– Стыд и срам, что ты так долго ждала, Ки. Следовало бы тебе начать дразнить их давно, очень давно…
– Чего ради? – спросила Ки с любопытством.
Веселье смягчило жесткие черты Хафтора, придав безобразному лицу некое обаяние. Огоньки светильников подчеркивали высокие скулы, играли на прядях блестящих черных волос. Темно-синие глаза были полны озорства.
– А чтобы заставить их считаться с тобой, – ответил он Ки. – Покуда они вовсю шепчутся о тебе по углам, а ты шествуешь мимо всех невозмутимо, точно кошка на охоте, у них нет повода питать к тебе уважение. Или изменять свое мнение о тебе. Им вовсе не помешало бы время от времени ощущать на своей шкуре твое остроумие. Тогда они либо станут побаиваться тебя и отвяжутся наконец, либо оценят тебя по достоинству и позволят на равных влиться в семью…
Ки улыбнулась помимо собственной воли:
– Вы с Ларсом что, сговорились, что ли?
Темные брови Хафтора сошлись у переносицы:
– Ларс?.. Нет, он не затевает со мной долгих разговоров. Я так полагаю, копит красноречие для тебя…
– Что ты имеешь в виду? – прямо спросила Ки.
– Я ничего не имею в виду. Разве только то, что Ларс, кажется, освоился с тобой гораздо успешнее, чем кто-либо другой из нас.
– За что, по всей видимости, следует благодарить Руфуса, – сказала Ки, гадая про себя, куда заведет их столь неожиданный поворот разговора. – Он велел Ларсу объяснить мне, каким образом я могу быть здесь полезна. Ларс так и сделал и соответственно несколько раз водил меня с собой на разные работы. А что, ты находишь в этом что-то странное?
– Отнюдь, Ки, отнюдь. Ничего странного, скорее наоборот. Все ясно насквозь, прямо до боли в глазах. Руфус был бы полным ослом, если бы не устроил все именно таким образом…
Ки задумалась было над смыслом его слов, но тут кто-то тихонько тронул ее за рукав. Рядом стоял Ларс и улыбался им обоим.
– Стоит упомянуть Ларса, – проговорил Хафтор, – как он тут как тут и утаскивает тебя прочь, без сомнения, по какому-то очень важному делу…
– Дело действительно безотлагательное, – вежливо ответил Ларс, пропуская словесный яд мимо ушей. И почему у них у всех такое похоронное настроение сегодня, недоуменно подумала Ки. – Моя мать Кора просит, – продолжал Ларс, – чтобы Ки подошла к ней и поприветствовала нашего гостя. Надеюсь, Хафтор, ты не возражаешь, что это важное дело?
– Ну конечно, Ларс, – ответил тот. – Ну конечно. Даже более того: это дело не только важное, но и очень срочное, так что лучше я сам отведу Ки к твоей маме…
И он собрался взять ее под локоток, но Ки гибким движением выскользнула из его рук:
– Спасибо, только я и сама уж как-нибудь доберусь. У вас двоих, я смотрю, намечается какая-то щенячья возня, ну так я в нее впутываться не желаю…
И Ки стремительно удалилась, оставив мужчин смотреть друг на друга. Кора сидела у очага в деревянном кресле, похожем больше на трон. По другую сторону очага стояло второе такое же кресло, пока пустовавшее. Ки с улыбкой подошла к Коре:
– Ты за мной посылала?
От ее взгляда не укрылось ни серебро в волосах Коры, переливавшееся при свете огня, ни натруженные руки, в кои веки раз бездельно сложенные на коленях… Воистину странно было видеть эти руки не занятыми никакой работой. И Ки всем сердцем потянулась к старой женщине, приникая к ее спокойной, несуетной силе. У Ки никогда не было матери, но если бы это стало возможно, она хотела бы, чтобы ее мать была похожа на Кору. Чтобы за внешним обликом хлопотливой говоруньи скрывалось такое же глубокое внутреннее спокойствие, такая же готовность поделиться своей силой с каждым, кому это может понадобиться. Да, именно Кора принудила Ки остаться, что было той весьма не по нраву. Но саму Кору Ки разлюбить из-за этого не могла. В присутствии Коры она могла, так сказать, на время ослабить вожжи, чувствуя, что кто-то столь же сильный и знающий, как и она сама, в случае чего сейчас же их подхватит. С Корой Ки чувствовала себя в безопасности.
По крайней мере, до тех пор, пока им было по пути.
…Кора улыбнулась в ответ, дотянулась и легонько потрепала Ки по руке.
– Да, я хотела, чтобы ты поздоровалась с нашим гостем. Беда в том, что ему как раз понадобилось кой-куда заглянуть: он совсем старенький, так что живот у него, сама понимаешь… Его зовут Нильс, он приехал издалека, чтобы помочь нам. Тебе Ларс обо всем уже рассказал?..
Ки кивнула и собралась с духом:
– А он передал тебе, что я не намерена принимать участие в вашем Обряде? Спорю на что угодно, что мысль об этом пришла тебе, а не ему!
– Да, он мне передал, – безмятежно ответствовала Кора. – На что я сказала ему, что он, видать, недостаточно хорошо уговаривал. У моего мальчика отлично подвешен язык, и он умеет им пользоваться, когда захочет. Жаль только, весь его дар куда-то девается, когда я его об этом прошу… Ну что ж, придется мне упрашивать тебя самой. Нет, правда, Ки, почему бы тебе не поучаствовать в Обряде вместе со всеми? Заодно и убедила бы всех, что отныне твой дом – здесь, наши обычаи – твои обычаи, а наша семья – твоя семья…
– И тем самым обманула бы их, – произнесла Ки тихо, но твердо. Разговаривая таким образом, они с Корой обводили взглядами комнату, улыбаясь всякому, кто, как им казалось, обращал внимание на их беседу. Вот Лидия, встретившись глазами с Корой, вопросительным движением подняла стакан вина, и Кора с улыбкой кивнула. Лидия сейчас же подошла и налила обеим женщинам красного вина в два старинных бокала. Кора похвалила Лидию за то, что та додумалась украсить стол цветами. Ки тоже не забыла улыбнуться и благодарно кивнуть, принимая из рук Лидии винный бокал. Когда же та отошла, Ки так и осталась держать его в руке, а к губам не поднесла.
Кора отпила вина. Темные блестящие глаза пристально смотрели на Ки.
– Значит, ты не хочешь быть одной из нас? Так?
– Так, – ответила Ки. – Спасибо тебе за то, что хотела принять меня, но… Кора, ты просила меня остаться, и я осталась. Я честно попробовала жить той жизнью, которую ты мне предлагаешь. И окончательно убедилась, что эта жизнь не по мне.
– Время исцеления еще не истекло, – напомнила ей Кора.
– Да, и я буду здесь до конца, – сказала Ки. – Но потом я сразу уеду. И я не хочу, чтобы ты держала на меня зло. Время истечет, Кора, и ты сама отпустишь меня.
Настал черед Коры склониться перед волей Ки. Ки увидела, как обмякли ее обычно расправленные плечи, и ощутила острый укол совести.
– Что ж… я тебя отпущу, – сказала ей Кора. – Если тебя по-прежнему ничто не будет удерживать здесь – я тебя отпущу. И зла никакого на тебя не буду держать. А вот сожалеть буду, Ки, очень сожалеть. Ты знаешь, когда я была девочкой, я однажды подобрала раненого ястреба. Совсем молоденького, почти птенца. Я лечила его и ухаживала за ним, пока он не поправился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Чего ради? – спросила Ки с любопытством.
Веселье смягчило жесткие черты Хафтора, придав безобразному лицу некое обаяние. Огоньки светильников подчеркивали высокие скулы, играли на прядях блестящих черных волос. Темно-синие глаза были полны озорства.
– А чтобы заставить их считаться с тобой, – ответил он Ки. – Покуда они вовсю шепчутся о тебе по углам, а ты шествуешь мимо всех невозмутимо, точно кошка на охоте, у них нет повода питать к тебе уважение. Или изменять свое мнение о тебе. Им вовсе не помешало бы время от времени ощущать на своей шкуре твое остроумие. Тогда они либо станут побаиваться тебя и отвяжутся наконец, либо оценят тебя по достоинству и позволят на равных влиться в семью…
Ки улыбнулась помимо собственной воли:
– Вы с Ларсом что, сговорились, что ли?
Темные брови Хафтора сошлись у переносицы:
– Ларс?.. Нет, он не затевает со мной долгих разговоров. Я так полагаю, копит красноречие для тебя…
– Что ты имеешь в виду? – прямо спросила Ки.
– Я ничего не имею в виду. Разве только то, что Ларс, кажется, освоился с тобой гораздо успешнее, чем кто-либо другой из нас.
– За что, по всей видимости, следует благодарить Руфуса, – сказала Ки, гадая про себя, куда заведет их столь неожиданный поворот разговора. – Он велел Ларсу объяснить мне, каким образом я могу быть здесь полезна. Ларс так и сделал и соответственно несколько раз водил меня с собой на разные работы. А что, ты находишь в этом что-то странное?
– Отнюдь, Ки, отнюдь. Ничего странного, скорее наоборот. Все ясно насквозь, прямо до боли в глазах. Руфус был бы полным ослом, если бы не устроил все именно таким образом…
Ки задумалась было над смыслом его слов, но тут кто-то тихонько тронул ее за рукав. Рядом стоял Ларс и улыбался им обоим.
– Стоит упомянуть Ларса, – проговорил Хафтор, – как он тут как тут и утаскивает тебя прочь, без сомнения, по какому-то очень важному делу…
– Дело действительно безотлагательное, – вежливо ответил Ларс, пропуская словесный яд мимо ушей. И почему у них у всех такое похоронное настроение сегодня, недоуменно подумала Ки. – Моя мать Кора просит, – продолжал Ларс, – чтобы Ки подошла к ней и поприветствовала нашего гостя. Надеюсь, Хафтор, ты не возражаешь, что это важное дело?
– Ну конечно, Ларс, – ответил тот. – Ну конечно. Даже более того: это дело не только важное, но и очень срочное, так что лучше я сам отведу Ки к твоей маме…
И он собрался взять ее под локоток, но Ки гибким движением выскользнула из его рук:
– Спасибо, только я и сама уж как-нибудь доберусь. У вас двоих, я смотрю, намечается какая-то щенячья возня, ну так я в нее впутываться не желаю…
И Ки стремительно удалилась, оставив мужчин смотреть друг на друга. Кора сидела у очага в деревянном кресле, похожем больше на трон. По другую сторону очага стояло второе такое же кресло, пока пустовавшее. Ки с улыбкой подошла к Коре:
– Ты за мной посылала?
От ее взгляда не укрылось ни серебро в волосах Коры, переливавшееся при свете огня, ни натруженные руки, в кои веки раз бездельно сложенные на коленях… Воистину странно было видеть эти руки не занятыми никакой работой. И Ки всем сердцем потянулась к старой женщине, приникая к ее спокойной, несуетной силе. У Ки никогда не было матери, но если бы это стало возможно, она хотела бы, чтобы ее мать была похожа на Кору. Чтобы за внешним обликом хлопотливой говоруньи скрывалось такое же глубокое внутреннее спокойствие, такая же готовность поделиться своей силой с каждым, кому это может понадобиться. Да, именно Кора принудила Ки остаться, что было той весьма не по нраву. Но саму Кору Ки разлюбить из-за этого не могла. В присутствии Коры она могла, так сказать, на время ослабить вожжи, чувствуя, что кто-то столь же сильный и знающий, как и она сама, в случае чего сейчас же их подхватит. С Корой Ки чувствовала себя в безопасности.
По крайней мере, до тех пор, пока им было по пути.
…Кора улыбнулась в ответ, дотянулась и легонько потрепала Ки по руке.
– Да, я хотела, чтобы ты поздоровалась с нашим гостем. Беда в том, что ему как раз понадобилось кой-куда заглянуть: он совсем старенький, так что живот у него, сама понимаешь… Его зовут Нильс, он приехал издалека, чтобы помочь нам. Тебе Ларс обо всем уже рассказал?..
Ки кивнула и собралась с духом:
– А он передал тебе, что я не намерена принимать участие в вашем Обряде? Спорю на что угодно, что мысль об этом пришла тебе, а не ему!
– Да, он мне передал, – безмятежно ответствовала Кора. – На что я сказала ему, что он, видать, недостаточно хорошо уговаривал. У моего мальчика отлично подвешен язык, и он умеет им пользоваться, когда захочет. Жаль только, весь его дар куда-то девается, когда я его об этом прошу… Ну что ж, придется мне упрашивать тебя самой. Нет, правда, Ки, почему бы тебе не поучаствовать в Обряде вместе со всеми? Заодно и убедила бы всех, что отныне твой дом – здесь, наши обычаи – твои обычаи, а наша семья – твоя семья…
– И тем самым обманула бы их, – произнесла Ки тихо, но твердо. Разговаривая таким образом, они с Корой обводили взглядами комнату, улыбаясь всякому, кто, как им казалось, обращал внимание на их беседу. Вот Лидия, встретившись глазами с Корой, вопросительным движением подняла стакан вина, и Кора с улыбкой кивнула. Лидия сейчас же подошла и налила обеим женщинам красного вина в два старинных бокала. Кора похвалила Лидию за то, что та додумалась украсить стол цветами. Ки тоже не забыла улыбнуться и благодарно кивнуть, принимая из рук Лидии винный бокал. Когда же та отошла, Ки так и осталась держать его в руке, а к губам не поднесла.
Кора отпила вина. Темные блестящие глаза пристально смотрели на Ки.
– Значит, ты не хочешь быть одной из нас? Так?
– Так, – ответила Ки. – Спасибо тебе за то, что хотела принять меня, но… Кора, ты просила меня остаться, и я осталась. Я честно попробовала жить той жизнью, которую ты мне предлагаешь. И окончательно убедилась, что эта жизнь не по мне.
– Время исцеления еще не истекло, – напомнила ей Кора.
– Да, и я буду здесь до конца, – сказала Ки. – Но потом я сразу уеду. И я не хочу, чтобы ты держала на меня зло. Время истечет, Кора, и ты сама отпустишь меня.
Настал черед Коры склониться перед волей Ки. Ки увидела, как обмякли ее обычно расправленные плечи, и ощутила острый укол совести.
– Что ж… я тебя отпущу, – сказала ей Кора. – Если тебя по-прежнему ничто не будет удерживать здесь – я тебя отпущу. И зла никакого на тебя не буду держать. А вот сожалеть буду, Ки, очень сожалеть. Ты знаешь, когда я была девочкой, я однажды подобрала раненого ястреба. Совсем молоденького, почти птенца. Я лечила его и ухаживала за ним, пока он не поправился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76