В сумочке носить его не стоит, все равно выхватить не успеет. В общем, попрактикуйтесь!
– Как же я попрактикуюсь? – удивилась Сати, с предосторожностями убирая баллончик в рюкзак. – На ком?
– День выберите ясный, выйдите на пустырь и попробуйте пару раз на клапан нажать. В солнечных лучах хорошо видно, как газовое облачко распространяется.
– Понятно, – пробормотала Сати.
– Дай-ка еще один, – решил Костя. – А то одного и не хватит.
Когда они вышли из оружейного магазина, часы на башне универмага пробили два раза.
– Ой, мне в контору пора, – спохватилась Сати. – Я через час в научной библиотеке быть должна!
– Так это тебе для библиотекарей газовый баллончик понадобился?
– Скажешь тоже… Их никаким газом не проймешь… Нет, мне там встретиться кое с кем надо. С одним… э-э… человеком.
Последнее слово Сати произнесла несколько неуверенно.
Глава 9
Рыжая Альма сидела под окном и терпеливо ждала. Торопиться ей было совершенно некуда. За закрытыми окнами мелькал силуэт примадонны Похвальбищевой. Прима нервно кусала кружевной платочек и поглядывала вниз, на Альму.
Тильвус подошел и уселся рядом с собакой.
– Ты чего хулиганишь, а? – поинтересовался он, посмеиваясь. – Гляди, до чего дамочку довела. А она – актриса, натура тонкая! Что? Поговорить хочешь? Понятно… А почему именно с ней? Кот посоветовал? Что за кот? А… живет тут, в театре? Фауст, наверное? Знаю, конечно… И что? Прочитал объявление в театре? Он что, читать умеет? Да брось… врет, наверное. Ну ладно, ладно… ничего я против котов не имею, это ты зря. А от дамочки-то чего добиваешься? Если уж ты в артистки хочешь, на режиссера выть надо… что? Как она скажет, так и будет? Это почему? Она с режиссером… э? Кто тебе сказал?! Фауст? Ну и сплетник этот Фауст… Ну хорошо, хорошо, не сплетник, это я так… Да, воешь ты, конечно, замечательно, с душой, что и говорить… да, я обратил внимание на верхние ноты… Прямо сейчас? Нет, спасибо, в другой раз как-нибудь послушаю с удовольствием.
Вдруг Альма встрепенулась. Из-за угла показалась примадонна Похвальбищева. В руке она держала картонную тарелку с двумя бутербродами. Покачиваясь на высоких каблуках, прима спустилась по лестнице, ведущей в сквер, и неуверенными шажками направилась к Альме. Следом за Похвальбищевой появился большой черный кот и вспрыгнул на перила лестницы.
В репетиционном классе с треском распахнулось окно.
– Осторожней, Дорочка! – мужественным голосом крикнул сверху актер Дудницкий. – Она, возможно, агрессивная! Или бешеная! И может тебя покусать! Но имей в виду, бешенство у людей сейчас лечится быстро и успешно!
Великий маг поднялся с земли и пересел подальше.
– Дай ей бутегбгод и спгоси, чего ей надо? – высунулся из окна режиссер. – Скажи, что из-за ее поведения у нас под уггозой пгемьега! А мы ждем пгиезда губегнатога!
Примадонна поставила перед Альмой тарелку, села на бортик бассейна и запечалилась.
– Угощайся, – помолчав немного, предложила Похвальбищева и вздохнула еще раз. – Все-таки жизнь у ведущей актрисы далеко не сахар, – уныло сообщила она. – Все так и норовят… Вот и с этим спектаклем… Казалось бы, главная роль. Но если успеха у публики не будет, роль отдадут Сорокиной. А это такая бездарность, если б ты знала. – Примадонна разломила бутерброд и протянула половину Альме. – Ты, конечно, скажешь, что у нее внешность… Да ведь на внешности-то, знаешь, в оперетте далеко не уедешь, не тот жанр. – Похвальбищева вяло пожевала бутерброд. – Голос-то у нее – так себе, ничего особенного… И всем говорит, что моложе меня на пять лет. А на самом деле – на четыре с половиной года, я узнавала. Видела ее?
Альма перестала жевать и фыркнула.
– Вот именно, – подтвердила прима. – Думаешь, она натуральная блондинка? Как же… Это она всем говорит, что натуральная блондинка, а на самом деле – красится. Красится у Дориана, в «Алмазе», я совершенно точно знаю.
Похвальбищева обвела скверик безрадостным взглядом.
– Как актриса ничего из себя не представляет, совершенно ничего. Так, ноль без палочки, а туда же… Я и оглянуться не успела, а она у меня уже в дублершах. – Прима вздохнула. – Так неприятно, знаешь… Мы со следующего месяца новый спектакль репетировать начинаем, так Сорокина уже сейчас… – Похвальбищева вдруг задумалась. – Кстати, там в двух актах собака на сцене появляется.
Альма перестала терзать бутерброд и уставилась на приму с таким вниманием, словно хотела впрыгнуть ей в глаза.
Тильвус переглянулся с Фаустом и замер.
Примадонна подумала, повернулась к окну и отыскала взглядом режиссера:
– Ты нашел собаку на следующий спектакль?
– Пги чем тут следующий спектакль? Ну не нашел, не нашел! Висит же объявление на вахте, может быть, у кого-нибудь из сотгудников… Кстати, Согокина обещала пгивести своего бульдога… Коголевских кговей!
– Сорокина? – железным голосом переспросила прима и выпрямилась.
– Слышала? – поинтересовалась она у Альмы. – И тут Сорокина! И собака у нее конечно же «королевских кровей»! Небось на Птичьем рынке купила, а всем говорит…
Альма пренебрежительно почесала за ухом.
– Вот именно, – мстительно сказала Похвальбищева и встала. – Пойдем. Разберемся с этим бульдогом… и с Сорокиной!
– Дорочка, зачем ее в театр? Я уверен, у нее блохи или лишай! Стригущий лишай! – всполошился актер Дудницкий, увидев Похвальбищеву с собакой. – И мгновенно вся наша труппа заразится!
Альма с сомнением поглядела на примадонну.
– Ничего, уж с ним-то я справлюсь, – многозначительно пообещала та. – За мной!
И они направились к служебному входу.
– Мои поздравления, – вполголоса сказал Тильвус Фаусту, провожая взглядом Альму.
Кот так напыжился от гордости, что, казалось, вот-вот лопнет.
– Ладно, Фауст, пока… Пойду я… куда-куда… дело есть. Работать, ага… а потом еще кое-что сделать нужно. Важно очень, да. Что ты знаешь? Ничего ты не знаешь… Все, пора мне, видишь, приятели-то мои собрались уже. Деньги зарабатывать… Меня ж заведующий буфетом кормить не станет… – Тильвус поднялся и окинул сквер рассеянным взглядом. Беспокойство, появившееся после визита Хокума, грызло душу. – Что? Кормит только котов? Ясно… Ну прощай, Фауст. Чего – «куда»? Работать, сказал же…
Работу раздобыл, конечно, вездесущий Сидор, у которого по всему городу имелись полезные связи и нужные знакомства, а друзья и приятели встречались в самых неожиданных местах. Знакомые Сидора были по большей части людьми солидными и посты занимали немалые: трудились сторожами на овощебазах, кочегарами в котельных, дворниками, а один даже работал в столовой строительного техникума, сделав головокружительную карьеру от простого кухонного рабочего до помощника повара.
Из своих обширных связей Сидор умел извлекать много полезного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Как же я попрактикуюсь? – удивилась Сати, с предосторожностями убирая баллончик в рюкзак. – На ком?
– День выберите ясный, выйдите на пустырь и попробуйте пару раз на клапан нажать. В солнечных лучах хорошо видно, как газовое облачко распространяется.
– Понятно, – пробормотала Сати.
– Дай-ка еще один, – решил Костя. – А то одного и не хватит.
Когда они вышли из оружейного магазина, часы на башне универмага пробили два раза.
– Ой, мне в контору пора, – спохватилась Сати. – Я через час в научной библиотеке быть должна!
– Так это тебе для библиотекарей газовый баллончик понадобился?
– Скажешь тоже… Их никаким газом не проймешь… Нет, мне там встретиться кое с кем надо. С одним… э-э… человеком.
Последнее слово Сати произнесла несколько неуверенно.
Глава 9
Рыжая Альма сидела под окном и терпеливо ждала. Торопиться ей было совершенно некуда. За закрытыми окнами мелькал силуэт примадонны Похвальбищевой. Прима нервно кусала кружевной платочек и поглядывала вниз, на Альму.
Тильвус подошел и уселся рядом с собакой.
– Ты чего хулиганишь, а? – поинтересовался он, посмеиваясь. – Гляди, до чего дамочку довела. А она – актриса, натура тонкая! Что? Поговорить хочешь? Понятно… А почему именно с ней? Кот посоветовал? Что за кот? А… живет тут, в театре? Фауст, наверное? Знаю, конечно… И что? Прочитал объявление в театре? Он что, читать умеет? Да брось… врет, наверное. Ну ладно, ладно… ничего я против котов не имею, это ты зря. А от дамочки-то чего добиваешься? Если уж ты в артистки хочешь, на режиссера выть надо… что? Как она скажет, так и будет? Это почему? Она с режиссером… э? Кто тебе сказал?! Фауст? Ну и сплетник этот Фауст… Ну хорошо, хорошо, не сплетник, это я так… Да, воешь ты, конечно, замечательно, с душой, что и говорить… да, я обратил внимание на верхние ноты… Прямо сейчас? Нет, спасибо, в другой раз как-нибудь послушаю с удовольствием.
Вдруг Альма встрепенулась. Из-за угла показалась примадонна Похвальбищева. В руке она держала картонную тарелку с двумя бутербродами. Покачиваясь на высоких каблуках, прима спустилась по лестнице, ведущей в сквер, и неуверенными шажками направилась к Альме. Следом за Похвальбищевой появился большой черный кот и вспрыгнул на перила лестницы.
В репетиционном классе с треском распахнулось окно.
– Осторожней, Дорочка! – мужественным голосом крикнул сверху актер Дудницкий. – Она, возможно, агрессивная! Или бешеная! И может тебя покусать! Но имей в виду, бешенство у людей сейчас лечится быстро и успешно!
Великий маг поднялся с земли и пересел подальше.
– Дай ей бутегбгод и спгоси, чего ей надо? – высунулся из окна режиссер. – Скажи, что из-за ее поведения у нас под уггозой пгемьега! А мы ждем пгиезда губегнатога!
Примадонна поставила перед Альмой тарелку, села на бортик бассейна и запечалилась.
– Угощайся, – помолчав немного, предложила Похвальбищева и вздохнула еще раз. – Все-таки жизнь у ведущей актрисы далеко не сахар, – уныло сообщила она. – Все так и норовят… Вот и с этим спектаклем… Казалось бы, главная роль. Но если успеха у публики не будет, роль отдадут Сорокиной. А это такая бездарность, если б ты знала. – Примадонна разломила бутерброд и протянула половину Альме. – Ты, конечно, скажешь, что у нее внешность… Да ведь на внешности-то, знаешь, в оперетте далеко не уедешь, не тот жанр. – Похвальбищева вяло пожевала бутерброд. – Голос-то у нее – так себе, ничего особенного… И всем говорит, что моложе меня на пять лет. А на самом деле – на четыре с половиной года, я узнавала. Видела ее?
Альма перестала жевать и фыркнула.
– Вот именно, – подтвердила прима. – Думаешь, она натуральная блондинка? Как же… Это она всем говорит, что натуральная блондинка, а на самом деле – красится. Красится у Дориана, в «Алмазе», я совершенно точно знаю.
Похвальбищева обвела скверик безрадостным взглядом.
– Как актриса ничего из себя не представляет, совершенно ничего. Так, ноль без палочки, а туда же… Я и оглянуться не успела, а она у меня уже в дублершах. – Прима вздохнула. – Так неприятно, знаешь… Мы со следующего месяца новый спектакль репетировать начинаем, так Сорокина уже сейчас… – Похвальбищева вдруг задумалась. – Кстати, там в двух актах собака на сцене появляется.
Альма перестала терзать бутерброд и уставилась на приму с таким вниманием, словно хотела впрыгнуть ей в глаза.
Тильвус переглянулся с Фаустом и замер.
Примадонна подумала, повернулась к окну и отыскала взглядом режиссера:
– Ты нашел собаку на следующий спектакль?
– Пги чем тут следующий спектакль? Ну не нашел, не нашел! Висит же объявление на вахте, может быть, у кого-нибудь из сотгудников… Кстати, Согокина обещала пгивести своего бульдога… Коголевских кговей!
– Сорокина? – железным голосом переспросила прима и выпрямилась.
– Слышала? – поинтересовалась она у Альмы. – И тут Сорокина! И собака у нее конечно же «королевских кровей»! Небось на Птичьем рынке купила, а всем говорит…
Альма пренебрежительно почесала за ухом.
– Вот именно, – мстительно сказала Похвальбищева и встала. – Пойдем. Разберемся с этим бульдогом… и с Сорокиной!
– Дорочка, зачем ее в театр? Я уверен, у нее блохи или лишай! Стригущий лишай! – всполошился актер Дудницкий, увидев Похвальбищеву с собакой. – И мгновенно вся наша труппа заразится!
Альма с сомнением поглядела на примадонну.
– Ничего, уж с ним-то я справлюсь, – многозначительно пообещала та. – За мной!
И они направились к служебному входу.
– Мои поздравления, – вполголоса сказал Тильвус Фаусту, провожая взглядом Альму.
Кот так напыжился от гордости, что, казалось, вот-вот лопнет.
– Ладно, Фауст, пока… Пойду я… куда-куда… дело есть. Работать, ага… а потом еще кое-что сделать нужно. Важно очень, да. Что ты знаешь? Ничего ты не знаешь… Все, пора мне, видишь, приятели-то мои собрались уже. Деньги зарабатывать… Меня ж заведующий буфетом кормить не станет… – Тильвус поднялся и окинул сквер рассеянным взглядом. Беспокойство, появившееся после визита Хокума, грызло душу. – Что? Кормит только котов? Ясно… Ну прощай, Фауст. Чего – «куда»? Работать, сказал же…
Работу раздобыл, конечно, вездесущий Сидор, у которого по всему городу имелись полезные связи и нужные знакомства, а друзья и приятели встречались в самых неожиданных местах. Знакомые Сидора были по большей части людьми солидными и посты занимали немалые: трудились сторожами на овощебазах, кочегарами в котельных, дворниками, а один даже работал в столовой строительного техникума, сделав головокружительную карьеру от простого кухонного рабочего до помощника повара.
Из своих обширных связей Сидор умел извлекать много полезного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101