Тигхи в недоумении шагнул назад. Он еще не понял, в чем дело. А из противоположного угла помещения к месту происшествия уже тащились, шаркая ногами, соседи упрямца.
– Мертв! – сказал один.
– Скончался от апоплексического удара, – констатировал второй, и в его голосе прозвучало нечто похожее на злорадство.
– Паралич мозга! – согласился первый.
Второй старик слегка потыкал труп своим посохом, затем повернулся к Тигхи:
– Это ты своими насмешками довел его до смерти.
– Вот именно! Довел его до смерти! – проблеял первый старик.
– Это чистая случайность! – поспешил оправдаться Тигхи.
– Стало быть, бриллианты теперь наши, – произнес старик, ощерив гнилые зубы в ехидной ухмылке. – Калеку можешь забирать. Нам он ни к чему.
– А вот девчонку оставь, – добавил другой старик и похотливо хихикнул: – Она нам пригодится.
Тигхи со свистом втянул в себя воздух.
– Я так не думаю, – сказал он. – После смерти хозяина раб становится свободным.
– Чушь! – прорычал первый старик.
– Чушь! – подтвердил второй.
– То, что принадлежало ему, теперь наше. Мы – его наследники.
– Свое имущество он завещал нам.
– Тогда я посоветовал бы вам сбегать за судьей, – произнес Тигхи, которым овладела хладнокровная решимость. – Я оспариваю ваши слова. Я считаю, что он умер, не оставив наследников, и объявляю его раба своей собственностью. Вы можете забрать себе все остальное его имущество. Следуй за мной, раб, – сказал он, обращаясь к Мулваине.
– Ты не имеешь права! – проскрипел возмущенно первый старик. – Кто ты? Как тебя зовут?
– Ты говоришь на Отре с западным акцентом, – подозрительно произнес второй. – Ты с запада. Вонючий сопляк западник, ты здесь никто!
Однако Тигхи спокойно направился к выходу, уводя с собой Мулваине и собственную невольницу.
Он привел Мулваине на один из нижних уступов города и купил ему еды. Бывший сослуживец Тигхи по платону флатаров урчал и едва не откусывал себе кончики пальцев. Покойный хозяин явно держал его в черном теле.
– Ты теперь богатый человек, Тигхи, – произнес он, прожевав последнюю порцию травяного хлеба, и скользнул взглядом по юноше.
Сделав это, Мулваине как бы испугался собственной смелости и снова потупил глаза.
– А я думал, что ты погиб, как и остальные, – сказал Тигхи, хлопнув Мулваине по плечу.
– Как и остальные?
Тигхи кашлянул.
– Ати, – сказал он, – Пелис, Равилре. Помнишь их?
Мулваине смотрел вдаль застывшими, неподвижными глазами.
– Я думал, – выдавил он наконец, – что от нашего платона никого не осталось. У меня в памяти почти ничего нет. Какие-то смутные картинки. Помню, как я бежал по уступу вместе с вами, хозяин.
– Не называй меня хозяином, – приказал Тигхи. – Мы же воевали вместе, как-никак.
Мулваине покраснел.
– Ладно, – проговорил он еле слышно.
– Вот так-то лучше, – сказал Тигхи.
– Помню, как я бежал, – продолжал Мулваине. – А затем резкая боль в ноге – меня ранило. А больше я ничего не помню, пока не очнулся в их форте, с забинтованной культей. Ноги уже не было. После того как рана зажила и затянулась кожей, меня выставили на торги вместе с другими пленными, однако никто не хотел покупать меня. Мне очень повезло с моим хозяином. В самом деле. Я не шучу. Он сам оправлялся после ранения и очень привязался ко мне. – По щеке Мулваине поползла слеза. – А теперь он умер. Умер!
– Только не начинай плакать, – с отвращением произнес Тигхи.
Однако уже было поздно. Мулваине рыдал, растирая глаза кулаками.
– Почему у рабов глаза постоянно на мокром месте? – удивился Тигхи.
Мулваине, шмыгая носом, проговорил:
– Вам, должно быть, есть что рассказать, хозяин. То есть Тигхи. Хозяин Тигхи. О, былые деньки! Кажется, что все это в далеком, далеком прошлом!
Он затряс головой, опять уставившись в землю.
– Ну что ж, – начал Тигхи, устраиваясь поудобнее. Он посмотрел на небо. Время едва перешагнуло за девяносто, и солнце слепило ярчайшим светом. Белая дыра, прожженная в идеальной голубизне. – На мою долю хватило приключений с избытком. Это уж точно. Я тоже побывал в шкуре раба, как и ты. Однако мне удалось спастись. – Тигхи потер правый глаз. С тех пор как он начал употреблять крепкую воду, которой так славился Восточный Город, у него стала болеть голова. Головные боли отдавались в глазных яблоках так, что порой все вокруг виделось в мутной белой пелене, и только после того как Тигхи закрывал глаза и открывал их снова, напрягая зрение, пелена, рассеивалась, и предметы обретали прежние очертания.
– Удалось спастись? – тихо удивился Мулваине и испуганно огляделся. – Ты же знаешь, что беглых рабов сбрасывают со стены, – прошептал он. – В этом городе меня знает каждая собака. Я прожил здесь целый год. Мне не удалось бы убежать.
– Понимаешь, тут все не так просто, – произнес Тигхи. – Меня, скажем так, забрал другой человек. Точно так же, как я забрал тебя. – Он улыбнулся Мулваине, но тот усердно тер свою культю через штаны и не поднимал взгляда. – Ах, Мулваине, – продолжал Тигхи, – ты даже представить себе не можешь, где мне довелось побывать. Я добрел до самого конца мира – до Восточного Полюса. Я видел ледяные пещеры и воевал с колдунами и монстрами. Я летал в воздухе и ощутил дыхание Бога. И когда я возвращаюсь в мир мужчин и женщин, как это уже случилось, мне тяжело чувствовать себя связанным всеми этими мелкими условностями.
Тигхи сузил веки, всматриваясь в даль. Его зрение уже утратило свою былую остроту.
– Восточный Полюс? – изумился Мулваине, бросив на Тигхи быстрый взгляд и снова опустив глаза. – Я слышал о нем. Но разве это не миф?
– Нет, – ответил Тигхи и опять потер глаза. – Он такая же реальная часть стены, как и уступы, на которых стоит этот город. Стена вовсе не такая, какой мы ее себе представляем. Я помню, Мулваине, твои слова, когда мы еще служили в платоне. Однажды ты сказал мне… ты сказал: а вдруг стена вовсе не большая, просто мы маленькие?
– Неужели я сказал такое? – удивился Мулваине. – Кажется, это было так давно, хозяин.
Тигхи скорчил гримасу.
– Не называй меня так, – раздраженно проговорил он.
Обращение Мулваине лишний раз подчеркивало необратимость крутых перемен, происшедших с ними, и это лишало Тигхи, стремившегося хоть на короткое время, но испытать прежние чувства, вернуться в прошлое, душевного равновесия, выводило его из себя. Успокоившись, юноша продолжил свое повествование:
– Вообще-то в этом есть намек на истину, но она оказалась все же иной, отличавшейся от той, какая существовала в моем воображении. Я видел нас маленькими, а Бога большим. Однако теперь, когда я достаточно постранствовал, я знаю, кто построил стену. Я встречался с человеком-богом, и он… они такие же маленькие, как и ты, как и я. Похоже, что Бог и человек одного и того же масштаба, одного и того же роста, точь-в-точь, никакой разницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147