Она полулежала на кушетке, покрытой шкурой белого медведя. Порою она брала большую розу из чаши, стоявшей рядом с нею на маленьком столике, и слышно было, как на голубой ковёр мягко падали смятые её пальцами лепестки.
Примостившаяся на ковре Мелузина опустила свою томную головку с полураспустившимися волосами на обнажённые ноги своей госпожи, временами их обнимая.
В открытое окно, отбрасывая отдёрнутые занавески, врывался в комнату ночной ветерок, приносивший с собой из Герренвальда его лесные бальзамические ароматы; они сливались здесь с одуряющим запахом амбры, роз и папирос.
Нисколько не заботясь ни о стиле, ни о впечатлении от своих слов, мешая три языка, переходя от французского «вы» на русское «ты» или обращаясь к нам на немецкий манер, т. е. в третьем лице, Аврора заговорила:
«Имей в виду, — начала она, — что, выйдя замуж, я, строго говоря, не сделала большой карьеры, род Гогенцоллернов, к которому принадлежал мой первый муж и принадлежит второй, моложе моего рода.
Я урождённая княжна Тюменева. Я знаю, что ваша западно-европейская история почти ничего не говорит о нас. Но в Самарканде, Кара-Коруме и — незачем так далеко идти — в Тифлисе узнал бы ты из старинных монгольских хроник вещи, которые заставили бы тебя призадуматься. Ты понял бы, что в сравнении с нами все ваши Брольи, все ваши Кумберленды просто выскочки.
Один из князей Тюменевых был обезглавлен Ярославом Великим; я не стану восходить ещё дальше в глубь времён, чтобы не терзать твоего уха варварскими для тебя именами. Другой, много позже, причинил столько хлопот Иоанну Грозному, что тот предпочёл с ним ладить и даже послал ему дорогие подарки, в том числе большие часы с изображением Зодиака, сплошь сделанного из сапфиров; это не помешало, однако, сыну этого самого Тюменева привести сорок тысяч конницы к Крымскому хану, когда тот отправился походом на Москву, в 1517, кажется, году.
Но из того, что мы сначала боролись против царя, не следует, однако, что мы были дикарями. Борис Годунов очень нуждался в нас в своей борьбе с татарами. Конечно, мы предпочитали вести войны с европейцами. Так, решительной атакой под Полтавой руководил Алексей Тюменев, крестник Петра Великого, в благодарность за что царь оставил его в покое со своими реформами. В нашем роде имеется картина, в стиле вашего Миньяра, изображающая этого князя в норковой шапке, в шитом золотом кафтане, похожем на ризу, с длинными усами, которые царь пощадил у него не в пример прочим.
Первый, кто познал бритву, был мой прадед, тот самый Владимир Тюменев, которого, не помню за что, чуть было не расстреляли по приказанию Барклая де Толли. Он командовал корпусом казаков, которые стояли лагерем в Елисейских полях и, кажется, наделали там дел. Прадед мой много награбил, но потом он всё продал и вырученные деньги поторопился проиграть в Пале-Рояле. Я думаю! Он ставил всё время дуплетом на красные, а чёрное вышло четырнадцать раз подряд.
Отец Владимира сначала был в очень хороших отношениях с Екатериной Второй, но, когда он ей надоел, она женила его на одной девице из Ангальта. Это был первый случай, что моя фамилия породнилась с немцами; надеюсь, что я буду последней в этом списке. Не думай, Мелузина, что я хочу тебя задеть, но эта немка была дура и скряга, она даже ни одного из прижитых ею с мужем семерых детей не сумела родить похожим на себя: все до единого вышли маленькими казаками.
Бабка моя была родом из Эривани; говорят, что я на неё похожа, но она была красивее меня. Она переменила веру, чтобы выйти за моего деда, в которого она влюбилась. До этого она была огнепоклонницей, а это самая красивая религия в мире.
Отец мой, о котором мне не раз придётся с тобой говорить, был вторым Тюменевым, породнившимся с немцами, и притом с Гогенцоллернами. Как и мой дед Владимир, он был страстным игроком; он поклялся отыграть во Франции всё, что дед проиграл там. Он вёл такую игру, что, наверное, разорился бы, если бы вообще можно было разориться, когда владеешь площадью в шесть раз большею, чем любой из ваших департаментов, крестьянами, которым не знаешь счёта, и стадами, количество которых ежегодно удваивается.
Десять месяцев в году он проводил в Париже (он был членом Жокей-клуба), в Эксе, Ницце, словом, во всех местах, которые посещают игроки. В Эксе, в 1882 г., он познакомился с моей будущей матерью, герцогиней Элеонорой Гессен-Дармштадтской.
Мама поистине была прекрасна, как ясный день. Это была Мелузина, но блондинка, хотя, быть может, и не столь красивая, как ты, моя дорогая Мелузиночка. Я плохо помню свою мать, потому что она умерла, когда мне было всего пять лет. Она никак не могла свыкнуться с нашей страной. Папа часто её обманывал; она всё плакала и плакала, а это, кажется, злит мужчин больше всего.
Как можно было не наслаждаться жизнью в нашем дворце? — всё ещё спрашиваю я себя. Ты, пожалуйста, не воображай себе, что это было жилище какого-нибудь дикаря. В 1850 году, приблизительно, в Россию прибыла француженка, мадам Оммэр де Гелль, автор книги» Voyages dans les Steppes de la Caspienne «, которая вышла в Париже. Муж этой дамы, инженер, был командирован для каких-то геодезических работ. Ты можешь удостовериться в этом в своих книгах, она была принята моим дедом, она оставила точное описание его дворца.
Дворец этот был построен на берегу Волги.
Первое, что относится к моим самым отдалённым воспоминаниям, это вой пароходной сирены на рассвете. Три раза в неделю в Астрахань приходил пароход. Такие дни были настоящими праздниками. Съезжались гости. Как и все настоящие баре, папа всегда бывал в хорошем расположении духа, когда принимал у себя гостей.
Окнами комната моя была обращена на Волгу, и я смотрела, как по жёлтой поверхности вод целые стаи уток важно плыли вниз по течению; они были очень похожи в этот момент на лакированных заводных игрушечных уток; и нужно же было, чтобы это совпадало как раз с теми моментами, когда моя гувернантка, м-ль Жоффр, втолковывала мне правила причастий: когда дополнение стоит впереди, оно согласуется, когда же оно стоит позади… Я вставала потихоньку, брала моё длинное заряженное дробью № 4 ружьё, и — бац-бац! — по птичьей флотилии. Слуги выезжали на лодках, вылавливали моих уток. А папа сердился, но только в том случае, если я таким манером не пристреливала по меньшей мере с полдюжины. После этого тебе нечего удивляться, что я иногда делаю ошибки в согласовании слов.
Для игры на фортепиано был приглашён профессор, итальянец. Он был республиканец. Двусмысленно улыбаясь, он давал понять, что он был побочным сыном Гарибальди. Я помню только его имя: Теобальдо. Однажды, когда мне было пятнадцать лет, он, перевёртывая за моей спиной страницы партитуры, которую я разбирала, поцеловал меня в шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Примостившаяся на ковре Мелузина опустила свою томную головку с полураспустившимися волосами на обнажённые ноги своей госпожи, временами их обнимая.
В открытое окно, отбрасывая отдёрнутые занавески, врывался в комнату ночной ветерок, приносивший с собой из Герренвальда его лесные бальзамические ароматы; они сливались здесь с одуряющим запахом амбры, роз и папирос.
Нисколько не заботясь ни о стиле, ни о впечатлении от своих слов, мешая три языка, переходя от французского «вы» на русское «ты» или обращаясь к нам на немецкий манер, т. е. в третьем лице, Аврора заговорила:
«Имей в виду, — начала она, — что, выйдя замуж, я, строго говоря, не сделала большой карьеры, род Гогенцоллернов, к которому принадлежал мой первый муж и принадлежит второй, моложе моего рода.
Я урождённая княжна Тюменева. Я знаю, что ваша западно-европейская история почти ничего не говорит о нас. Но в Самарканде, Кара-Коруме и — незачем так далеко идти — в Тифлисе узнал бы ты из старинных монгольских хроник вещи, которые заставили бы тебя призадуматься. Ты понял бы, что в сравнении с нами все ваши Брольи, все ваши Кумберленды просто выскочки.
Один из князей Тюменевых был обезглавлен Ярославом Великим; я не стану восходить ещё дальше в глубь времён, чтобы не терзать твоего уха варварскими для тебя именами. Другой, много позже, причинил столько хлопот Иоанну Грозному, что тот предпочёл с ним ладить и даже послал ему дорогие подарки, в том числе большие часы с изображением Зодиака, сплошь сделанного из сапфиров; это не помешало, однако, сыну этого самого Тюменева привести сорок тысяч конницы к Крымскому хану, когда тот отправился походом на Москву, в 1517, кажется, году.
Но из того, что мы сначала боролись против царя, не следует, однако, что мы были дикарями. Борис Годунов очень нуждался в нас в своей борьбе с татарами. Конечно, мы предпочитали вести войны с европейцами. Так, решительной атакой под Полтавой руководил Алексей Тюменев, крестник Петра Великого, в благодарность за что царь оставил его в покое со своими реформами. В нашем роде имеется картина, в стиле вашего Миньяра, изображающая этого князя в норковой шапке, в шитом золотом кафтане, похожем на ризу, с длинными усами, которые царь пощадил у него не в пример прочим.
Первый, кто познал бритву, был мой прадед, тот самый Владимир Тюменев, которого, не помню за что, чуть было не расстреляли по приказанию Барклая де Толли. Он командовал корпусом казаков, которые стояли лагерем в Елисейских полях и, кажется, наделали там дел. Прадед мой много награбил, но потом он всё продал и вырученные деньги поторопился проиграть в Пале-Рояле. Я думаю! Он ставил всё время дуплетом на красные, а чёрное вышло четырнадцать раз подряд.
Отец Владимира сначала был в очень хороших отношениях с Екатериной Второй, но, когда он ей надоел, она женила его на одной девице из Ангальта. Это был первый случай, что моя фамилия породнилась с немцами; надеюсь, что я буду последней в этом списке. Не думай, Мелузина, что я хочу тебя задеть, но эта немка была дура и скряга, она даже ни одного из прижитых ею с мужем семерых детей не сумела родить похожим на себя: все до единого вышли маленькими казаками.
Бабка моя была родом из Эривани; говорят, что я на неё похожа, но она была красивее меня. Она переменила веру, чтобы выйти за моего деда, в которого она влюбилась. До этого она была огнепоклонницей, а это самая красивая религия в мире.
Отец мой, о котором мне не раз придётся с тобой говорить, был вторым Тюменевым, породнившимся с немцами, и притом с Гогенцоллернами. Как и мой дед Владимир, он был страстным игроком; он поклялся отыграть во Франции всё, что дед проиграл там. Он вёл такую игру, что, наверное, разорился бы, если бы вообще можно было разориться, когда владеешь площадью в шесть раз большею, чем любой из ваших департаментов, крестьянами, которым не знаешь счёта, и стадами, количество которых ежегодно удваивается.
Десять месяцев в году он проводил в Париже (он был членом Жокей-клуба), в Эксе, Ницце, словом, во всех местах, которые посещают игроки. В Эксе, в 1882 г., он познакомился с моей будущей матерью, герцогиней Элеонорой Гессен-Дармштадтской.
Мама поистине была прекрасна, как ясный день. Это была Мелузина, но блондинка, хотя, быть может, и не столь красивая, как ты, моя дорогая Мелузиночка. Я плохо помню свою мать, потому что она умерла, когда мне было всего пять лет. Она никак не могла свыкнуться с нашей страной. Папа часто её обманывал; она всё плакала и плакала, а это, кажется, злит мужчин больше всего.
Как можно было не наслаждаться жизнью в нашем дворце? — всё ещё спрашиваю я себя. Ты, пожалуйста, не воображай себе, что это было жилище какого-нибудь дикаря. В 1850 году, приблизительно, в Россию прибыла француженка, мадам Оммэр де Гелль, автор книги» Voyages dans les Steppes de la Caspienne «, которая вышла в Париже. Муж этой дамы, инженер, был командирован для каких-то геодезических работ. Ты можешь удостовериться в этом в своих книгах, она была принята моим дедом, она оставила точное описание его дворца.
Дворец этот был построен на берегу Волги.
Первое, что относится к моим самым отдалённым воспоминаниям, это вой пароходной сирены на рассвете. Три раза в неделю в Астрахань приходил пароход. Такие дни были настоящими праздниками. Съезжались гости. Как и все настоящие баре, папа всегда бывал в хорошем расположении духа, когда принимал у себя гостей.
Окнами комната моя была обращена на Волгу, и я смотрела, как по жёлтой поверхности вод целые стаи уток важно плыли вниз по течению; они были очень похожи в этот момент на лакированных заводных игрушечных уток; и нужно же было, чтобы это совпадало как раз с теми моментами, когда моя гувернантка, м-ль Жоффр, втолковывала мне правила причастий: когда дополнение стоит впереди, оно согласуется, когда же оно стоит позади… Я вставала потихоньку, брала моё длинное заряженное дробью № 4 ружьё, и — бац-бац! — по птичьей флотилии. Слуги выезжали на лодках, вылавливали моих уток. А папа сердился, но только в том случае, если я таким манером не пристреливала по меньшей мере с полдюжины. После этого тебе нечего удивляться, что я иногда делаю ошибки в согласовании слов.
Для игры на фортепиано был приглашён профессор, итальянец. Он был республиканец. Двусмысленно улыбаясь, он давал понять, что он был побочным сыном Гарибальди. Я помню только его имя: Теобальдо. Однажды, когда мне было пятнадцать лет, он, перевёртывая за моей спиной страницы партитуры, которую я разбирала, поцеловал меня в шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56