Литси, похоже, уже думал об этом.
— Я весь день лежал и размышлял о том, как же все-таки это получимтесь, — медленно произнес он. — Там, наверху, я никого не видел, это точно. Я наступил на какую-то штуку, она зашаталась у меня под ногами, как качели, и я потерял равновесие. Нет, я не могу сказать, что меня толкнули.
— Ладно, — задумчиво сказал я. — Послушайте, как насчет того, чтобы вернуться? Надо было мне сразу после скачки подняться наверх, чтобы все там осмотреть.
— Служащие ипподрома поднимались туда, — сообщил Литси. — Они мне сказали, что ничего особенно опасного там не было, но, конечно, лазить туда не стоило.
— Давайте вернемся, — сказал я, и, хотя Даниэль возражала, говоря, что опоздает на работу, мы все же повернули обратно.
Я оставил Литси и Даниэль внизу, в машине, а сам вошел в ворота и поднялся на трибуну. Как и на большинстве ипподромов, наверх вели довольно узкие лестницы. Понятно, почему люди, бросившиеся наверх, на помощь Литси, опоздали. Они просто не смогли пробиться сквозь толпу зрителей, поднимающихся на трибуны, чтобы смотреть скачку.
Широкие ряды главного яруса спускались до самой земли, и подняться на них можно было где угодно, но на верхний ярус вели только две лестницы, по одной с каждой стороны.
Я направился к той лестнице, которая была ближе к весовой — Литси говорил, что он поднимался наверх именно по ней. Если смотреть со стороны паддока, это место было расположено у края галереи, слева.
Лестница вела сперва к верхним рядам главного яруса и потом поднималась дальше наверх. Я дошел до верхней площадки, где должен был вскоре открыться бар. Все помещения были застеклены, открытой оставалась лишь галерея. Она шла вдоль задней стены бара, из которого на нее выходило несколько стеклянных дверей, сейчас запертых. И в баре, и снаружи — повсюду были навалены груды стройматериалов, доски, банки с краской, стремянки...
Я осторожно вышел на холодную, открытую всем ветрам галерею, к тому месту, где Литси потерял равновесие, и увидел, как это должно было произойти. Вдоль всего короткого коридорчика, ведущего на галерею, в несколько рядов лежали доски, и, если идти по ним, ты оказывался выше ограждения. Нормально ограждение было по грудь, а когда я шел по доскам, оно оказалось мне по пояс, а Литси был дюйма на четыре меня выше...
Не знаю, что там зашаталось под ногами у Литси — теперь там ничего не шаталось, — но у стены стояло торчком еще несколько досок. Я пробрался мимо них, чувствуя, как они поддаются под рукой, когда я опираюсь на них, и вышел к тому месту, откуда упал Литси.
Убедившись, что у меня под ногами твердый пол, я выглянул наружу. Отсюда был превосходно виден паддок, а за ним — великолепные холмы. Да, эта галерея выглядела очень привлекательно. И была совершенно безопасной — до тех пор, пока ты стоишь на полу.
Я прошел вдоль галереи, намереваясь спуститься по другой лестнице, но обнаружил, что лестницы нет: там реконструкция была в самом разгаре. Я вернулся к тому концу, откуда вошел, осторожно пробрался по доскам и спустился вниз.
— Ну? — спросил Литси, когда я сел в машину. — Что вы думаете?
— Эти доски выглядят очень ненадежными.
— Да... — виновато вздохнул он.
Я завел машину и выехал с ипподрома.
— Когда я упал и ухитрился как-то зацепиться за ограждение, — продолжал Литси, — я подумал, что, если сумею продержаться достаточно долго, кто-нибудь придет и меня вытащит, но, вы понимаете... пальцы просто разжались... Я не нарочно упал. Когда я падал, я подумал, что сейчас разобьюсь... Я бы и разбился... Это просто удивительно, как всем этим людям пришло в голову снять куртки... — Он помолчал. — Жалко, что я не могу поблагодарить их.
— А я никак не могла понять, куда же вы делись, — задумчиво сказала Даниэль. — Я зашла в дамскую комнату, а потом ждала вас на трибунах, где мы договорились. Я просто не могу себе представить.
— Как? — удивился Литси. — Я же потому и поднялся на галерею, что мы должны были встретиться там с вами, Даниэль!
Я резко затормозил.
— А ну, повторите еще раз! — сказал я.
Глава 13
— Мне передали: Даниэль ждет меня на галерее, чтобы полюбоваться пейзажем, — повторил Литси.
— Я вам ничего не передавала, — растерянно сказала Даниэль. — Я ждала там, откуда мы смотрели предыдущую скачку, как мы и договаривались.
— Кто вам это передал? — спросил я у Литси.
— Человек какой-то...
— Как он выглядел?
— Ну-у... обыкновенно. Немолодой. В руках у него была «Спортивная жизнь» и что-то вроде каталога — он еще заложил страницу пальцем, — и бинокль...
— А голос какой?
— Ну... и голос обычный.
Я со вздохом отпустил педаль тормоза и поехал дальше к Чизику. Литси угодил в ловушку, которая должна была либо напугать, либо погубить его.
Никто, кроме Анри Нантерра, этого устроить не мог. Я Нантерра на ипподроме не видел, а Литси и Даниэль не знали его в лицо.
Если эту ловушку действительно расставил Нантерр, он должен был знать, где сегодня будет находиться Литси, а выяснить это он мог только одним способом: через Беатрис. Я не мог поверить, что она знала, какие последствия будет иметь ее мелкий шпионаж. И мне пришло в голову, что пока ей об этом говорить не стоит. Мне было необходимо, чтобы Беатрис продолжала докладывать Нантерру обо всем, что происходит в доме.
Литси и Даниэль молча сидели на заднем сиденье, несомненно, размышляя о том же самом. Однако когда я попросил их не говорить Беатрис о ложном сообщении, они запротестовали.
— Нет, она должна знать! — решительно заявила Даниэль. — Тогда она поймет, что это надо прекратить! Она увидит, что этот человек — настоящий убийца...
— Я пока не хочу, чтобы она это прекращала, — сказал я. — Потерпи до вторника.
— Почему до вторника?
— Давайте слушаться Кита, — сказал Литси. — Я скажу Беатрис то же самое, что говорил служащим ипподрома: что я поднялся наверх полюбоваться пейзажем.
— Она же опасна! — возразила Даниэль.
— Да, но без нее нам Нантерра не поймать, — сказал я. — Так что будь умницей.
Не знаю, что именно ее убедило, но больше Даниэль не возражала. Некоторое время мы ехали, не говоря ничего существенного. У Литси болели руки и плечи от напряжения, и он время от время покряхтывал и ерзал на сиденье. Я снова принялся размышлять о том человеке, который передал Литси ложную информацию. Спросил у Литси, уверен ли он, что тот человек упоминал Даниэль.
— Уверен, — не задумываясь ответил Литси. — Первое, что он мне сказал: «Вы не знаете женщину по имени Даниэль?» И когда я сказал, что знаю, он мне сказал, что она зовет меня на галерею полюбоваться пейзажем. И показал наверх. Ну, я и пошел.
— Ладно, — сказал я. — Тогда мы кое-что предпримем.
У меня, как почти у любого человека, имеющего отношение к скачкам, в машине был телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Я весь день лежал и размышлял о том, как же все-таки это получимтесь, — медленно произнес он. — Там, наверху, я никого не видел, это точно. Я наступил на какую-то штуку, она зашаталась у меня под ногами, как качели, и я потерял равновесие. Нет, я не могу сказать, что меня толкнули.
— Ладно, — задумчиво сказал я. — Послушайте, как насчет того, чтобы вернуться? Надо было мне сразу после скачки подняться наверх, чтобы все там осмотреть.
— Служащие ипподрома поднимались туда, — сообщил Литси. — Они мне сказали, что ничего особенно опасного там не было, но, конечно, лазить туда не стоило.
— Давайте вернемся, — сказал я, и, хотя Даниэль возражала, говоря, что опоздает на работу, мы все же повернули обратно.
Я оставил Литси и Даниэль внизу, в машине, а сам вошел в ворота и поднялся на трибуну. Как и на большинстве ипподромов, наверх вели довольно узкие лестницы. Понятно, почему люди, бросившиеся наверх, на помощь Литси, опоздали. Они просто не смогли пробиться сквозь толпу зрителей, поднимающихся на трибуны, чтобы смотреть скачку.
Широкие ряды главного яруса спускались до самой земли, и подняться на них можно было где угодно, но на верхний ярус вели только две лестницы, по одной с каждой стороны.
Я направился к той лестнице, которая была ближе к весовой — Литси говорил, что он поднимался наверх именно по ней. Если смотреть со стороны паддока, это место было расположено у края галереи, слева.
Лестница вела сперва к верхним рядам главного яруса и потом поднималась дальше наверх. Я дошел до верхней площадки, где должен был вскоре открыться бар. Все помещения были застеклены, открытой оставалась лишь галерея. Она шла вдоль задней стены бара, из которого на нее выходило несколько стеклянных дверей, сейчас запертых. И в баре, и снаружи — повсюду были навалены груды стройматериалов, доски, банки с краской, стремянки...
Я осторожно вышел на холодную, открытую всем ветрам галерею, к тому месту, где Литси потерял равновесие, и увидел, как это должно было произойти. Вдоль всего короткого коридорчика, ведущего на галерею, в несколько рядов лежали доски, и, если идти по ним, ты оказывался выше ограждения. Нормально ограждение было по грудь, а когда я шел по доскам, оно оказалось мне по пояс, а Литси был дюйма на четыре меня выше...
Не знаю, что там зашаталось под ногами у Литси — теперь там ничего не шаталось, — но у стены стояло торчком еще несколько досок. Я пробрался мимо них, чувствуя, как они поддаются под рукой, когда я опираюсь на них, и вышел к тому месту, откуда упал Литси.
Убедившись, что у меня под ногами твердый пол, я выглянул наружу. Отсюда был превосходно виден паддок, а за ним — великолепные холмы. Да, эта галерея выглядела очень привлекательно. И была совершенно безопасной — до тех пор, пока ты стоишь на полу.
Я прошел вдоль галереи, намереваясь спуститься по другой лестнице, но обнаружил, что лестницы нет: там реконструкция была в самом разгаре. Я вернулся к тому концу, откуда вошел, осторожно пробрался по доскам и спустился вниз.
— Ну? — спросил Литси, когда я сел в машину. — Что вы думаете?
— Эти доски выглядят очень ненадежными.
— Да... — виновато вздохнул он.
Я завел машину и выехал с ипподрома.
— Когда я упал и ухитрился как-то зацепиться за ограждение, — продолжал Литси, — я подумал, что, если сумею продержаться достаточно долго, кто-нибудь придет и меня вытащит, но, вы понимаете... пальцы просто разжались... Я не нарочно упал. Когда я падал, я подумал, что сейчас разобьюсь... Я бы и разбился... Это просто удивительно, как всем этим людям пришло в голову снять куртки... — Он помолчал. — Жалко, что я не могу поблагодарить их.
— А я никак не могла понять, куда же вы делись, — задумчиво сказала Даниэль. — Я зашла в дамскую комнату, а потом ждала вас на трибунах, где мы договорились. Я просто не могу себе представить.
— Как? — удивился Литси. — Я же потому и поднялся на галерею, что мы должны были встретиться там с вами, Даниэль!
Я резко затормозил.
— А ну, повторите еще раз! — сказал я.
Глава 13
— Мне передали: Даниэль ждет меня на галерее, чтобы полюбоваться пейзажем, — повторил Литси.
— Я вам ничего не передавала, — растерянно сказала Даниэль. — Я ждала там, откуда мы смотрели предыдущую скачку, как мы и договаривались.
— Кто вам это передал? — спросил я у Литси.
— Человек какой-то...
— Как он выглядел?
— Ну-у... обыкновенно. Немолодой. В руках у него была «Спортивная жизнь» и что-то вроде каталога — он еще заложил страницу пальцем, — и бинокль...
— А голос какой?
— Ну... и голос обычный.
Я со вздохом отпустил педаль тормоза и поехал дальше к Чизику. Литси угодил в ловушку, которая должна была либо напугать, либо погубить его.
Никто, кроме Анри Нантерра, этого устроить не мог. Я Нантерра на ипподроме не видел, а Литси и Даниэль не знали его в лицо.
Если эту ловушку действительно расставил Нантерр, он должен был знать, где сегодня будет находиться Литси, а выяснить это он мог только одним способом: через Беатрис. Я не мог поверить, что она знала, какие последствия будет иметь ее мелкий шпионаж. И мне пришло в голову, что пока ей об этом говорить не стоит. Мне было необходимо, чтобы Беатрис продолжала докладывать Нантерру обо всем, что происходит в доме.
Литси и Даниэль молча сидели на заднем сиденье, несомненно, размышляя о том же самом. Однако когда я попросил их не говорить Беатрис о ложном сообщении, они запротестовали.
— Нет, она должна знать! — решительно заявила Даниэль. — Тогда она поймет, что это надо прекратить! Она увидит, что этот человек — настоящий убийца...
— Я пока не хочу, чтобы она это прекращала, — сказал я. — Потерпи до вторника.
— Почему до вторника?
— Давайте слушаться Кита, — сказал Литси. — Я скажу Беатрис то же самое, что говорил служащим ипподрома: что я поднялся наверх полюбоваться пейзажем.
— Она же опасна! — возразила Даниэль.
— Да, но без нее нам Нантерра не поймать, — сказал я. — Так что будь умницей.
Не знаю, что именно ее убедило, но больше Даниэль не возражала. Некоторое время мы ехали, не говоря ничего существенного. У Литси болели руки и плечи от напряжения, и он время от время покряхтывал и ерзал на сиденье. Я снова принялся размышлять о том человеке, который передал Литси ложную информацию. Спросил у Литси, уверен ли он, что тот человек упоминал Даниэль.
— Уверен, — не задумываясь ответил Литси. — Первое, что он мне сказал: «Вы не знаете женщину по имени Даниэль?» И когда я сказал, что знаю, он мне сказал, что она зовет меня на галерею полюбоваться пейзажем. И показал наверх. Ну, я и пошел.
— Ладно, — сказал я. — Тогда мы кое-что предпримем.
У меня, как почти у любого человека, имеющего отношение к скачкам, в машине был телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69