Оба инцидента кончились моим заключением под стражу, так что матерый рецидивист вроде меня должен был бы, на ваш взгляд, чувствовать себя среди решеток и запоров просто в родной стихии.
Однако сейчас я попал совсем в другую историю. Раньше мне грозил лишь умеренных размеров штраф. Сейчас надо мной навис пожизненный приговор.
Человек посторонний, придя в восторг от редкой красоты Полины да еще узнав, что ей предстоит унаследовать более пятидесяти миллионов долларов, наверняка сочтет мои душевные муки и нежелание жениться на ней чистейшей блажью. Мне бы ваши заботы, скажет этот посторонний. Но никуда не денешься: я терзался, и терзания мои были ужасны.
Мало того, что я сам не хотел жениться на Полине Стоукер, существовало еще одно серьезнейшее препятствие к этому браку: я отлично знал, что и она не хочет выходить за меня. Конечно, во время последней встречи с Чаффи она чуть не разорвала его на части, выгнала взашей в великом гневе и ярости, но я был уверен, что в глубине сердца она его по-прежнему любит, и нужно лишь немного поработать штопором, вино вырвется на свободу. И Чаффи ее тоже любит, хоть и свалился с лестницы и потом горестно ушел в ночь. Так что если взвесить все до единого обстоятельства как с одной стороны, так и с другой, то получается: женившись на этой самой Полине, я не только погублю свою жизнь, но и разобью сердце и ей, и моему школьному другу. По-моему, вполне достаточная причина для мук и терзаний, даже не пытайтесь убедить меня, что я не прав.
Во всей этой тьме брезжил только один луч света — старый хрыч Стоукер пообещал, что пришлет своего человека с ночными принадлежностями. Может быть, Дживс что-нибудь придумает.
Впрочем, я не особенно-то верил, что даже Дживс способен вызволить меня из нынешней передряги, тут любой букмекер без колебаний принял бы ставку сто против одного. С этими мыслями я докурил сигару и растянулся на кровати.
Я нервно теребил пальцами покрывало, и тут дверь открылась, деликатное покашливание возвестило, что Дживс в каюте. Он принес охапку всякой одежды и белья. Положил нее на стул и посмотрел на меня с сочувствием, так бы я это определил.
— Мистер Стоукер поручил мне отнести вам пижаму, сэр.
Я издал протяжный стон.
— Мне не пижама нужна, Дживс, а крылья. Вы в курсе последних событий?
— Да, сэр.
— Кто вам рассказал?
— Меня информировала мисс Стоукер, сэр.
— Вы с ней беседовали?
— Да, сэр. Она сообщила мне о плане, который разработал мистер Стоукер.
В первый раз за все время, что началась эта бредовая история, во мне шевельнулась надежда.
— Послушайте, Дживс, мне пришла в голову одна мысль. Ей-богу, все не так скверно, как мне казалось.
— Вы так думаете, сэр?
— Да. А вы разве не согласны? Старый хрыч Стоукер может сколько угодно… э-э…
— Грозить, сэр?
— Мечтать, Дживс. Пусть он мечтает, пусть он грозит нам, что поженит нас, но ничего у него не выйдет. Мисс Стоукер и слушать не станет, скажет «нет» — и все. Можно подвести лошадь к алтарю, Дживс, но пить ее не заставишь.
— Из моей недавней беседы с юной леди, сэр, я не вынес впечатления, что она против планируемого бракосочетания.
— Не может быть!
— Увы, сэр. Она, как бы это сказать, полна смирения и в то же время бросает вызов.
— Нет уж, Дживс, либо смирение, либо вызов.
— И тем не менее, сэр. Она ведет себя так, будто ничто на свете не имеет значения, все ей безразлично, однако я понял, что, соглашаясь на заключение брачного союза с вами, она руководствуется желанием бросить вызов его светлости.
— Бросить вызов, говорите?
— Да, сэр.
— То есть отомстить ему?
— Именно так, сэр.
— Черт знает какая глупость. Девица просто спятила.
— Общепризнанно, сэр, что в женской психологии много странного. Поэт Поуп…
— Дживс, ну при чем тут этот ваш поэт Поуп!
— Как угодно, сэр.
— Иногда можно часами говорить о Поупе, а иногда бывает совершенно не до него.
— Совершенно справедливо, сэр.
— Ну не хочу я на ней жениться, хоть головой в омут. А если она настроена непременно отомстить Чаффи, ничто меня не спасет. Мне крышка.
— Да, сэр. Хотя…
— Что — хотя?
— Видите ли, сэр, я тут подумал, что, в сущности, лучший способ избежать всех неприятностей и неудобств — это покинуть яхту.
— Яхту?
— Да, сэр, яхту.
— Покинуть?
— Покинуть, сэр.
— Не ожидал я от вас, Дживс, — у меня даже голос задрожал, — что вы в такую тяжелую минуту придете глумиться надо мной. Каким же способом я мог бы покинуть эту проклятую яхту?
— Это легко устроить, сэр, если вы согласитесь. Конечно, возникнут некоторые неудобства…
— Дживс, — сказал я, — я готов подвергнуться любым временным неудобствам, за исключением протискивания сквозь иллюминатор, в котором я просто застряну навеки, лишь бы выбраться из этой плавучей тюрьмы и почувствовать под ногами твердую землю. — Я замолчал и в волнении посмотрел на него. — Вы правда не шутите? У вас в самом деле есть план?
— Да, сэр. Я не решился вам сразу его предложить, потому что опасался: а вдруг вам не понравится идея покрыть свое лицо ваксой.
— Чем-чем?
— Времени очень мало, сэр, и я решил, что пользоваться жженой пробкой нежелательно.
Я отвернулся к стене. Все, это конец.
— Слушайте, Дживс, — сказал я. — Вы перебрали.
Меня как будто ножом полоснули, это было куда страшнее безвыходного положения, в котором оказался я: мои подозрения подтвердились, блистательный ум, восхищавший всех столько лет, увы, деградировал. Я из деликатности сделал вид, что объясняю его болтовню о жженой пробке и ваксе состоянием подпития, однако в глубине души был убежден: малый сошел с ума.
Дживс кашлянул.
— Позвольте мне объяснить вам. сэр. Негры-менестрели уже заканчивают свое выступление и скоро уплывут с яхты.
Я сел. Надежда снова разгорелась, угрызения совести вонзились в меня, точно зубы молодого бульдога в резиновую косточку: как же я был несправедлив к этому великому человеку! Я начал понимать, что замыслил его могучий ум.
— Вы хотите сказать?…
— У меня есть баночка ваксы, сэр. Я захватил ее с собой, предвидя подобный поворот событий. Не составит никакого труда покрыть ею ваше лицо и руки, так что, если вы встретите мистера Стоукера, он примет вас за одного из этих негров-менестрелей.
— Дживс!!!
— Если вы согласитесь на то, что я предложил, сэр, мне кажется целесообразным дождаться, пока эти чернолицые музыканты уплывут на берег. После этого я скажу капитану, что один из них, мой добрый приятель, заболтался со мной и не успел на моторную лодку со всеми. Не сомневаюсь, что капитан позволит мне доставить вас на берег в маленькой лодке на веслах.
Я глядел на него с восхищением. Уж сколько лет я его знаю, казалось бы, лучше некуда, сколько раз он спасал и выручал и меня, и моих друзей, я знаю, что питается он в основном рыбой, так что его мозг наверняка состоит из сплошного фосфора, и все равно этот высочайший взлет интеллекта ошеломил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55