаете, как это бывает.
Я смотрел на него со страхом.
— И давно он узнал?
— Наверное, на прошлой неделе. — Он виновато покачал головой. — Я услышал об этом сегодня утром на собрании совета благотворительной организации, в которой состоим мы с Аллардеком. Он, разумеется, председатель. Ну, помните, помощь семьям больных и нуждающихся чиновников...
Еще бы мне не помнить! Именно с помощью этой благотворительности Мейнард рассчитывал прорваться к рыцарскому титулу...
— Но ведь никто из вашей организации этого фильма не видел? — с тревогой спросил я.
— Нет-нет, что вы! Они просто слышали о его существовании. И, видимо, кто-то из них спросил об этом у самого Аллардека.
«О господи! — подумал я. — И как оно просочилось?»
— Я подумал, что вам стоит знать, — сказал лорд Вонли. — И, не забывайте, я заинтересован в этом фильме не менее вас. Если он разойдется, мы утратим контроль над ситуацией.
— А Мейнард утратит репутацию праведника.
— Он прекрасно обойдется и без нее.
— Единственные копии, — сказал я, — это те, которые я отдал вам и в отдел государственных наград, и те три, что лежат в банке. Если вы и люди из отдела наград его никому не покажете... Я просто не могу поверить, что они это сделают! — воскликнул я, не сдержавшись. — Они ведь сами так старались, чтобы все было тихо...
— Я подумал, что стоит вас предупредить.
— Да, хорошо, что вы это сделали.
Я подумал, что это объясняет многое в нынешнем поведении Мейнарда.
Учитывая то, как он должен сейчас беситься, удивительно, что он всего лишь столкнул меня с лестницы...
Но, с другой стороны... Фильм по-прежнему у меня и пока еще не стал достоянием широкой аудитории. Вряд ли Мейнард захочет, чтобы этот фильм разошелся, несмотря на то, что он уже многое из-за него потерял.
Лорд Вонли извинился перед принцессой за то, что захватил ее жокея, и спросил, интересует ли меня новая информация о Нантерре.
— Да, пожалуйста! — сказал я.
Он кивнул и сказал, что поиск в базах данных продолжается.
— Какие-то проблемы? — спросил Литси у меня из-за плеча, когда лорд Вонли ушел.
— Это проблемы с Аллардеком, а не с Нантерром, — улыбнулся я. Улыбка вышла кривая. — У Филдингов уже несколько веков проблемы с Аллардеками. Нантерр — дело более срочное.
Мы посмотрели последнюю скачку. Лично я смотрел ее довольно невнимательно. Потом в должном порядке отправились на автостоянку. Литси с Даниэль дезертировали из «роллс-ройса», сказали, что поедут со мной.
По дороге к автостоянке я несколько раз останавливался, чтобы дать отдохнуть больной ноге. Никто ничего по этому поводу не говорил, но, когда мы подошли к машине, Даниэль решительно заявила:
— За руль сяду я. А ты будешь говорить, куда ехать.
— Тут левая нога не нужна, коробка передач автоматическая, — заметил я.
— За руль сяду я! — повторила Даниэль. — Я уже водила твою машину.
В подобных же обстоятельствах.
Я не стал спорить и послушно уселся на пассажирское место. Через некоторое время я попросил ее остановиться у аптеки.
— Что тебе? — отрывисто спросила она, затормозив. — Я сама куплю.
— Перевязочный пакет и минеральной воды.
— А аспирин?
— Аспирин у меня есть в «бардачке».
Она вошла в аптеку, хлопнув дверью, потом вернулась и бросила мне на колени бумажный пакет.
— Хотите, я вам расскажу, что будет дальше? — обратилась она к Литси со сдерживаемым негодованием, заводя мотор и продолжая путь к Лондону.
— Сейчас он перевяжет себе ногу, обложит ее пузырями со льдом, чтобы не опухла, и будет так сидеть. К утру на нем проступят синяки в форме копыта, и все тело у него будет болеть. Он будет стараться, чтобы никто не заметил, что наступать на эту ногу ему очень больно. Если вы его спросите, как он себя чувствует, он ответит, что чувствует нервными окончаниями. Он не любит, когда ему сочувствуют. Вопросы на эту тему его раздражают, и он делает все, чтобы их избежать.
Когда она сделала паузу, Литси вставил:
— Видно, вы его очень хорошо знаете.
Это заставило Даниэль замолчать. Но она вела машину, по-прежнему с трудом сдерживая гнев, и расслабиться ей удалось далеко не сразу.
Я проглотил несколько таблеток аспирина, запил их минеральной водой и задумался над тем, что сказала Даниэль. Да, пожалуй. Литси прав: она действительно меня знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Принцесса! — окликнул я.
Она повернула голову и посмотрела на меня.
— Не сдавайтесь, — сказал я.
— Не сдамся.
Она встряхнулась и выпрямилась, как бы желая прогнать самую мысль об этом.
— С Геликоном все в порядке? — спросила она.
— Дасти говорит, что да.
— Это хорошо. — Она вздохнула. — Вы не помните, что там у нас будет на следующей неделе? Совершенно вылетело из головы...
У меня тоже.
— В четверг Ледник участвует в скачках в Лингфилде.
— Как вышло, что Геликон упал? — спросила принцесса. Я рассказал ей, что конь не виноват, его толкнули.
— А так он хорошо шел, — сказал я. — Он растет. И управляться с ним стало попроще. Как-нибудь на той неделе надо будет с ним поработать, чтобы вернуть ему уверенность в себе.
Принцесса улыбнулась — впервые за этот нерадостный день. Она не стала спрашивать, как я себя чувствую, потому что вообще никогда об этом не спрашивала: принцесса полагала, что последствия падений — мое частное дело и соваться в него не следует. Она сама не терпела, чтобы ей лезли в душу, и я ничего не имел против такого отношения. Наоборот, ценил. Не выношу, когда вокруг меня суетятся.
Мы вернулись в ложу выпить чаю, присоединившись к Даниэль, Литси и Беатрис, и вскоре появился лорд Вонли — он заходил к принцессе более или менее регулярно.
На лице его отражалось легкое беспокойство, которое исчезло, когда он увидел, что я сижу и пью чай. Через несколько минут он улучил минутку и отвел меня в сторону.
Я поблагодарил его за вчерашний конверт.
— Что? Ах, да! Пожалуйста, пожалуйста! Но я хотел поговорить совсем о другом. Боюсь, произошла утечка информации... очень неудобно вышло...
— Что за утечка? — удивился я.
— Насчет вашего фильма о Мейнарде Аллардеке.
По спине у меня пробежал холодок. Мне было совершенно необходимо, чтобы этот фильм оставался тайной!
— Боюсь, Аллардеку стало известно, что вы отослали копию фильма на Даунинг-стрит, в отдел государственных наград. Он знает, что его больше никогда не представят к рыцарскому титулу. — Вонли улыбнулся с некоторой тревогой, но все же не устоял и выдал журналистский комментарий:
— Не бывать ему ни сэром Мейнардом, ни лордом Аллардеком, а все по милости Кита Филдинга!
— Черт побери, как же он пронюхал?
— Не знаю... — неловко ответил лорд Вонли. — Не через меня, могу вас заверить. Я ни единой душе не говорил. Но каким-то образом пошли слухи.
Видимо, кто-то из отдела... ну, вы знаете, как это бывает.
Я смотрел на него со страхом.
— И давно он узнал?
— Наверное, на прошлой неделе. — Он виновато покачал головой. — Я услышал об этом сегодня утром на собрании совета благотворительной организации, в которой состоим мы с Аллардеком. Он, разумеется, председатель. Ну, помните, помощь семьям больных и нуждающихся чиновников...
Еще бы мне не помнить! Именно с помощью этой благотворительности Мейнард рассчитывал прорваться к рыцарскому титулу...
— Но ведь никто из вашей организации этого фильма не видел? — с тревогой спросил я.
— Нет-нет, что вы! Они просто слышали о его существовании. И, видимо, кто-то из них спросил об этом у самого Аллардека.
«О господи! — подумал я. — И как оно просочилось?»
— Я подумал, что вам стоит знать, — сказал лорд Вонли. — И, не забывайте, я заинтересован в этом фильме не менее вас. Если он разойдется, мы утратим контроль над ситуацией.
— А Мейнард утратит репутацию праведника.
— Он прекрасно обойдется и без нее.
— Единственные копии, — сказал я, — это те, которые я отдал вам и в отдел государственных наград, и те три, что лежат в банке. Если вы и люди из отдела наград его никому не покажете... Я просто не могу поверить, что они это сделают! — воскликнул я, не сдержавшись. — Они ведь сами так старались, чтобы все было тихо...
— Я подумал, что стоит вас предупредить.
— Да, хорошо, что вы это сделали.
Я подумал, что это объясняет многое в нынешнем поведении Мейнарда.
Учитывая то, как он должен сейчас беситься, удивительно, что он всего лишь столкнул меня с лестницы...
Но, с другой стороны... Фильм по-прежнему у меня и пока еще не стал достоянием широкой аудитории. Вряд ли Мейнард захочет, чтобы этот фильм разошелся, несмотря на то, что он уже многое из-за него потерял.
Лорд Вонли извинился перед принцессой за то, что захватил ее жокея, и спросил, интересует ли меня новая информация о Нантерре.
— Да, пожалуйста! — сказал я.
Он кивнул и сказал, что поиск в базах данных продолжается.
— Какие-то проблемы? — спросил Литси у меня из-за плеча, когда лорд Вонли ушел.
— Это проблемы с Аллардеком, а не с Нантерром, — улыбнулся я. Улыбка вышла кривая. — У Филдингов уже несколько веков проблемы с Аллардеками. Нантерр — дело более срочное.
Мы посмотрели последнюю скачку. Лично я смотрел ее довольно невнимательно. Потом в должном порядке отправились на автостоянку. Литси с Даниэль дезертировали из «роллс-ройса», сказали, что поедут со мной.
По дороге к автостоянке я несколько раз останавливался, чтобы дать отдохнуть больной ноге. Никто ничего по этому поводу не говорил, но, когда мы подошли к машине, Даниэль решительно заявила:
— За руль сяду я. А ты будешь говорить, куда ехать.
— Тут левая нога не нужна, коробка передач автоматическая, — заметил я.
— За руль сяду я! — повторила Даниэль. — Я уже водила твою машину.
В подобных же обстоятельствах.
Я не стал спорить и послушно уселся на пассажирское место. Через некоторое время я попросил ее остановиться у аптеки.
— Что тебе? — отрывисто спросила она, затормозив. — Я сама куплю.
— Перевязочный пакет и минеральной воды.
— А аспирин?
— Аспирин у меня есть в «бардачке».
Она вошла в аптеку, хлопнув дверью, потом вернулась и бросила мне на колени бумажный пакет.
— Хотите, я вам расскажу, что будет дальше? — обратилась она к Литси со сдерживаемым негодованием, заводя мотор и продолжая путь к Лондону.
— Сейчас он перевяжет себе ногу, обложит ее пузырями со льдом, чтобы не опухла, и будет так сидеть. К утру на нем проступят синяки в форме копыта, и все тело у него будет болеть. Он будет стараться, чтобы никто не заметил, что наступать на эту ногу ему очень больно. Если вы его спросите, как он себя чувствует, он ответит, что чувствует нервными окончаниями. Он не любит, когда ему сочувствуют. Вопросы на эту тему его раздражают, и он делает все, чтобы их избежать.
Когда она сделала паузу, Литси вставил:
— Видно, вы его очень хорошо знаете.
Это заставило Даниэль замолчать. Но она вела машину, по-прежнему с трудом сдерживая гнев, и расслабиться ей удалось далеко не сразу.
Я проглотил несколько таблеток аспирина, запил их минеральной водой и задумался над тем, что сказала Даниэль. Да, пожалуй. Литси прав: она действительно меня знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69