Она устала от его неповторимого знойного голоса, который раздавался, едва только включалось радио.
Если потребуется, Валентина расправится с ним навсегда. Сейчас весь мир у ног этого самонадеянного ублюдка, но это ненадолго. А когда он опять окажется в западном Далласе, захочет ли эта избалованная маленькая выскочка с золотыми волосами быть рядом с ним?
Валентина улыбнулась, кровь заиграла в ее жилах. Она представила, что будет с Си Си всего через несколько лет. Забыт. Разорен. Сломлен. И тогда он приползет к ней. Си Си будет сам умолять ее о том, что так глупо отверг в тот день у нее в офисе.
Смилостивится ли она? Никогда!
– Мадам, мы уже приехали. – Голос шофера Стэнли вывел ее из раздумий.
Опираясь на его руку, Валентина вышла из машины, приветливо улыбаясь Паулине Дуглас – главе комитета. Миссис Дуглас поспешила к Валентине, взяла ее под руку и прошептала по секрету:
– Вы слышали последнюю новость о Каролине и Вожде? Они ждут ребенка.
В сотне миль к юго-западу от Далласа светловолосый мужчина в сером деловом костюме стоял у окна кирпичного двухэтажного здания «Гэйтсвилл Стейт Хоум», государственного исправительного учреждения для мальчиков. Сцепив руки за спиной, он наблюдал, как худой юноша пересекал продуваемый ветром четырехугольный двор, направляясь в его сторону.
Доктор Раймонд Бак, школьный психолог, приветливо улыбнулся, когда мальчик вошел в кабинет.
– Присаживайся, Чарлз, – указал он на стул с прямой спинкой по другую сторону письменного стола. – Как ты себя чувствуешь сегодня?
– Точно так же, как и тогда, когда вы в последний раз спрашивали меня об этом, – угрюмо ответил Райкер Ролей.
Доктор Бак побарабанил пальцами по столу.
– Сколько тебе сейчас лет, Чарлз?
Райкер повел большими серыми глазами.
– Если хотите это узнать, то посмотрите в свои записи.
Доктор мельком взглянул на листы бумаги, разложенные перед ним.
– В июле тебе исполняется четырнадцать. Верно, Чарлз?
Ответа не последовало.
– Я помню, когда мне было четырнадцать лет, я…
– Док, мне плевать, что вы делали, когда вам было четырнадцать, пятнадцать или двадцать один.
Доктор Бак боролся с раздражением и чувствовал беспомощность в этой сложной ситуации. Неразговорчивый юноша все время сопротивлялся.
– Твои учителя говорят, что ты получаешь хорошие отметки. Они отзываются о тебе как об очень интеллигентном молодом человеке.
Райкер пожал плечами, закинул ногу на ногу и стал раскачиваться. Он знал, что эта его привычка раздражает доктора.
Тот не реагировал.
– Скажи мне, Чарлз, почему ты такой злой мальчик? Настолько злой, что пытался убить человека и до сих пор даже не пожалел об этом.
– Он не человек! – выпалил Райкер, сверкая глазами, и перестал раскачиваться. – Он убийца! И я жалею, да, жалею, что не прикончил его! Жалею, что богатый и бессердечный ублюдок до сих пор жив! Жалею, что вынужден ждать, пока выберусь отсюда, чтобы завершить это дело!
В начале мая 1959 года Си Си отправился в большое турне, а Каролина, полнеющая с каждым днем, осталась в Далласе. Она чувствовала, что теряет привлекательность, ей было одиноко и жалко себя. Каролина вызвала дизайнера по интерьеру Джеффри Фокса, который очень нравился ее матери, и попросила его взглянуть на «Мюзикленд».
– Бог мой, да здесь еще хуже, чем говорила Ленор Джесси, – пробурчал низенький, безукоризненно одетый Фокс. Он промчался по комнатам, стреляя взглядом по сторонам и уперев одну руку себе в бок. – Не знаю, не знаю, – театрально запричитал он, – справлюсь ли я? Здесь столько надо сделать! Боже, дай мне силы: я не вижу ничего, что бы стоило оставить.
– Я говорила Си Си, что собираюсь поменять интерьер. Он сказал, я могу делать здесь все что захочу.
– В самом деле? Как благородно! – Полные губы Фокса презрительно скривились. – Хм-м-м, возможно, сюда надо поставить французскую софу, обтянутую декоративной тканью, или диван в стиле Дункана Фифи. А туда, может быть, пару английских кресел в стиле чиппендейл и комод из Испвича и… – Он театрально вздохнул. – На следующей неделе я отправляюсь в Нью-Йорк, может быть, подыщу что-нибудь на Сотби. Кстати, Каролина, на вашем месте я бы держал своих друзей подальше от «Мюзикленда».
– Да? Но почему?
– Дитя мое, ведь самая знаменитая дебютантка Далласа, наверное, ни за что не захочет, чтобы весь «Эдвейл клаб» узнал, в каких условиях проживает их очаровательная любимица. – И он с пафосом обвел рукой окружающую их обстановку.
– Но вы же никому не расскажете, правда? – услышала Каролина свой голос и почувствовала себя пристыженной. Что бы подумал Си Си, если б услышал ее сейчас?
– Упаси Бог, моя дорогая. Я скорее откушу себе язык, чем проболтаюсь. А теперь мне нужно идти. Целую, целую, целую! – Фокс вытянул губы и причмокнул.
Каролина проводила его вниз по лестнице.
– Спасибо, что пришли, Джеффри.
– Не за что, милая моя. – Фокс пристально посмотрел на закрытые ворота. – А с этим вы ничего не можете поделать, Каролина? – спросил он, имея в виду толпу фанатов за оградой.
Каролина улыбнулась:
– Завтра их здесь не будет.
– Да? Вы собираетесь прогнать их?
– Завтра они узнают, что Вождя нет в городе. – Каролина смахнула с лица прядь золотистых волос. – Это он привлекает их сюда, а не я.
Эшфорд покинул Си Си в Лос-Анджелесе. Передав все бразды менеджеру по гастролям, опытному Гаю Стимсу, он успел на ближайший рейс. Но полетел не домой в Новый Орлеан, а в Лас-Вегас.
Шарман была уверена, что муж все еще находится в турне, а он не видел причины разубеждать ее в этом. Чувствуя себя маленьким, шаловливым мальчишкой, Эш позвонил жене из Ривьеры.
– Сердце мое, у вас все в порядке? Анна Элизабет хорошо себя ведет?
– У нас все отлично, дорогой. Ты все еще в Лос-Анджелесе?
– Ну да.
– А куда потом, Эш?
– Собираемся в Сан-Франциско, потом – в Сиэтл.
– Ты будешь звонить мне каждый вечер?
– Обязательно, дорогая.
Эш положил трубку, улыбнулся и почувствовал, как колотится его сердце. Незачем спешить к игорным столам. Он пробудет в Вегасе несколько дней. К чему торопиться? Он распакует вещи, примет горячий душ, может быть, вызовет прислугу, немного расслабится, перед тем как начать серьезную игру.
Так он думал, торопясь к лифту. Тяжелые хромированные двери раскрылись, и Эш очутился в шумном зале казино. Громко стучали автоматы, щелкали игральные кости, мелькали карты. У Эшфорда заныло под ложечкой, вспотели руки, и он протиснулся к столу сквозь толпу.
Поглощенный эйфорическим миром отчаяния и восторга, который может понять только истинный игрок, Эш простоял у стола все следующие двадцать четыре часа. Его горящие, полные жизненной силы глаза неотступно следили за каждым поворотом красных игральных костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Если потребуется, Валентина расправится с ним навсегда. Сейчас весь мир у ног этого самонадеянного ублюдка, но это ненадолго. А когда он опять окажется в западном Далласе, захочет ли эта избалованная маленькая выскочка с золотыми волосами быть рядом с ним?
Валентина улыбнулась, кровь заиграла в ее жилах. Она представила, что будет с Си Си всего через несколько лет. Забыт. Разорен. Сломлен. И тогда он приползет к ней. Си Си будет сам умолять ее о том, что так глупо отверг в тот день у нее в офисе.
Смилостивится ли она? Никогда!
– Мадам, мы уже приехали. – Голос шофера Стэнли вывел ее из раздумий.
Опираясь на его руку, Валентина вышла из машины, приветливо улыбаясь Паулине Дуглас – главе комитета. Миссис Дуглас поспешила к Валентине, взяла ее под руку и прошептала по секрету:
– Вы слышали последнюю новость о Каролине и Вожде? Они ждут ребенка.
В сотне миль к юго-западу от Далласа светловолосый мужчина в сером деловом костюме стоял у окна кирпичного двухэтажного здания «Гэйтсвилл Стейт Хоум», государственного исправительного учреждения для мальчиков. Сцепив руки за спиной, он наблюдал, как худой юноша пересекал продуваемый ветром четырехугольный двор, направляясь в его сторону.
Доктор Раймонд Бак, школьный психолог, приветливо улыбнулся, когда мальчик вошел в кабинет.
– Присаживайся, Чарлз, – указал он на стул с прямой спинкой по другую сторону письменного стола. – Как ты себя чувствуешь сегодня?
– Точно так же, как и тогда, когда вы в последний раз спрашивали меня об этом, – угрюмо ответил Райкер Ролей.
Доктор Бак побарабанил пальцами по столу.
– Сколько тебе сейчас лет, Чарлз?
Райкер повел большими серыми глазами.
– Если хотите это узнать, то посмотрите в свои записи.
Доктор мельком взглянул на листы бумаги, разложенные перед ним.
– В июле тебе исполняется четырнадцать. Верно, Чарлз?
Ответа не последовало.
– Я помню, когда мне было четырнадцать лет, я…
– Док, мне плевать, что вы делали, когда вам было четырнадцать, пятнадцать или двадцать один.
Доктор Бак боролся с раздражением и чувствовал беспомощность в этой сложной ситуации. Неразговорчивый юноша все время сопротивлялся.
– Твои учителя говорят, что ты получаешь хорошие отметки. Они отзываются о тебе как об очень интеллигентном молодом человеке.
Райкер пожал плечами, закинул ногу на ногу и стал раскачиваться. Он знал, что эта его привычка раздражает доктора.
Тот не реагировал.
– Скажи мне, Чарлз, почему ты такой злой мальчик? Настолько злой, что пытался убить человека и до сих пор даже не пожалел об этом.
– Он не человек! – выпалил Райкер, сверкая глазами, и перестал раскачиваться. – Он убийца! И я жалею, да, жалею, что не прикончил его! Жалею, что богатый и бессердечный ублюдок до сих пор жив! Жалею, что вынужден ждать, пока выберусь отсюда, чтобы завершить это дело!
В начале мая 1959 года Си Си отправился в большое турне, а Каролина, полнеющая с каждым днем, осталась в Далласе. Она чувствовала, что теряет привлекательность, ей было одиноко и жалко себя. Каролина вызвала дизайнера по интерьеру Джеффри Фокса, который очень нравился ее матери, и попросила его взглянуть на «Мюзикленд».
– Бог мой, да здесь еще хуже, чем говорила Ленор Джесси, – пробурчал низенький, безукоризненно одетый Фокс. Он промчался по комнатам, стреляя взглядом по сторонам и уперев одну руку себе в бок. – Не знаю, не знаю, – театрально запричитал он, – справлюсь ли я? Здесь столько надо сделать! Боже, дай мне силы: я не вижу ничего, что бы стоило оставить.
– Я говорила Си Си, что собираюсь поменять интерьер. Он сказал, я могу делать здесь все что захочу.
– В самом деле? Как благородно! – Полные губы Фокса презрительно скривились. – Хм-м-м, возможно, сюда надо поставить французскую софу, обтянутую декоративной тканью, или диван в стиле Дункана Фифи. А туда, может быть, пару английских кресел в стиле чиппендейл и комод из Испвича и… – Он театрально вздохнул. – На следующей неделе я отправляюсь в Нью-Йорк, может быть, подыщу что-нибудь на Сотби. Кстати, Каролина, на вашем месте я бы держал своих друзей подальше от «Мюзикленда».
– Да? Но почему?
– Дитя мое, ведь самая знаменитая дебютантка Далласа, наверное, ни за что не захочет, чтобы весь «Эдвейл клаб» узнал, в каких условиях проживает их очаровательная любимица. – И он с пафосом обвел рукой окружающую их обстановку.
– Но вы же никому не расскажете, правда? – услышала Каролина свой голос и почувствовала себя пристыженной. Что бы подумал Си Си, если б услышал ее сейчас?
– Упаси Бог, моя дорогая. Я скорее откушу себе язык, чем проболтаюсь. А теперь мне нужно идти. Целую, целую, целую! – Фокс вытянул губы и причмокнул.
Каролина проводила его вниз по лестнице.
– Спасибо, что пришли, Джеффри.
– Не за что, милая моя. – Фокс пристально посмотрел на закрытые ворота. – А с этим вы ничего не можете поделать, Каролина? – спросил он, имея в виду толпу фанатов за оградой.
Каролина улыбнулась:
– Завтра их здесь не будет.
– Да? Вы собираетесь прогнать их?
– Завтра они узнают, что Вождя нет в городе. – Каролина смахнула с лица прядь золотистых волос. – Это он привлекает их сюда, а не я.
Эшфорд покинул Си Си в Лос-Анджелесе. Передав все бразды менеджеру по гастролям, опытному Гаю Стимсу, он успел на ближайший рейс. Но полетел не домой в Новый Орлеан, а в Лас-Вегас.
Шарман была уверена, что муж все еще находится в турне, а он не видел причины разубеждать ее в этом. Чувствуя себя маленьким, шаловливым мальчишкой, Эш позвонил жене из Ривьеры.
– Сердце мое, у вас все в порядке? Анна Элизабет хорошо себя ведет?
– У нас все отлично, дорогой. Ты все еще в Лос-Анджелесе?
– Ну да.
– А куда потом, Эш?
– Собираемся в Сан-Франциско, потом – в Сиэтл.
– Ты будешь звонить мне каждый вечер?
– Обязательно, дорогая.
Эш положил трубку, улыбнулся и почувствовал, как колотится его сердце. Незачем спешить к игорным столам. Он пробудет в Вегасе несколько дней. К чему торопиться? Он распакует вещи, примет горячий душ, может быть, вызовет прислугу, немного расслабится, перед тем как начать серьезную игру.
Так он думал, торопясь к лифту. Тяжелые хромированные двери раскрылись, и Эш очутился в шумном зале казино. Громко стучали автоматы, щелкали игральные кости, мелькали карты. У Эшфорда заныло под ложечкой, вспотели руки, и он протиснулся к столу сквозь толпу.
Поглощенный эйфорическим миром отчаяния и восторга, который может понять только истинный игрок, Эш простоял у стола все следующие двадцать четыре часа. Его горящие, полные жизненной силы глаза неотступно следили за каждым поворотом красных игральных костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97