Но должен признаться: когда я предстал перед Чаффи в роли правонарушителя, я пережил очень неприятные минуты. Нервничал, волновался. А Чаффи такой суровый, величественный, истинный слуга Закона. Я не знал, что он носит очки в роговой оправе.
— Он их непременно надевает, сэр, для отправления обязанностей мирового судьи. Насколько я понял, сэр, его светлость считает, что они придают ему уверенности на поприще служения Закону.
— Хоть бы меня кто-нибудь предупредил, а то был такой отвратительный шок. В очках он совсем другой, мне сразу вспомнилась тетя Агата. Пришлось мне все время представлять, как мы с ним вместе оказались в полицейском суде на Боу-стрит по обвинению в устройстве дебоша после Гребных гонок, только это и помогло мне сохранить невозмутимое спокойствие. Должен отдать Чаффи справедливость, он все очень быстро провернул. Добсон у него и пикнуть не посмел, каково?
— Да, сэр.
— Суровое нарекание он получил, вы согласны?
— Очень верно сформулировано, сэр.
— А на репутации Бертрама ни пятнышка.
— Да, сэр.
— Хотя сержант полиции Ваулз убежден, что он либо неизлечимый алкоголик, либо страдает врожденным идиотизмом. А может, одновременно и пьяница, и идиот. Ну и пусть его, какая мне разница, — заключил я, не желая больше думать о мрачном.
— Вы совершенно правы, сэр.
— Тут другое важно, Дживс: вы в который раз доказали, что умеете распутывать самые сложные хитросплетения жизненных обстоятельств. Все прошло как по маслу, без сучка без задоринки.
— Без вашего сотрудничества, сэр, мне бы ничего не удалось.
— Оставьте, Дживс, я был всего лишь пешкой в вашей игре.
— Нет, сэр, это далеко не так.
— Так, Дживс, так. Я знаю свое место. Но мне хотелось бы уточнить одну деталь. Не подумайте, что я хочу хотя бы на минуту умалить ваши выдающиеся заслуги, но согласитесь, тут еще нужна была и удача.
— Простите, сэр?
— Ну, та телеграмма, ведь она пришла как раз в нужную минуту. Разве это не счастливое совпадение?
— Нет, сэр. Я ожидал ее прибытия.
— Ожидали?
— В телеграмме, которую я отправил третьего дня в Нью-Йорк своему приятелю Бенстеду, я просил его не медля ни минуты переслать сюда текст, содержавшийся в моем отправлении.
— То есть вы хотите сказать…
— Когда между мистером Стоукером и сэром Родериком Глоссопом произошла ссора, вследствие которой мистер Стоукер отказался от своего решения купить Чаффнел-Холл и тем самым вызвал большие осложнения в отношениях его светлости и мисс Стоукер, мне сразу же пришло на ум, что можно попытаться спасти положение, отправив телеграмму Бенстеду. Согласно моему предположению, весть о том, что родственники оспаривают завещание покойного мистера Стоукера, могла привести к примирению мистера Стоукера и сэра Родерика.
— А на самом деле никто завещание не оспаривает?
— Нет, сэр.
— А что будет, когда папаша Стоукер узнает?
— Я убежден, его радость будет так велика, что он легко простит эту мою уловку. И потом, он уже подписал все документы, касающиеся покупки Чаффнел-Холла.
— Так что, если даже он вдруг заартачится, все равно не сможет дать задний ход?
— Нет, сэр, не сможет.
Я горестно задумался. Признание Дживса не только изумило меня, но и вызвало непереносимую душевную боль. Понимаете, при мысли, что я позволил этому замечательному человеку уйти от меня, что он теперь служит у Чаффи, а Чаффи не такой кретин, чтобы когда-нибудь с ним расстаться… Нет, пропади все пропадом, эта мысль была как нож в сердце.
Но я заставил себя надеть маску с тем мужеством, с каким французские аристократы всходили во время революции на эшафот.
— Дживс, можно сигарету?
Он подал мне коробку, и я молча затянулся.
— Можно мне спросить, сэр, что вы теперь намерены делать?
Я вышел из задумчивости.
— А?
— Ведь ваш коттедж сгорел. Планируете ли вы снять другой в этих краях?
Я покачал головой:
— Нет, Дживс, вернусь в столицу.
— В вашу прежнюю квартиру, сэр?
— Да.
— Но как же…
Я предвидел его вопрос.
— Я знаю, Дживс, что вы хотите сказать. Вы подумали о мистере Мангхоффере, о миссис Тинклер-Мульке и подполковнике Дж. Дж. Бастарде. Но с того времени, как я был вынужден решительно восстать против их возражений относительно моего любимого банджо, обстоятельства изменились. Отныне у нас не будет никаких конфликтов. Вчера вечером, Дживс, мое банджо погибло в пламени пожара, и другого инструмента я покупать не буду.
— Не будете, сэр?
— Нет, Дживс, не буду. Кураж пропал. Едва я возьму инструмент в руки, как сразу же вспомню Бринкли. А мне тошно думать об этом буйнопомешанном.
— Стало быть, сэр, вы больше не предполагаете держать его у себя на службе?
— Держать его у себя на службе? После всего, что он натворил? Ведь я чудом спасся, когда он бегал за мной со своим ножом. Нет уж, Дживс, кого угодно я возьму к себе камердинером, только не Бринкли. Сталина — пожалуйста. Аль Капоне — милости просим.
Он кашлянул.
— В таком случае, сэр, раз в штате вашей прислуги образовалась вакансия, вы не сочтете с моей стороны дерзостью, если я предложу в качестве претендента себя?
Я опрокинул кофейник.
— Вы сказали… что вы сказали, Дживс?
— Я рискнул выразить надежду, сэр, что, возможно вы пожелаете рассмотреть мою кандидатуру на освободившееся место. Я постараюсь быть полезным, как, смею думать, был полезен в прошлом.
— Но…
— В любом случае, сэр, я не хотел больше оставаться на службе у его светлости, ведь он женится. Никто больше меня не восхищается многочисленными достоинствами мисс Стоукер, но я не служу в доме женатых джентльменов, это мой принцип.
— Почему, Дживс?
— Это чисто профессиональное ощущение, сэр.
— А, понимаю. Психология индивидуума?
— Именно, сэр.
— И вы в самом деле хотите вернуться ко мне?
— Сочту большой честью, сэр, если вы позволите мне вернуться, сэр, при том, конечно, что у вас нет других планов.
В такие высшие минуты мы не находим слов, ну, вы сами все понимаете. То есть, когда наступает такая минута — высшая, я бы ее назвал, — все тучи унесло прочь, солнце шпарит на всех шести цилиндрах, и вы чувствуете… Эх, черт возьми, до чего хороша жизнь!
— Спасибо, Дживс, дружище, — сказал я.
— Не стоит благодарности, сэр.
Примечания
[1] Герой стихотворения С.Т.Кольриджа «Старый моряк» (1798 г.). (Здесь и далее прим. пер.)
[2] У. Шекспир. «Гамлет», акт 3, сцена 1. Пер. Б.Пастернака.
[3] У. Шекспир. «Венецианский купец», акт 5, сцена 1. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
[4] Населенный пункт в сев.-вост. Франции, в районе которого во время Столетней войны английские войска под командованием короля Эдуарда III разгромили в 1346 г. французскую армию короля Филиппа VI.
[5] Исполнители негритянских песен, мелодий, шуток, загримированные неграми
[6] Слова, сказанные на прощание Бруту призраком Юлия Цезаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Он их непременно надевает, сэр, для отправления обязанностей мирового судьи. Насколько я понял, сэр, его светлость считает, что они придают ему уверенности на поприще служения Закону.
— Хоть бы меня кто-нибудь предупредил, а то был такой отвратительный шок. В очках он совсем другой, мне сразу вспомнилась тетя Агата. Пришлось мне все время представлять, как мы с ним вместе оказались в полицейском суде на Боу-стрит по обвинению в устройстве дебоша после Гребных гонок, только это и помогло мне сохранить невозмутимое спокойствие. Должен отдать Чаффи справедливость, он все очень быстро провернул. Добсон у него и пикнуть не посмел, каково?
— Да, сэр.
— Суровое нарекание он получил, вы согласны?
— Очень верно сформулировано, сэр.
— А на репутации Бертрама ни пятнышка.
— Да, сэр.
— Хотя сержант полиции Ваулз убежден, что он либо неизлечимый алкоголик, либо страдает врожденным идиотизмом. А может, одновременно и пьяница, и идиот. Ну и пусть его, какая мне разница, — заключил я, не желая больше думать о мрачном.
— Вы совершенно правы, сэр.
— Тут другое важно, Дживс: вы в который раз доказали, что умеете распутывать самые сложные хитросплетения жизненных обстоятельств. Все прошло как по маслу, без сучка без задоринки.
— Без вашего сотрудничества, сэр, мне бы ничего не удалось.
— Оставьте, Дживс, я был всего лишь пешкой в вашей игре.
— Нет, сэр, это далеко не так.
— Так, Дживс, так. Я знаю свое место. Но мне хотелось бы уточнить одну деталь. Не подумайте, что я хочу хотя бы на минуту умалить ваши выдающиеся заслуги, но согласитесь, тут еще нужна была и удача.
— Простите, сэр?
— Ну, та телеграмма, ведь она пришла как раз в нужную минуту. Разве это не счастливое совпадение?
— Нет, сэр. Я ожидал ее прибытия.
— Ожидали?
— В телеграмме, которую я отправил третьего дня в Нью-Йорк своему приятелю Бенстеду, я просил его не медля ни минуты переслать сюда текст, содержавшийся в моем отправлении.
— То есть вы хотите сказать…
— Когда между мистером Стоукером и сэром Родериком Глоссопом произошла ссора, вследствие которой мистер Стоукер отказался от своего решения купить Чаффнел-Холл и тем самым вызвал большие осложнения в отношениях его светлости и мисс Стоукер, мне сразу же пришло на ум, что можно попытаться спасти положение, отправив телеграмму Бенстеду. Согласно моему предположению, весть о том, что родственники оспаривают завещание покойного мистера Стоукера, могла привести к примирению мистера Стоукера и сэра Родерика.
— А на самом деле никто завещание не оспаривает?
— Нет, сэр.
— А что будет, когда папаша Стоукер узнает?
— Я убежден, его радость будет так велика, что он легко простит эту мою уловку. И потом, он уже подписал все документы, касающиеся покупки Чаффнел-Холла.
— Так что, если даже он вдруг заартачится, все равно не сможет дать задний ход?
— Нет, сэр, не сможет.
Я горестно задумался. Признание Дживса не только изумило меня, но и вызвало непереносимую душевную боль. Понимаете, при мысли, что я позволил этому замечательному человеку уйти от меня, что он теперь служит у Чаффи, а Чаффи не такой кретин, чтобы когда-нибудь с ним расстаться… Нет, пропади все пропадом, эта мысль была как нож в сердце.
Но я заставил себя надеть маску с тем мужеством, с каким французские аристократы всходили во время революции на эшафот.
— Дживс, можно сигарету?
Он подал мне коробку, и я молча затянулся.
— Можно мне спросить, сэр, что вы теперь намерены делать?
Я вышел из задумчивости.
— А?
— Ведь ваш коттедж сгорел. Планируете ли вы снять другой в этих краях?
Я покачал головой:
— Нет, Дживс, вернусь в столицу.
— В вашу прежнюю квартиру, сэр?
— Да.
— Но как же…
Я предвидел его вопрос.
— Я знаю, Дживс, что вы хотите сказать. Вы подумали о мистере Мангхоффере, о миссис Тинклер-Мульке и подполковнике Дж. Дж. Бастарде. Но с того времени, как я был вынужден решительно восстать против их возражений относительно моего любимого банджо, обстоятельства изменились. Отныне у нас не будет никаких конфликтов. Вчера вечером, Дживс, мое банджо погибло в пламени пожара, и другого инструмента я покупать не буду.
— Не будете, сэр?
— Нет, Дживс, не буду. Кураж пропал. Едва я возьму инструмент в руки, как сразу же вспомню Бринкли. А мне тошно думать об этом буйнопомешанном.
— Стало быть, сэр, вы больше не предполагаете держать его у себя на службе?
— Держать его у себя на службе? После всего, что он натворил? Ведь я чудом спасся, когда он бегал за мной со своим ножом. Нет уж, Дживс, кого угодно я возьму к себе камердинером, только не Бринкли. Сталина — пожалуйста. Аль Капоне — милости просим.
Он кашлянул.
— В таком случае, сэр, раз в штате вашей прислуги образовалась вакансия, вы не сочтете с моей стороны дерзостью, если я предложу в качестве претендента себя?
Я опрокинул кофейник.
— Вы сказали… что вы сказали, Дживс?
— Я рискнул выразить надежду, сэр, что, возможно вы пожелаете рассмотреть мою кандидатуру на освободившееся место. Я постараюсь быть полезным, как, смею думать, был полезен в прошлом.
— Но…
— В любом случае, сэр, я не хотел больше оставаться на службе у его светлости, ведь он женится. Никто больше меня не восхищается многочисленными достоинствами мисс Стоукер, но я не служу в доме женатых джентльменов, это мой принцип.
— Почему, Дживс?
— Это чисто профессиональное ощущение, сэр.
— А, понимаю. Психология индивидуума?
— Именно, сэр.
— И вы в самом деле хотите вернуться ко мне?
— Сочту большой честью, сэр, если вы позволите мне вернуться, сэр, при том, конечно, что у вас нет других планов.
В такие высшие минуты мы не находим слов, ну, вы сами все понимаете. То есть, когда наступает такая минута — высшая, я бы ее назвал, — все тучи унесло прочь, солнце шпарит на всех шести цилиндрах, и вы чувствуете… Эх, черт возьми, до чего хороша жизнь!
— Спасибо, Дживс, дружище, — сказал я.
— Не стоит благодарности, сэр.
Примечания
[1] Герой стихотворения С.Т.Кольриджа «Старый моряк» (1798 г.). (Здесь и далее прим. пер.)
[2] У. Шекспир. «Гамлет», акт 3, сцена 1. Пер. Б.Пастернака.
[3] У. Шекспир. «Венецианский купец», акт 5, сцена 1. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
[4] Населенный пункт в сев.-вост. Франции, в районе которого во время Столетней войны английские войска под командованием короля Эдуарда III разгромили в 1346 г. французскую армию короля Филиппа VI.
[5] Исполнители негритянских песен, мелодий, шуток, загримированные неграми
[6] Слова, сказанные на прощание Бруту призраком Юлия Цезаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55