– Я ничего не продаю, – сказал я и небрежно добавил: – Я ищу бриллиантовое ожерелье.
Широкоплечий расплылся в улыбке, словно всю жизнь ждал богатого дядюшку, который наконец-то нашелся.
– Подождите минутку, прошу вас, – пропел он елейным голосом, – я сейчас выясню, свободен ли господин Ноймайер.
Петер Ноймайер сидел за столом и курил сигару толщиной с водопроводную трубу. У него были темные волосы и ярко-голубые глаза, совсем как у нашего обожаемого фюрера, а живот по размерам мог соперничать с кассовым аппаратом. Его обтянутые кожей скулы блестели румянцем, как будто он страдал от экземы или слишком переусердствовал во время бритья. Когда я представился и мы обменялись рукопожатиями, мне показалось, что у меня в руке очутился огурец.
– Рад познакомиться с вами, господин Гюнтер. – Он говорил с заметным энтузиазмом. – Я слышал, вы ищете какие-то бриллианты.
– Да, это так. Но должен предупредить вас, что я в данном случае выступаю как доверенное лицо...
– Понимаю, понимаю. Вы ищете что-то конкретное?
– Алмазное ожерелье.
– Ну, тогда вы пришли по верному адресу. Могу вам продемонстрировать несколько таких украшений.
– Мой клиент дал мне конкретное поручение, – сказал я. – Его интересует алмазное колье работы Картье.
Он положил сигару в пепельницу и выдохнул дым, очевидно повеселев.
– Ну что ж, значит, круг поисков сужается.
– С богатыми так всегда, господин Ноймайер. Они обычно точно знают, что им нужно.
– И действительно, знают, господин Гюнтер. – Он чуть наклонился вперед и взял сигару. – Такие ожерелья нам приносят не каждый день. И конечно, стоят они бешеных денег.
Настала пора раскрыть перед ним карты.
– Естественно, мой клиент готов заплатить большие деньги. Во всяком случае, двадцать пять процентов от той суммы, на которую оно было застраховано.
Ноймайер нахмурился.
– Я что-то не совсем понимаю, о чем вы говорите.
– Не стоит притворяться. Круг ваших поставщиков довольно широкий, и мы оба это знаем.
Он выпустил Колечко дыма и уставился на кончик своей сигары.
– То есть вы считаете, что я скупаю краденое, господин Гюнтер. Если вы...
– Послушайте меня, Ноймайер, я еще не закончил. Мой клиент готов заплатить за это ожерелье очень приличное вознаграждение. Причем наличными. – Я положил ему на стол фотографию ожерелья Сикса. – Если какая-нибудь мышка прибежит сюда и предложит этот товар, не откажите в любезности и позвоните по телефону, который написан на обратной стороне.
Ноймайер презрительно посмотрел на фотографию, потом на меня и встал.
– Вы шутите, господин Гюнтер. У вас, наверное, не все дома. А теперь убирайтесь, пока я не вызвал полицию.
– А что, это неплохая идея! Я не сомневаюсь, что им особенно понравится ваша гражданская позиция, когда вы распахнете перед ними свои сейфы и предложите ознакомиться с их содержимым. Я полагаю, что только честный человек может быть так уверен в себе.
– Убирайтесь отсюда.
Я встал и вышел из кабинета. Когда я собирался сюда, то не предполагал, что придется устраивать такую сцену. Но мне не понравилось, как в магазине Ноймайера обращаются с людьми, попавшими в беду. Когда я проходил мимо прилавка, широкоплечий предлагал старой женщине за изящную шкатулку для ювелирных украшений такую ничтожную, цену, что даже в Армии спасения она бы получила больше. Евреи, стоявшие в очереди, смотрели на меня со смешанным выражением надежды и отчаяния. Непонятно почему, я чувствовал себя ужасно неловко под их взглядами и испытывал что-то вроде стыда.
У Герта Ешоннека все было по-другому. Его контора находилась на девятом этаже «Колумбус-Хаус», девятиэтажного здания на Потсдамерплац, в котором преобладали горизонтальные линии. Такое сооружение мог выстроить только заключенный, осужденный на длительный срок, будь у него под руками несчетное количество спичек.
Название этого здания напомнило мне другое учреждение, также в честь Колумба получившее имя «Колумбия-Хаус». Это берлинская тюрьма, принадлежащая Гестапо и расположенная недалеко от аэропорта Темпельхоф. Я думаю, что ни в одной другой стране мира не додумались бы увековечить таким образом память человека, который открыл Америку.
На девятом этаже располагались кабинеты врачей, юристов и издателей, едва сводивших концы с концами на свои тридцать тысяч марок в год. Контора Ешоннека встречала вас двойными дверями из полированного красного дерева и табличкой с золотыми буквами: «ГЕРТ ЕШОННЕК. ТОРГОВЛЯ ДРАГОЦЕННЫМИ КАМНЯМИ». Распахнув эти двери, я очутился в комнате Г-образной формы, стены которой были окрашены в приятный розовый цвет. На стенах висели вставленные в рамочки фотографии алмазов, рубинов и разного рода безделушек, блестевших так, что глаза разгорелись бы даже у Соломона. Я присел, ожидая, когда худосочный молодой человек, сидевший за пишущей машинкой, кончит болтать по телефону.
Вскоре ему это удалось.
– Я позвоню тебе, Руди. – Он положил трубку и с плохо скрываемым недовольством взглянул на меня. – Слушаю вас.
Можете считать меня старомодным, но я никогда не любил мужчин-секретарей. По-моему, только очень тщеславные мужчины находят удовольствие в том, чтобы их обслуживали другие мужчины. Секретарь Ешоннека отнюдь не вызывал у меня симпатии.
– Когда вы отполируете свои ногти, потрудитесь сообщить своему боссу, что я хотел бы встретиться с ним. Моя фамилия Гюнтер.
– А вы договаривались с ним? – Он лукаво улыбнулся.
– С каких это пор человек, который ищет алмазное ожерелье, должен договариваться о встрече? Это что, ваше изобретение? Я смотрел, как с его лица сползает улыбка.
– Попридержите язык, а то нечем будет облизывать мороженое. – Он вышел из-за стола и направился к двери, которая вела в кабинет Ешоннека. – Сейчас выясню, сможет ли он принять вас.
Пока его не было, я взял с подставки последний номер «Штюрмера». На обложке был нарисован мужчина в ангельском одеянии, прикрывавший свое лицо маской ангела. Из-под его накидки-стихаря высовывался хвост, явно принадлежавший черту, а по тени можно было догадаться, что под маской прячется еврей. Карикатуристы из «Штюрмера» обожали изображать евреев с огромными носами, но в данном случае они превзошли самих себя – нос у еврея напоминал клюв пеликана. Странно, что респектабельный бизнесмен выписывает такую ерунду, подумал я. Но худосочный молодой человек, появившийся из кабинета своего шефа, все мне объяснил.
– Вас скоро примут, – сообщил он и добавил: – Шеф держит здесь журналы, чтобы показать жидам, с кем они имеют дело.
– Простите, я что-то не совсем вас понял.
– У нас много евреев-клиентов, – объяснил секретарь. – Конечно, все они стремятся продать драгоценности, а покупать никто не собирается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79