»… Но никто не смотрел ей в глаза, да и просто не замечал. Только тогда Лия поняла, что стекла их машины тонированы.
Марко предусмотрел все.
Пришлось примириться с мыслью о том, что она пленница, по крайней мере сейчас. Надежда, которую вселяла в нее близость других людей, сменилась возрастающей подавленностью.
Лия отвернулась от окна и увидела, что Марко не смотрит на нее, словно опасается заглянуть ей в глаза.
- Конечно, голодна.
Она сознательно решила смотреть ему прямо в глаза и сделала это, вперив в его лицо гневный взор.
Губы его дрогнули, и Лия от души порадовалась, что сумела поставить его в неловкое положение. В этот миг Марко усмехнулся.
Этот ублюдок еще смеется, вознегодовала Лия. Ей захотелось броситься на него с кулаками.
«Как ты посмел? - мысленно кричала она. - Как ты посмел забыть, что было между нами? Как ты смеешь смеяться над тем, что моя любовь превратилась в ненависть?»
- Хочешь чего-нибудь съесть? - спросил он. Она сумела подавить ярость, которая грозила задушить ее, и обрела способность говорить.
- В чем дело? Ты хочешь остановиться у придорожного кафе?
«Если он остановится, - решила Лия, - я смогу убежать».
Если он это сделает, у Лии появится шанс уйти, даже если он осмелится стрелять.
Усмешка Марко превратилась в издевательскую ухмылку.
- Ты что, принимаешь меня за дурака, Эй Джи? Естественно, я не собираюсь нигде останавливаться. Здесь везде полно людей. Но у меня в машине есть крекеры, так что, если хочешь, можешь поесть.
Крекеры. Она едва не улыбнулась, но вовремя вспомнила, что перед ней сейчас не тот Марко, которого она когда-то любила.
Он всегда отличался тем, что обожал перекусывать в самых неожиданных местах: в машине, в карманах и даже в ящике ночного столика постоянно валялись пакетики с крекерами, орешками и хрустящей картошкой. И ел он все это в самые, казалось, неподходящие моменты. Лия частенько дразнила Марко, говоря, что он ест за десятерых и если не станет соблюдать умеренность, то непременно разжиреет.
«Ты видишь на мне хотя бы унцию лишнего жира?» - спрашивал он в таких случаях, набив рот какой-нибудь очередной хрустелкой и подняв руки, словно приглашая проверять его слова.
«Гм, - говорила она в таких случаях, - сейчас посмотрим».
Она скользила ладонями по его мощным мускулистым рукам, по скульптурной груди, впалому сильному животу, все ближе и ближе к…
Хочешь крекеров? - спросил он в этот момент, вернув Лию к реальности.
Эта проклятая реальность окатила ее, как ледяной душ, и Лия содрогнулась от боли и ярости.
- Что случилось? - быстро спросил он. В его голосе прозвучала искренняя забота, и Лия, едва не потеряв бдительность, чуть было не вообразила, что рядом с ней прежний Марко, а она прежняя Эй Джи.
- У тебя что-нибудь болит? - спросил он, пристально глядя на нее.
Что-нибудь болит.
Его слова были до того нелепы, что она расхохоталась бы, если бы не ком, внезапно застрявший у нее в горле.
«Да, у меня кое-что болит, - хотелось сказать ей. - У меня болит все, потому что ты оказался не тем, за кого я тебя принимала, и хотя я знаю об этом уже больше года, мне стоит немалых усилий забыть о своей боли.
Теперь мы снова вместе, и это настоящая пытка, потому что я ни на одно мгновение не могу забыть, что ты больше не Марко, а опасный незнакомец, который хочет меня уничтожить».
- У меня все в порядке, - зло ответила она. Марко собрался что-то сказать, но передумал. Помолчав несколько секунд, он, неотрывно глядя на дорогу, наконец произнес:
- Ясно. Так ты хочешь крекеров?
- Да.
Лия подумала, что если она попытается сейчас что-нибудь положить в рот и проглотить, то ее немедленно вырвет или она подавится. Но это единственная возможность заставить его выпустить из руки пистолет, и тогда она сможет схватить оружие.
- Крекеры в бардачке, - сказал он. - Достань сама.
- Но тогда мне придется снять руки с щитка, - произнесла она, не скрывая сарказма. - А ты не велел мне двигать руками.
- Правда? - с деланным удивлением спросил Марко. - Ладно, по такому случаю я разрешаю тебе нарушить приказ. Можешь двинуть одной рукой - левой. Открой бардачок и достань крекеры.
- Ублюдок, - пробормотала она, не двинувшись с места.
- Я думал, ты голодная.
- Катись в ад, Марко.
- Я там был, - мрачно ответил он, - и не имею ни малейшего желания снова там оказаться.
Она изумленно посмотрела на него, но Марко по-прежнему не отрываясь следил за дорогой. По его виду можно было сказать, что мысли его далеко.
Ад.
Лия знала об аде все.
Адом был дом дяди Брюса в Корал-Гэблз - то был пятикомнатный особняк на ухоженной и огороженной лужайке площадью в половину акра. У дяди были деньги, но они ничего не значили для Лии. Ее родной отец был состоятельным человеком, и его дочь никогда ни в чем не нуждалась. Не нуждалась ни в чем, кроме любви.
Первые десять лет жизни она была окружена теплом и заботой любящих ее до самозабвения родителей. Но в доме дяди она просто умирала от недостатка любви. Даже экономка дяди Брюса, Мира, держала себя отчужденно и грубо.
Благодарение Богу, Лия унаследовала от матери живой, общительный характер, и ее отношения в школе складывались не так уж плохо - она легко заводила подруг и друзей.
С этим проблем не было.
Проблемы были с весьма необузданным характером. Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что главное, чего ей не хватало всю жизнь, - это внимания, любого внимания.
Прогулы уроков, курение и выпивки, хождение по улицам в неурочное время, когда подросткам запрещено показываться на улицах без сопровождения взрослых, - Лия прошла через все эти классические подростковые штучки и была наказана. Дядя Брюс отобрал у нее телевизор и запретил выходить из дома. Наказание длилось несколько недель.
Однако дяде Брюсу даже в голову не пришло спросить, что гложет девочку и не дает ей покоя, не нужна ли ей помощь. Это его не интересовало.
Прошло время, и Лию перестало волновать, любят ли се.
Она была слишком занята жизнью, точнее, ее прожиганием. Несмотря на свои выходки, по окончании школы она получила достаточно высокий балл, чтобы поступить в дорогой частный колледж в Вермонте. Там на деньги, полученные ею в наследство, она получила степень по бизнесу. Она вступила в женский клуб, весело проводила время с богатыми мальчиками и целый семестр провела за границей - в Мадриде.
Так она промотала наследство отца до последнего пенни. Все, что у нее осталось, - это приданое матери и ее кольца, которые стоили баснословных денег. Она не стала их продавать и носила на золотой цепочке.
После колледжа, соскучившись по яркому солнцу и стремясь только к удовольствиям, она вернулась в Южную Флориду. Дядя Брюс, боясь, что дикарка снова окажется с ним под одной крышей, нашел ей квартиру в жилищном товариществе и устроил на работу в офис адвоката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Марко предусмотрел все.
Пришлось примириться с мыслью о том, что она пленница, по крайней мере сейчас. Надежда, которую вселяла в нее близость других людей, сменилась возрастающей подавленностью.
Лия отвернулась от окна и увидела, что Марко не смотрит на нее, словно опасается заглянуть ей в глаза.
- Конечно, голодна.
Она сознательно решила смотреть ему прямо в глаза и сделала это, вперив в его лицо гневный взор.
Губы его дрогнули, и Лия от души порадовалась, что сумела поставить его в неловкое положение. В этот миг Марко усмехнулся.
Этот ублюдок еще смеется, вознегодовала Лия. Ей захотелось броситься на него с кулаками.
«Как ты посмел? - мысленно кричала она. - Как ты посмел забыть, что было между нами? Как ты смеешь смеяться над тем, что моя любовь превратилась в ненависть?»
- Хочешь чего-нибудь съесть? - спросил он. Она сумела подавить ярость, которая грозила задушить ее, и обрела способность говорить.
- В чем дело? Ты хочешь остановиться у придорожного кафе?
«Если он остановится, - решила Лия, - я смогу убежать».
Если он это сделает, у Лии появится шанс уйти, даже если он осмелится стрелять.
Усмешка Марко превратилась в издевательскую ухмылку.
- Ты что, принимаешь меня за дурака, Эй Джи? Естественно, я не собираюсь нигде останавливаться. Здесь везде полно людей. Но у меня в машине есть крекеры, так что, если хочешь, можешь поесть.
Крекеры. Она едва не улыбнулась, но вовремя вспомнила, что перед ней сейчас не тот Марко, которого она когда-то любила.
Он всегда отличался тем, что обожал перекусывать в самых неожиданных местах: в машине, в карманах и даже в ящике ночного столика постоянно валялись пакетики с крекерами, орешками и хрустящей картошкой. И ел он все это в самые, казалось, неподходящие моменты. Лия частенько дразнила Марко, говоря, что он ест за десятерых и если не станет соблюдать умеренность, то непременно разжиреет.
«Ты видишь на мне хотя бы унцию лишнего жира?» - спрашивал он в таких случаях, набив рот какой-нибудь очередной хрустелкой и подняв руки, словно приглашая проверять его слова.
«Гм, - говорила она в таких случаях, - сейчас посмотрим».
Она скользила ладонями по его мощным мускулистым рукам, по скульптурной груди, впалому сильному животу, все ближе и ближе к…
Хочешь крекеров? - спросил он в этот момент, вернув Лию к реальности.
Эта проклятая реальность окатила ее, как ледяной душ, и Лия содрогнулась от боли и ярости.
- Что случилось? - быстро спросил он. В его голосе прозвучала искренняя забота, и Лия, едва не потеряв бдительность, чуть было не вообразила, что рядом с ней прежний Марко, а она прежняя Эй Джи.
- У тебя что-нибудь болит? - спросил он, пристально глядя на нее.
Что-нибудь болит.
Его слова были до того нелепы, что она расхохоталась бы, если бы не ком, внезапно застрявший у нее в горле.
«Да, у меня кое-что болит, - хотелось сказать ей. - У меня болит все, потому что ты оказался не тем, за кого я тебя принимала, и хотя я знаю об этом уже больше года, мне стоит немалых усилий забыть о своей боли.
Теперь мы снова вместе, и это настоящая пытка, потому что я ни на одно мгновение не могу забыть, что ты больше не Марко, а опасный незнакомец, который хочет меня уничтожить».
- У меня все в порядке, - зло ответила она. Марко собрался что-то сказать, но передумал. Помолчав несколько секунд, он, неотрывно глядя на дорогу, наконец произнес:
- Ясно. Так ты хочешь крекеров?
- Да.
Лия подумала, что если она попытается сейчас что-нибудь положить в рот и проглотить, то ее немедленно вырвет или она подавится. Но это единственная возможность заставить его выпустить из руки пистолет, и тогда она сможет схватить оружие.
- Крекеры в бардачке, - сказал он. - Достань сама.
- Но тогда мне придется снять руки с щитка, - произнесла она, не скрывая сарказма. - А ты не велел мне двигать руками.
- Правда? - с деланным удивлением спросил Марко. - Ладно, по такому случаю я разрешаю тебе нарушить приказ. Можешь двинуть одной рукой - левой. Открой бардачок и достань крекеры.
- Ублюдок, - пробормотала она, не двинувшись с места.
- Я думал, ты голодная.
- Катись в ад, Марко.
- Я там был, - мрачно ответил он, - и не имею ни малейшего желания снова там оказаться.
Она изумленно посмотрела на него, но Марко по-прежнему не отрываясь следил за дорогой. По его виду можно было сказать, что мысли его далеко.
Ад.
Лия знала об аде все.
Адом был дом дяди Брюса в Корал-Гэблз - то был пятикомнатный особняк на ухоженной и огороженной лужайке площадью в половину акра. У дяди были деньги, но они ничего не значили для Лии. Ее родной отец был состоятельным человеком, и его дочь никогда ни в чем не нуждалась. Не нуждалась ни в чем, кроме любви.
Первые десять лет жизни она была окружена теплом и заботой любящих ее до самозабвения родителей. Но в доме дяди она просто умирала от недостатка любви. Даже экономка дяди Брюса, Мира, держала себя отчужденно и грубо.
Благодарение Богу, Лия унаследовала от матери живой, общительный характер, и ее отношения в школе складывались не так уж плохо - она легко заводила подруг и друзей.
С этим проблем не было.
Проблемы были с весьма необузданным характером. Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что главное, чего ей не хватало всю жизнь, - это внимания, любого внимания.
Прогулы уроков, курение и выпивки, хождение по улицам в неурочное время, когда подросткам запрещено показываться на улицах без сопровождения взрослых, - Лия прошла через все эти классические подростковые штучки и была наказана. Дядя Брюс отобрал у нее телевизор и запретил выходить из дома. Наказание длилось несколько недель.
Однако дяде Брюсу даже в голову не пришло спросить, что гложет девочку и не дает ей покоя, не нужна ли ей помощь. Это его не интересовало.
Прошло время, и Лию перестало волновать, любят ли се.
Она была слишком занята жизнью, точнее, ее прожиганием. Несмотря на свои выходки, по окончании школы она получила достаточно высокий балл, чтобы поступить в дорогой частный колледж в Вермонте. Там на деньги, полученные ею в наследство, она получила степень по бизнесу. Она вступила в женский клуб, весело проводила время с богатыми мальчиками и целый семестр провела за границей - в Мадриде.
Так она промотала наследство отца до последнего пенни. Все, что у нее осталось, - это приданое матери и ее кольца, которые стоили баснословных денег. Она не стала их продавать и носила на золотой цепочке.
После колледжа, соскучившись по яркому солнцу и стремясь только к удовольствиям, она вернулась в Южную Флориду. Дядя Брюс, боясь, что дикарка снова окажется с ним под одной крышей, нашел ей квартиру в жилищном товариществе и устроил на работу в офис адвоката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74