— Хорошо.
Лорд Вонли поцеловал руку принцессе, простился со всеми остальными и на прощание спросил у меня:
— Что, вы снова отправились в крестовый поход?
— Боюсь, что да.
— Ну, тогда да поможет бог этому вашему Нантерру!
— Что он имел в виду? — осведомилась Беатрис, когда лорд Вонли вышел.
Принцесса мягко ответила, что это слишком долгая история, а сейчас она хочет, чтобы я рассказал ей о скачке Коля. Она добавила, что лорд Вонли — ее хороший знакомый, они часто видятся на скачках, и нет ничего удивительного в том, что он согласился оказать ей услугу.
Беатрис, надо отдать ей должное, после вчерашнего звонка Нантерра сильно поутихла. Она отказывалась поверить в то, что это он пристрелил лошадей («Полиция же говорит, что это были какие-то вандалы!»), до тех пор, пока сам Нантерр не признался в этом. И хотя она по-прежнему продолжала неумолимо настаивать на том, что Ролан должен предоставить Нантерру действовать по своему усмотрению, похвал достоинствам Нантерра мы больше не слышали.
Однако ее враждебность ко мне только усилилась. Когда я рассказал о скачке, она безапелляционно выразила свое мнение:
— Чепуха все это! Вы проиграли вовсе не у последнего препятствия! Вы все время отставали. Это все видели.
Она взяла со стола маленький бутерброд и вгрызлась в него так решительно, словно это была моя голова, которую она хотела откусить.
Никто не стал с нею спорить. Она, осмелев, обернулась к Даниэль и ядовито заметила:
— Этот жокей, который охотится за твоим состоянием, даже своего дела как следует не знает!
— Беатрис, — немедленно сказала принцесса, оставшаяся невозмутимой, — у Кита есть свое состояние, и он должен получить наследство от деда, который довольно богат.
И коротко взглянула на меня, предупреждая, чтобы я не вздумал оспаривать ее слова. На самом-то деле все мое состояние было накоплено мной самим, а что до дедовского наследства — его конюшня в Ньюмаркете стоила сущие гроши.
— А потом, тетя Беатрис, — сказала Даниэль, слегка покраснев, — я ведь вовсе не богата.
Беатрис молча ела свой бутерброд, но взгляд ее был достаточно красноречив. Я машинально отметил, что ее бледно-оранжевые волосы в точности соответствуют тону обоев.
Шестая, и последняя, скачка уже началась. Снаружи доносился усиленный громкоговорителем голос комментатора. Все, кроме несчастной Беатрис, вышли на балкон смотреть скачку. Я спросил себя, стоит ли так мучиться за какой-то паршивый миллион долларов. «Добрым людям живется лучше», — говаривала нам с Холли наша бабушка, и еще: «От злости мозги гниют». Дедушка, когда ему случалось услышать такую ересь, выходил из себя и пытался нейтрализовать эти поучения, вбивая нам в головы ненависть к Аллардекам, но под конец бабушка все же взяла верх. Холли вышла замуж за Бобби, а я, даже учитывая мои нынешние проблемы с Даниэль и прочие удары судьбы, в целом был-таки счастливым человеком. А потому, несмотря на все меха и дорогие побрякушки Беатрис и дом в испанском стиле в штате Флорида я бы с ней нипочем не поменялся.
Когда пришла пора отправляться домой, Беатрис снова поехала с принцессой в «Роллс-Ройсе». Я надеялся, что Литси присоединится к ним: я должен был заехать в Чизик, отвезти Даниэль на работу, — но он взял Даниэль под руку и, весело болтая, направился вместе с нею к стоянке для машин жокеев, как будто это само собой разумелось. Литси, как и его тетушка, обладал бесценным искусством вежливо и незаметно добиваться своего. Я кисло подумал, что, если бы судьба повернулась иначе, из него мог бы выйти неплохой король.
Мы высадили Даниэль у студии (она помахала рукой нам обоим и не поцеловала ни меня, ни его) и поехали на Итон-сквер. Разговор само собой зашел о Беатрис.
— Вы были шокированы, когда она сказала, что вы охотитесь за состоянием Даниэль! — с улыбкой сказал Литси. — Вы об этом даже не думали, да?
— Она сказала, что я не знаю своего дела! — возразил я.
— О да, конечно! — Литси хмыкнул. — Вы настоящий пуританин. Трудоголик.
— Даниэль сама зарабатывает себе на жизнь, — сказал я. — И я тоже.
— Даниэль — племянница Ролана, — сказал Литси наставительным тоном. — Ролан и тетя Касилия очень ее любят, а своих детей у них нет.
— Не сказать, чтобы меня это очень радовало.
Он хмыкнул и не стал развивать эту тему. Через некоторое время я спросил:
— Вы не знаете, почему у них нет детей? Они не хотели их заводить или это из-за его болезни? Или просто так получилось?
— Я всегда думал, что из-за болезни. У них я не спрашивал. Когда они поженились, ему было около сорока — он лет на пятнадцать старше ее; а вскоре после свадьбы он подхватил этот вирус. Я никогда не видел его на ногах. Но в свое время он, говорят, был хорошим лыжником.
— Надо же, какая беда! — сказал я. Он кивнул.
— Хотя Ролану еще повезло. От этой болезни — слава богу, она довольно редкая — иногда еще и руки отнимаются. Хотя они, конечно, стараются не говорить об этом.
— Ну и как же мы будем спасать честь месье де Бреску?
— Ну, — лениво сказал Литси, — вы что-нибудь придумаете, а я буду за мальчика на побегушках.
— Дайте мне точку опоры... — задумчиво сказал я.
Литси со вкусом потянулся.
— У вас уже есть какие-нибудь идеи?
— Одна-две. Довольно смутные.
— Не поделитесь?
— Рано еще. Надо сперва все это хорошенько обдумать.
Я рассказал ему о телефоне с записывающим устройством, купленном сегодня утром.
— Когда вернемся, надо будет подключить его и ждать.
— Он сказал, что сегодня вечером позвонит снова. Уточнять, кто такой «он», не было необходимости.
— Угу, — сказал я. — Этот телефон оборудован еще и динамиком, который позволяет всем, кто находится в комнате, слышать, что говорят на том конце провода. Так что, если он позвонит и вы будете с ним разговаривать, не могли бы вы заставить его говорить по-английски?
— Может, лучше вам подойти к телефону самому, тогда ему поневоле придется говорить по-английски?
— Ладно. А что мы ему скажем? Что у него не выгорит?
— А просто поводить его за нос не выйдет?
— Может, и выйдет, — сказал я. — Но чтобы разделаться с ним раз и навсегда, надо его найти, а он может быть где угодно. Беатрис знает, где он, или, по крайней мере, знает, как до него добраться. Если бы нам удалось получить улики... — Я помолчал. — На самом деле нам нужна коза для приманки.
— Да? — насмешливо спросил Литси. — И кому же вы поручите эту малоприятную должность?
Я улыбнулся.
— Чучело козы, с блеянием, записанным на магнитофон. А всех живых коз следует стеречь как зеницу ока, или они сами должны поостеречься.
— Тетю Касилию, Ролана и Даниэль охраняют.
— И лошадей, — напомнил я.
— Да, и лошадей тоже. Ну а мы с вами...
Я кивнул:
— А мы с вами будем бдительны. Нантерр открыто пообещал, что следующими мишенями будем мы все, но об этом мы говорить не стали — какой смысл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69