– Не спорю. Калдан любит воображать о себе. Я мог бы порассказать тебе о его подвигах в Каркинароте двадцать лет назад, но… не важно. Суть в том, что кровь его законных детей создает мощную сеть, которой Калдан когда-нибудь может опутать и уничтожить тебя. А вот если бы ты заключил контракт с одной из моих правнучек и у меня было бы право мстить за тебя при необходимости, то он заколебался бы.
– Может быть, – сухо ответил Торисен, – но это не заставит его согласиться с тем, чтобы Войско выступило послезавтра.
– Да, – кивнул Ардет.
Он сплел свои тонкие холеные пальцы и задумчиво уставился на них. Огонь в камине высекал искры из глубин сапфира в его перстне-печати и полуприкрытых голубых глаз, все еще острых, несмотря на пятнадцать десятилетий хозяина.
– Я и сам бы выдернул несколько нитей из его сети. Что ж, если Каинрон завтра намерен единственным высказаться против, ему придется тяжеловато. Его заботит, что думают о нем люди, – до тех пор, пока это будет уже неважно. С Рандиром будет труднее всего. Они с Каинроном командуют третьей частью Войска Заречья. Даниор и Яран за тебя, я, конечно, тоже. У близнецов Эдирр все зависит от настроения, а у Брендана – от чувства ответственности. А что до Комана, то с ним проблем не будет, как только ты провозгласишь Демота лордом.
– Я еще не решил, – ответил Торисен.
Ардет недоуменно взглянул на него:
– Несомненно, ты утвердишь Демота. Его мать – моя правнучка.
– И за это я должен отдать Коман полному идиоту?
– Он, может, и идиот, но поддерживает тебя, и в нем моя кровь. А коли ты забыл, то альтернатива лишь Кори, а у него мать из Каинронов. Это же совершенно неприемлемо. Но оставим эти бесполезные споры, – добавил он, поднимаясь. – Дело решенное. Завтра на Совете ты провозгласишь Демота.
– Нет, – ответил Торисен.
Впервые с тех пор, как он стал Верховным Лордом, Торисен отказал Ардету в более чем серьезной «просьбе» – он чувствовал, что так будет правильнее. Лорд ожидал, что сейчас в нем закипит старое негодование, но вместо этого ощутил лишь изнеможение и тупую боль в ноге. Он нагнулся над каминной решеткой, вглядываясь в огонь, ловя на себе холод острых глаз Ардета.
– Я сейчас Верховный Лорд, Адрик, а не один из твоих младших полевых офицеров, – сказал он, не отрываясь от языков пламени. – Я делаю то, что считаю нужным для блага Кенцирата, вне зависимости от твоих или моих личных желаний. Большее, что я могу, – это пообещать защищать твои интересы всегда, когда смогу. Я обязан тебе многим, если не всем. А что до Комана, я просто не слишком хорошо знаю Демота и Кори, чтобы выбирать между ними.
– Ты молодой дурак. Как думаешь, сколько у тебя осталось времени?
Шаги на винтовой лестнице заставили обоих мужчин резко обернуться. В комнату, держа прикрытый поднос, вошел Бур.
– Ужин, милорд.
– О черт. – Голос Ардета изменился, и он тяжело рухнул в кресло, прижав ладони к лицу.
– Адрик? – Торисен склонился над ним. – С тобой все в порядке?
– Вот на что у нас и правда нет времени, – глухо сказал Ардет, – так это на глупые перебранки. – Он позволил рукам упасть. Все сто сорок девять лет жизни глубоко отпечатались на его лице и сейчас были как никогда заметны. – Особенно тогда, когда Южное Войско уже в пути. Ты правда думаешь, что Переден готов взять на себя командование?
– Надеюсь, – осторожно ответил Торисен. – У него был почти год тренировки в качестве моего заместителя, а всю настоящую работу делал Харн.
Ардет откинулся на спинку, прикрыв глаза.
– Он поздний ребенок, последний мой сын. Остальные погибли в Белых Холмах, сражаясь за твоего отца. Иногда я жалею, что не остался там с ними. – Он снова встал, на этот раз куда медленнее. – Подумай о Комане. А впрочем, кого бы ты ни выбрал, другой всегда может подкрасться к тебе сзади с ножом, и ты в конце концов обнаружишь, что я был прав, как всегда.
Он взглянул на дальнюю стену и моргнул, по лицу пробежала тень испуга.
– Адрик?
– Ничего, ничего… – Ардет тряхнул седой головой, словно пытаясь очистить разум. – Поешь что-нибудь и поспи. По тебе не скажешь, что прогулка на север была таким уж отдыхом. – Он задержался на лестнице. – Переден, знаешь ли, очень высокого мнения о тебе, а я тем более.
– Угу, высокого, как мой левый башмак, – проворчал Бур, когда высокорожденный скрылся. – Этот избалованный сосунок плевал бы на твою тень, если бы осмелился.
Торисен вздохнул:
– Знаю. Проследи, чтобы Ардет благополучно добрался до своих покоев, хорошо?
– Да, лорд… Ты не рассказывал ему о Тентире?
– Трое! Нет, ни слова. Бур хмыкнул:
– Он скоро все равно услышит об этом предостаточно. – Он направился к лестнице и вышел, прикрыв за собой дверь.
Почему же он ничего не сказал о Тентире? Это вовсе не было сознательным решением, а какой-то инстинктивной неохотой рассказывать Ардету больше, чем требуется. Торисен поднял дневник и перелистал его. Имена, даты, события… Анар, старый учитель, завел такую книгу, когда почувствовал, что разум начинает покидать его. Анар, замок, Ганс… Ардет верил, что Серый Лорд умер до ухода сына.
То, что это было не так, – секрет, о существовании которого лорд из Омирота никогда не должен заподозрить.
– Память надежнее, – пробормотал Торисен и кинул дневник в огонь.
Когда страницы охватило пламя, он отвернулся и увидел детскую тень на стене – она будто сидела на столе и качала ножками. Так вот что напугало Ардета. Кстати, а что он собирается делать с ней? Что сделать в первую очередь? Ответ лежал где-то на поверхности, но он отмахнулся от простейшего. Хоть один раз он может поступить так, как ему хочется, не задавая себе вопросов? Он подхватил сумку и уселся у камина, крепко обхватив ее.
– А как же быть с Каинроном? – спросил он пустоту. Нет ответа. Он слишком устал и не может думать ни о чем, кроме внука. Да, его можно пообещать Калдану – как последнее средство спасения. Войско отправится на бой, и – кто знает? – он ведь может и погибнуть, сражаясь с Роем. А если нет, и Калистина понесет, Каинрон наверняка двинется против него во имя его же ребенка. Он еще сможет контролировать происходящее, а если нет, то хотя бы предотвратить гражданскую войну, убив себя. Тогда Каинрон станет Верховным Лордом во всем, кроме звания, а уж за этим-то дело не постоит.
«Его заботит, что думают о нем люди, – до тех пор, пока это будет уже неважно».
Торисен вспомнил крики Киндри. Какой же запас жестокости скопился у Трех Народов? Неужели этого хочет от них холодное, загадочное божество Кенцирата?
Торисен сидел, глядя на огонь, вновь и вновь прокручивая в голове одни и те же мысли, пока далекий звук рога не разорвал цепочку. Он очнулся у потухшего камина, с удивлением обнаружив, что уснул. Кто, во имя Порога, может трубить вызов в столь поздний час?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109