– Он что-то сотворил с тобой. Я уверен в этом, – произнес он осипшим голосом. – Он убил па и спрятал его тело в той ледяной пещере. И он сделал что-то с твоей головой. И с моей.
Сначала ма отпихивала юношу от себя, вырывалась из его рук, издавая тихие жалобные стоны. Затем она внезапно затихла и, повернув голову, заглянула Тигхи прямо в глаза. Она сделала это впервые с того времени, как юноша появился на борту корабля Чародея. Их взгляды встретились. Тигхи заметил, как ее темно-коричневые зрачки посветлели. В них появились живые огоньки. Брови собрались вместе, выражая то ли боль, то ли изумление.
На глаза у Тигхи навернулись слезы.
– Ма. – Его голос дрогнул.
– Я помню тебя, – сказала ма. Она подняла трясущуюся руку и прикоснулась к лицу Тигхи. – Когда ты был совсем маленьким, у тебя была гладкая нежная кожа. От тебя приятно пахло. Красивый мальчик.
– Ма, – проговорил юноша.
По его щекам струились слезы, горло сдавило от избытка чувств.
– Он пришел, – произнесла ма, и Тигхи сразу же понял, что она говорит о Чародее. – Он пришел и стал ковыряться в твоей голове. Он приказал мне сесть и смотреть. Он сделал так, что я получила удовольствие от этого зрелища. Он умеет это делать. Он может с далекого расстояния перевернуть все в твоей голове, заставить тебя радоваться или грустить, доставлять тебе удовольствие или боль. Он может управлять своими машинами на расстоянии. Он сделал отверстие у тебя в затылке и запихнул в него свои устройства. Но после того как он ушел, я разъярилась и вытащила из твоей головы уйму всяких проводов, столько, сколько смогла, еще до того, как рана заросла.
Ее рука бессильно упала. Мать отвернулась, опять устремив свой взгляд на противоположную стену.
– Ма, – тихо проговорил Тигхи, намереваясь задать вопрос. Однако женщина его опередила:
– Твоему па это не понравилось. Он сказал, лучше оставить все, как есть, не то ты умрешь. Однако я заупрямилась и никого не хотела слушать. Я вытащила провода из твоего затылка, который он, перед тем как уйти, забинтовал. У тебя потекла кровь. Она никак не останавливалась. Ты даже не плакал. Наверное, я вытащила не все провода, но думаю, что внутри их осталось немного. – Ее тело опять задрожало. – Они были похожи на стебельки травы. Очень тонкие. Тонкий провод. Я сбросила их с мира и никогда не говорила ему об этом. Ты даже не плакал. Кровь текла и текла. Текла, и текла, и текла.
– Ма, – сказал Тигхи, вытирая слезы руками, на которых уже не было перчаток. – Ма, перестань, пожалуйста.
– Твой па пытался остановить меня, и я ударила его, ударила очень сильно. Но я вытащила эту гадость из твоей головы.
– Ма, хватит. Не нужно. Ты делаешь себе больно.
Последнее было слишком очевидно. Каждое слово давалось женщине с трудом. С ней что-то происходило. Ее глаза забегали вверх-вниз, а из одной ноздри закапала кровь. Речь стала нечленораздельной.
– Ма! – вскричал Тигхи, схватив ее за плечи. – Ма!
Она дернулась назад и со всего размаха ударилась головой о стену. Затем ее тело забилось в конвульсиях. Язык выкатился, зрачки побелели. Припадок был столь сильным, что Тигхи отбросило в сторону. Ма в припадке прикусила язык, и теперь из уголков ее рта текла кровь, которая смешивалась со слюной и образовывала розовую пену. Несколько минут из ее горла вырывались ритмичные хрипы, а затем ее тело с прижатыми к нему руками вдруг вытянулось и замерло.
Тигхи перевернул мать на спину и приложил ухо к ее груди. Тихо. Никаких признаков дыхания.
Юношу объял страх. Он не мог поверить своим глазам.
– Чародей! – крикнул он, подползая по предательскому полу к трапу и карабкаясь по нему наверх. – Чародей! Проснись! Чародей! – Зацепившись одной рукой за верхнюю ступеньку, он принялся другой барабанить по люку. – Чародей!
Сверху послышалось недовольное ворчание:
– Ну что там у тебя?
– Спустись сюда, Чародей!
– Дай мне поспать, мальчик.
– Спустись сюда, Чародей! Ма плохо. У нее припадок.
– Оставь меня в покое. Мне нужно поспать хоть немного.
В голосе Чародея звучало неприкрытое раздражение.
– Пожалуйста, сойди сюда! Пожалуйста, приди и помоги мне!
– О, очень хорошо, беспокойный и настырный. – Наверху что-то скрипнуло, затем раздались шаги. – Я уделю тебе ровно пять минут, а затем вернусь ко сну, чего бы это мне ни стоило.
Крышка люка поехала в сторону.
Тигхи кубарем скатился вниз по обманчиво кривому трапу.
– В чем дело? – спросил Чародей, приближаясь к Тигхи. – А, да она в коме. Ну что ж, сказать по правде, это меня нисколько не удивляет. После стольких экспериментов на ее мозжечке, которые мне пришлось провести, трудно ожидать, что он будет функционировать безупречно. – Он нагнулся, опершись кожаной ладонью о плечо юноши, чтобы не упасть. – Да, – произнес он. – Да, да. Я предполагал, что такое может случиться.
– Что ты будешь делать? – спросил Тигхи. – Приводить ее в чувство? Что ты будешь делать?
– Приводить ее в чувство? Ну и ну. Похоже, это тебя волнует гораздо сильнее, чем я ожидал. Отрегулирую приборы, если ты в состоянии понять, что я имею в виду. Я произведу перенастройку твоего ума, чтобы ты не чувствовал себя столь удрученным.
– Это моя ма!
– Да, я знаю это. Очевидно, та часть твоего мозга, которая зарегистрировала этот факт, будет существовать и дальше. Если бы я стер этот факт в твоем сознании, исчезли бы твои индивидуальные личностные аспекты. Поэтому я полагаю, что в интеллектуальном смысле ее смерть могла бы доставить тебе некоторое огорчение.
– Она мертва?
– Но я могу изменить соотношение других чувственных рецепторов так, чтобы свести это огорчение к минимуму. Я удивлен, – продолжал Чародей, направляясь к своему креслу. – Я удивлен тем, что ты принимаешь все так близко к сердцу. Перенастройка, которую я уже произвел, должна была значительно смягчить воздействие этого отрицательного фактора. Не понимаю, почему и где произошел сбой.
Он забрался в кресло и ткнул своим пальцем в одну из кнопок, пристально наблюдая при этом за шкалой прибора.
– Ну, вот, – произнес он. – Лучше?
– Умерла, – потерянно проговорил Тигхи, глядя на тело матери.
– Да, да. Судя по твоему голосу, ты уже более спокойно воспринимаешь сей факт. Я не прочь похвастаться, что достиг совершенства в том, что касается точной настройки. Так… так. Ну а как тебе вот это?
Мысли в голове Тигхи упорядочились. Так неистовая пурга внезапно расступается, и в снежной мгле появляется клочок голубого неба. Теперь ему было ясно, что он должен делать. Левой рукой Тигхи подобрал с пола перчатку. Его правая рука была свободна. Он встал.
– Видишь, тебе уже намного лучше, – говорил Чародей. – Мне нравится называть это эмоциональной анестезией. Нейтрализатор душевной боли, если хочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147