Ох и разозлится на тебя милорд Каинрон.
– Значит, «удача Черныша» все еще на крыле, – заметил Харн, когда они с Торисеном и Ардетом возвращались к лагерю Норфа. Несколько охранников Ардета следовали за ними на почтительном расстоянии. – Я всегда думал, что для твоей же пользы следовало быть не таким счастливчиком.
– Не обращай на него внимания, – обратился Торисен к Ардету. – Со временем он простит мне, что я в очередной раз не дал себя убить. И тем не менее Зола ошиблась: здесь место именно панихиде.
Харн фыркнул:
– Было бы по ком грустить. Извини, милорд.
– Нет, нет, – отсутствующе проговорил Ардет. – Ты абсолютно прав. Демот исключен, он не привел к удовлетворительному результату. Если б теперь удалось заключить контракт между Кори и одной из моих правнучатых племянниц…
Престарелый высокорожденный покинул их у своего шатра.
Торисен глядел ему вслед, криво улыбаясь:
– Я начинаю думать, что Ардет способен пережить все, если только сумеет понять, какую выгоду можно извлечь из последствий.
– А если он узнает о роли Передена в разгроме Южного Войска?
– Не знаю. Лучшее, на что мы можем надеяться, – это что жалкий мальчишка погиб с честью. Мы должны спасти репутацию Передена – ради его отца.
Харн приостановился:
– Если это не опорочит его офицеров. Лорд уставился на него:
– Милостивые Трое. Эти кендары и мои офицеры тоже, они единственная семья, которую я знал половину своей жизни. Ты правда подумал, что я собираюсь свалить вину на них?
Напрягшийся было Харн с облегчением перевел дух:
– Ох нет, конечно же нет. Я сказал чертову глупость…
– Не продолжай, это будет еще глупее. А что…
Маленькая фигурка вылетела из палатки Норфа и бросилась к Торисену, крепко обвив его руками. Он отпрянул, зашипев от боли.
– Ладно, Донкерри, ладно. Я тоже рад тебя видеть. Осторожней с ребрами, не доломай.
Бур спустился более степенным шагом:
– Мы только что услышали о битве и смерти лорда Комана. С тобой все в порядке, милорд?
– Ребра, – резко повторил Харн. – Нет, ну почему ты не признаешься, что ранен?
– А, не думаю, что что-то сломано. Может, пара трещин… Но тут кендары подхватили Торисена под руки и повели протестующего пленника к его шатру.
Ливень обрушился на холмы, между палатками бежали ручьи, ложбины превратились в маленькие озера. Сверкали молнии, не смолкал гром. Торисен лежал на своей постели, вслушиваясь в грозу, наблюдая, как вспышки света выхватывают из темноты остов шатра. Хотя нога болела и иногда ее сводило судорогой, он решил погодить с перевязкой, потому что не хотел беспокоить ни Бура, ни мешочек с костями, приютившийся на сгибе руки. Боку тоже приходилось несладко, но теперь-то наверняка ясно, что там только ушиб. Да, как сказал Харн, удача Черныша еще при нем… но надолго ли? Что будет, если Джейм, сестра, действительно на пути к нему? А ведь он это чувствует.
– И символы моей власти в ее руках, мальчик.
Да. Торисен не сомневался, что это она забрала Кольцо и Меч Ганса. И что из того? Она не умеет обращаться с ними. Она всего лишь девчонка.
– Как и Кирен. «Ничто в Законе не запрещает леди возглавить семью вместо лорда». И она сама несет в себе силу, мальчик. Думаешь, почему я назвал ее Джеймсиль?
Но она его сестра.
– И твой близнец-шанир, твоя темная половина. Думаешь, почему я ее выгнал, а, мальчик? А теперь она возвращается, чтобы отомстить, уничтожить тебя.
Н-но он любит ее. Всегда любил.
– В этом-то и есть твое проклятие.
Гроза, рокоча, незаметно отползла в сторону. Торисен лежал в темноте, слушая хриплый безумный голос, принадлежащий и погибшему отцу, и – каким-то образом – ему самому, продолжавший бормотать еще долго после того, как он, выдохшись, перестал отвечать ему.
Глава 11
В ТЕНЯХ
Темный Порог: четырнадцатый – двадцать первый дни зимы
Джейм с опаской вступила в Тени Каркинарота. Сперва казалось, что все осталось таким же, как и было, лишь тьма легла на резные стены дворца, накрыла пушистые ковры, превратила пурпур и золото гобеленов в серую холстину. Свет в шарах тускнел с каждой секундой. Потом детали обстановки начали таять и исчезать. Тени обрели необычайную глубину, протянувшись к далеким стенам. Холод пола проникал сквозь тонкие сапоги Джейм. Да, эти плиты никогда не знали прикосновения ковра. Теперь светящиеся сферы были лишь бледными пятнами, маячащими в воздухе. От дворца остался лишь призрачный намек, несколько смутных штрихов. Каркинарот пропал.
Но где же тогда она?
Джейм пошла вперед, ощущая озноб на леденящем воздухе. За окнами Каркинарота лежала теплая южная земля Каркинор, а за этими стенами… И чем тут пахнет? Запах окружал ее, неясный, сладковатый, с гнильцой, какой застаивается в давно пустом флакончике из-под духов. Казалось, его источают сами стены. Как он пугающе знаком, и как глупо, что она не узнает его.
Между расплывчатыми светлыми шарами открылся дверной проем. Джейм чуть не прошла мимо, решив, что это лишь сотканная из теней иллюзия, но прилетевший сквозняк означал обратное. Девушка вошла. Память подсказывала, что она продолжает идти по коридору Каркинарота, а свернув в эту дверь, попадет в бальный зал дворца. Здесь тоже была комната, но куда больше того огромного зала. Джейм бродила по ней, мягкие сапоги беззвучно скользили по темному, с изумрудными крапинками и жилками полу, и под невидимыми глазу сводами потолка не витало эхо. Вдоль стен рядами висели флаги памяти. В обычном кенцирском зале по традиции, размещали вышитые портреты умерших высокорожденных, сотканные из нитей одежды, в которой эти мужчины и женщины встретили смерть. Лица обычно были спокойны, а раскрытые ладони скрещены в благословляющем жесте. Но на этих знаменах люди словно гримасничали, так ужасающе искажены были их черты. Руки изображенных сжимали лохмотья одежды. Под портретами на стенах темнели коричневые пятна засохшей крови.
Джейм огляделась, страх прокрался в душу и неумолимо рос. Это наверняка тот самый, увешанный картинами большой зал, о котором давным-давно рассказывала ее мать; но эти картины – портреты мертвых, и все они выглядят такими голодными и иссохшими потому… потому что кто-то поглотил их души. Но откуда она знает это? И их так много, слишком много. Слишком? Во имя Порога, почему она так думает? Она никогда не была тут раньше… Или была?
В дальнем конце зала располагался гигантский камин, в нем лежало несколько толстых стволов. Меховая шкура прикрывала холодный очаг. Другие шкуры с оскаленными пастями висели на стене. Шкуры аррин-кенов.
Мама не говорила об этом, но так было в том сне, разбудившем ее в Каркинароте. Наверняка она знает куда больше об этом месте, чем может поведать любая история. Джейм уже стояла тут когда-то – и во сне, и наяву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Значит, «удача Черныша» все еще на крыле, – заметил Харн, когда они с Торисеном и Ардетом возвращались к лагерю Норфа. Несколько охранников Ардета следовали за ними на почтительном расстоянии. – Я всегда думал, что для твоей же пользы следовало быть не таким счастливчиком.
– Не обращай на него внимания, – обратился Торисен к Ардету. – Со временем он простит мне, что я в очередной раз не дал себя убить. И тем не менее Зола ошиблась: здесь место именно панихиде.
Харн фыркнул:
– Было бы по ком грустить. Извини, милорд.
– Нет, нет, – отсутствующе проговорил Ардет. – Ты абсолютно прав. Демот исключен, он не привел к удовлетворительному результату. Если б теперь удалось заключить контракт между Кори и одной из моих правнучатых племянниц…
Престарелый высокорожденный покинул их у своего шатра.
Торисен глядел ему вслед, криво улыбаясь:
– Я начинаю думать, что Ардет способен пережить все, если только сумеет понять, какую выгоду можно извлечь из последствий.
– А если он узнает о роли Передена в разгроме Южного Войска?
– Не знаю. Лучшее, на что мы можем надеяться, – это что жалкий мальчишка погиб с честью. Мы должны спасти репутацию Передена – ради его отца.
Харн приостановился:
– Если это не опорочит его офицеров. Лорд уставился на него:
– Милостивые Трое. Эти кендары и мои офицеры тоже, они единственная семья, которую я знал половину своей жизни. Ты правда подумал, что я собираюсь свалить вину на них?
Напрягшийся было Харн с облегчением перевел дух:
– Ох нет, конечно же нет. Я сказал чертову глупость…
– Не продолжай, это будет еще глупее. А что…
Маленькая фигурка вылетела из палатки Норфа и бросилась к Торисену, крепко обвив его руками. Он отпрянул, зашипев от боли.
– Ладно, Донкерри, ладно. Я тоже рад тебя видеть. Осторожней с ребрами, не доломай.
Бур спустился более степенным шагом:
– Мы только что услышали о битве и смерти лорда Комана. С тобой все в порядке, милорд?
– Ребра, – резко повторил Харн. – Нет, ну почему ты не признаешься, что ранен?
– А, не думаю, что что-то сломано. Может, пара трещин… Но тут кендары подхватили Торисена под руки и повели протестующего пленника к его шатру.
Ливень обрушился на холмы, между палатками бежали ручьи, ложбины превратились в маленькие озера. Сверкали молнии, не смолкал гром. Торисен лежал на своей постели, вслушиваясь в грозу, наблюдая, как вспышки света выхватывают из темноты остов шатра. Хотя нога болела и иногда ее сводило судорогой, он решил погодить с перевязкой, потому что не хотел беспокоить ни Бура, ни мешочек с костями, приютившийся на сгибе руки. Боку тоже приходилось несладко, но теперь-то наверняка ясно, что там только ушиб. Да, как сказал Харн, удача Черныша еще при нем… но надолго ли? Что будет, если Джейм, сестра, действительно на пути к нему? А ведь он это чувствует.
– И символы моей власти в ее руках, мальчик.
Да. Торисен не сомневался, что это она забрала Кольцо и Меч Ганса. И что из того? Она не умеет обращаться с ними. Она всего лишь девчонка.
– Как и Кирен. «Ничто в Законе не запрещает леди возглавить семью вместо лорда». И она сама несет в себе силу, мальчик. Думаешь, почему я назвал ее Джеймсиль?
Но она его сестра.
– И твой близнец-шанир, твоя темная половина. Думаешь, почему я ее выгнал, а, мальчик? А теперь она возвращается, чтобы отомстить, уничтожить тебя.
Н-но он любит ее. Всегда любил.
– В этом-то и есть твое проклятие.
Гроза, рокоча, незаметно отползла в сторону. Торисен лежал в темноте, слушая хриплый безумный голос, принадлежащий и погибшему отцу, и – каким-то образом – ему самому, продолжавший бормотать еще долго после того, как он, выдохшись, перестал отвечать ему.
Глава 11
В ТЕНЯХ
Темный Порог: четырнадцатый – двадцать первый дни зимы
Джейм с опаской вступила в Тени Каркинарота. Сперва казалось, что все осталось таким же, как и было, лишь тьма легла на резные стены дворца, накрыла пушистые ковры, превратила пурпур и золото гобеленов в серую холстину. Свет в шарах тускнел с каждой секундой. Потом детали обстановки начали таять и исчезать. Тени обрели необычайную глубину, протянувшись к далеким стенам. Холод пола проникал сквозь тонкие сапоги Джейм. Да, эти плиты никогда не знали прикосновения ковра. Теперь светящиеся сферы были лишь бледными пятнами, маячащими в воздухе. От дворца остался лишь призрачный намек, несколько смутных штрихов. Каркинарот пропал.
Но где же тогда она?
Джейм пошла вперед, ощущая озноб на леденящем воздухе. За окнами Каркинарота лежала теплая южная земля Каркинор, а за этими стенами… И чем тут пахнет? Запах окружал ее, неясный, сладковатый, с гнильцой, какой застаивается в давно пустом флакончике из-под духов. Казалось, его источают сами стены. Как он пугающе знаком, и как глупо, что она не узнает его.
Между расплывчатыми светлыми шарами открылся дверной проем. Джейм чуть не прошла мимо, решив, что это лишь сотканная из теней иллюзия, но прилетевший сквозняк означал обратное. Девушка вошла. Память подсказывала, что она продолжает идти по коридору Каркинарота, а свернув в эту дверь, попадет в бальный зал дворца. Здесь тоже была комната, но куда больше того огромного зала. Джейм бродила по ней, мягкие сапоги беззвучно скользили по темному, с изумрудными крапинками и жилками полу, и под невидимыми глазу сводами потолка не витало эхо. Вдоль стен рядами висели флаги памяти. В обычном кенцирском зале по традиции, размещали вышитые портреты умерших высокорожденных, сотканные из нитей одежды, в которой эти мужчины и женщины встретили смерть. Лица обычно были спокойны, а раскрытые ладони скрещены в благословляющем жесте. Но на этих знаменах люди словно гримасничали, так ужасающе искажены были их черты. Руки изображенных сжимали лохмотья одежды. Под портретами на стенах темнели коричневые пятна засохшей крови.
Джейм огляделась, страх прокрался в душу и неумолимо рос. Это наверняка тот самый, увешанный картинами большой зал, о котором давным-давно рассказывала ее мать; но эти картины – портреты мертвых, и все они выглядят такими голодными и иссохшими потому… потому что кто-то поглотил их души. Но откуда она знает это? И их так много, слишком много. Слишком? Во имя Порога, почему она так думает? Она никогда не была тут раньше… Или была?
В дальнем конце зала располагался гигантский камин, в нем лежало несколько толстых стволов. Меховая шкура прикрывала холодный очаг. Другие шкуры с оскаленными пастями висели на стене. Шкуры аррин-кенов.
Мама не говорила об этом, но так было в том сне, разбудившем ее в Каркинароте. Наверняка она знает куда больше об этом месте, чем может поведать любая история. Джейм уже стояла тут когда-то – и во сне, и наяву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109