Однако и в этом случае ее надо перебинтовать. Но Дирк Петерс как сквозь землю провалился.
— Давайте разыщем его, мистер Джорлинг! — воскликнул боцман.
— Идем, — отвечал я.
— Мы пойдем вместе, — решил Лен Гай. — Дирк Петерс был верен нам. Он ни разу не бросил нас, не годится и нам бросать его.
— Только захочет ли бедняга возвращаться, — усомнился я, — когда то, во что были посвящены только он да я, стало известно всем?
Я поведал своим товарищам, почему имя Неда Холта было заменено в рассказе Артура Пима на имя Паркера и при каких обстоятельствах метис раскрыл мне свою тайну. Я постарался выложить все, что говорило в его пользу.
— Хирн крикнул, что Дирк Петерс ударил Неда Холта, — говорил я. — Да, верно! Нед Холт плавал на «Дельфине», и Мартин Холт имел основания предполагать, что он погиб во время бунта или при кораблекрушении. Но Нед Холт выжил вместе с Августом Барнардом, Артуром Пимом и метисом, однако их поджидали чудовищные муки голода… Один из них был принесен в жертву — один, на которого указал перст судьбы… Несчастные тянули жребий… Неудачником оказался Нед Холт, он и пал под ножом Дирка Петерса. Однако будь судьбе угодно, чтобы жертвой оказался он, эта участь постигла бы не Неда, а его.
— Дирк Петерс осмелился доверить свою тайну вам одному, мистер Джорлинг? — осведомился Лен Гай.
— Одному мне, капитан.
— И вы хранили ее?
— Свято!
— Тогда остается загадкой, как о ней стало известно Хирну!
— Сперва я подумал, что Дирк Петерс проболтался во сне, — отвечал я, — и так, волей случая, гарпунщик стал обладателем его тайны. Однако, поразмыслив, я припомнил, что метис рассказывал мне о событиях на «Дельфине» у меня в каюте, при приоткрытом иллюминаторе… И разговор наш мог подслушать человек, находившийся в тот момент у штурвала… А вахтенным был тогда Хирн! Чтобы лучше слышать, он бросил, должно быть, штурвал, из-за чего «Халбрейн» чуть не перевернулась…
— Помню, помню! — сказал Джэм Уэст. — Я отчитал подлеца и засадил его в трюм.
— С тех самых пор, капитан, — продолжал я, — Хирн и сошелся с Мартином Холтом, на что обратил мое внимание Харлигерли…
— Вот именно, — поддержал меня боцман. — Ведь Хирн не смог бы сам управлять шлюпкой и нуждался поэтому в паруснике Мартине Холте…
— …и не уставал подстрекать Мартина Холта, чтобы тот поинтересовался у метиса судьбой брата. — Мартин Холт обезумел от такого известия. Остальные воспользовались этим, чтобы увлечь его в шлюпку. И теперь он с ними!
Слушатели сошлись во мнении, что все так и произошло. Теперь, когда открылась правда, у нас были все основания полагать, что Дирк Петерс, пребывая в крайнем унынии, захочет спрятаться от наших взоров. Согласится ли он снова занять место среди нас?..
Мы немедленно покинули пещеру и по прошествии часа обнаружили метиса.
Первым его побуждением, стоило ему завидеть нас, было скрыться. Однако он и не подумал сопротивляться, когда Харлигерли с Френсисом настигли его. Я заговорил с ним, остальные последовали моему примеру, а Лен Гай протянул ему руку… Сперва он колебался, пожимать ли ему руку капитана, но потом, не говоря ни слова, побрел вместе с нами к пещере.
С тех пор никто из нас никогда не напоминал ему о происшествии на «Дельфине».
Что касается раны Дирка Петерса, то о ней не пришлось беспокоиться. Пуля осталась под кожей левого плеча, и он сам извлек ее несильным нажатием пальцев. Затем мы перебинтовали плечо метиса чистой парусиной, он натянул фуфайку и уже со следующего дня как ни в чем не бывало возвратился к повседневным трудам.
Все наши старания были направлены на то, чтобы подготовиться к длительной зимовке. Зима подкрадывалась все ближе, и солнце почти не показывалось из-за густого тумана. Температура упала до 36°F (2,22°C) и не собиралась более расти. Редкие солнечные лучи уже не грели. Капитан велел нам облачиться в шерстяную одежду, не дожидаясь настоящих холодов.
Тем временем с юга прибывали айсберги и дрейфующие льды различных размеров. Одни застревали у берега, где и так уже было тесно от льдин, большая же часть устремлялась дальше на северо-восток.
— Все эти кусочки льда пойдут на укрепление припая, — объяснил мне боцман. — Если шлюпка этого Хирна не сумеет их обогнать, то, боюсь, компания уткнется в запертую дверь и не сможет отыскать ключ…
— Так, значит, Харлигерли, — отвечал я, — вы полагаете, что, зимуя здесь, мы меньше рискуем, чем если бы отправились на север в шлюпке?
— Полагаю и всегда полагал, мистер Джорлинг! Хотите, я скажу вам еще одну вещь? — спросил он меня.
— Говорите, Харлигерли.
— Так вот: укравшие шлюпку раскаются! Если бы мне выпал жребий плыть, я бы уступил свое место кому-нибудь другому. Понимаете, ощущать под ногами твердую землю — это что-нибудь да значит! Но, пусть они струсили и сбежали, я никому из них не желаю смерти. Но если Хирну с друзьями не удастся преодолеть припай и придется зимовать во льдах, имея провизии всего на несколько недель, то нетрудно догадаться, какая судьба их ожидает!..
— Да, похуже нашей, — отвечал я.
— И учтите, — продолжал боцман, — одним Полярным кругом дело не кончится. Если китобои уже ушли из тех вод, то перегруженная шлюпка ни за что не доплывет до австралийских берегов.
Того же мнения придерживался и я, и Лен Гай, и Джэм Уэст. Верно, при попутном ветре, несильной загрузке, с запасом провизии на несколько месяцев и при сильной удаче шлюпка, быть может, и могла бы совершить этот переход. Однако разве так обстояло дело?
Четыре следующих дня, 14, 15, 16 и 17 февраля, ушли на обустройство экипажа и размещение припасов и скарба. Кроме того, мы совершили несколько вылазок в глубь суши. Почва повсюду была одинаково бесплодной. Единственное, что еще умудрялось на ней произрастать, — это какие-то колючие стебли, которыми были в изобилии покрыты прибрежные пески.
Если Лен Гай и сохранял еще надежду найти брата и моряков с «Джейн» у этих берегов, то ему пришлось признать, что здесь нет следов их высадки.
Как-то раз мы отошли от берега мили на четыре и оказались у подножия крутой горы высотой в шестьсот — семьсот саженей. Однако и дальний поход не открыл нам ничего нового. К северу и западу тянулась бесконечная вереница голых холмов с верхушками замысловатых очертаний. Скоро ляжет снег и станет трудно отличить их от айсбергов, застывших в замерзшем море.
На востоке были ясно видны холмистые очертания берега. Что это за берег на противоположной стороне пролива — континент или просто остров? Так или иначе, там, должно быть, не больше жизни, чем здесь…
В тот день капитан предложил дать имя суше, на которой мы оказались по воле течения. Мы назвали ее Земля Халбрейн в память о нашей шхуне. Проливу, разделяющему полярный континент на две части, было присвоено имя Джейн-Саунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Давайте разыщем его, мистер Джорлинг! — воскликнул боцман.
— Идем, — отвечал я.
— Мы пойдем вместе, — решил Лен Гай. — Дирк Петерс был верен нам. Он ни разу не бросил нас, не годится и нам бросать его.
— Только захочет ли бедняга возвращаться, — усомнился я, — когда то, во что были посвящены только он да я, стало известно всем?
Я поведал своим товарищам, почему имя Неда Холта было заменено в рассказе Артура Пима на имя Паркера и при каких обстоятельствах метис раскрыл мне свою тайну. Я постарался выложить все, что говорило в его пользу.
— Хирн крикнул, что Дирк Петерс ударил Неда Холта, — говорил я. — Да, верно! Нед Холт плавал на «Дельфине», и Мартин Холт имел основания предполагать, что он погиб во время бунта или при кораблекрушении. Но Нед Холт выжил вместе с Августом Барнардом, Артуром Пимом и метисом, однако их поджидали чудовищные муки голода… Один из них был принесен в жертву — один, на которого указал перст судьбы… Несчастные тянули жребий… Неудачником оказался Нед Холт, он и пал под ножом Дирка Петерса. Однако будь судьбе угодно, чтобы жертвой оказался он, эта участь постигла бы не Неда, а его.
— Дирк Петерс осмелился доверить свою тайну вам одному, мистер Джорлинг? — осведомился Лен Гай.
— Одному мне, капитан.
— И вы хранили ее?
— Свято!
— Тогда остается загадкой, как о ней стало известно Хирну!
— Сперва я подумал, что Дирк Петерс проболтался во сне, — отвечал я, — и так, волей случая, гарпунщик стал обладателем его тайны. Однако, поразмыслив, я припомнил, что метис рассказывал мне о событиях на «Дельфине» у меня в каюте, при приоткрытом иллюминаторе… И разговор наш мог подслушать человек, находившийся в тот момент у штурвала… А вахтенным был тогда Хирн! Чтобы лучше слышать, он бросил, должно быть, штурвал, из-за чего «Халбрейн» чуть не перевернулась…
— Помню, помню! — сказал Джэм Уэст. — Я отчитал подлеца и засадил его в трюм.
— С тех самых пор, капитан, — продолжал я, — Хирн и сошелся с Мартином Холтом, на что обратил мое внимание Харлигерли…
— Вот именно, — поддержал меня боцман. — Ведь Хирн не смог бы сам управлять шлюпкой и нуждался поэтому в паруснике Мартине Холте…
— …и не уставал подстрекать Мартина Холта, чтобы тот поинтересовался у метиса судьбой брата. — Мартин Холт обезумел от такого известия. Остальные воспользовались этим, чтобы увлечь его в шлюпку. И теперь он с ними!
Слушатели сошлись во мнении, что все так и произошло. Теперь, когда открылась правда, у нас были все основания полагать, что Дирк Петерс, пребывая в крайнем унынии, захочет спрятаться от наших взоров. Согласится ли он снова занять место среди нас?..
Мы немедленно покинули пещеру и по прошествии часа обнаружили метиса.
Первым его побуждением, стоило ему завидеть нас, было скрыться. Однако он и не подумал сопротивляться, когда Харлигерли с Френсисом настигли его. Я заговорил с ним, остальные последовали моему примеру, а Лен Гай протянул ему руку… Сперва он колебался, пожимать ли ему руку капитана, но потом, не говоря ни слова, побрел вместе с нами к пещере.
С тех пор никто из нас никогда не напоминал ему о происшествии на «Дельфине».
Что касается раны Дирка Петерса, то о ней не пришлось беспокоиться. Пуля осталась под кожей левого плеча, и он сам извлек ее несильным нажатием пальцев. Затем мы перебинтовали плечо метиса чистой парусиной, он натянул фуфайку и уже со следующего дня как ни в чем не бывало возвратился к повседневным трудам.
Все наши старания были направлены на то, чтобы подготовиться к длительной зимовке. Зима подкрадывалась все ближе, и солнце почти не показывалось из-за густого тумана. Температура упала до 36°F (2,22°C) и не собиралась более расти. Редкие солнечные лучи уже не грели. Капитан велел нам облачиться в шерстяную одежду, не дожидаясь настоящих холодов.
Тем временем с юга прибывали айсберги и дрейфующие льды различных размеров. Одни застревали у берега, где и так уже было тесно от льдин, большая же часть устремлялась дальше на северо-восток.
— Все эти кусочки льда пойдут на укрепление припая, — объяснил мне боцман. — Если шлюпка этого Хирна не сумеет их обогнать, то, боюсь, компания уткнется в запертую дверь и не сможет отыскать ключ…
— Так, значит, Харлигерли, — отвечал я, — вы полагаете, что, зимуя здесь, мы меньше рискуем, чем если бы отправились на север в шлюпке?
— Полагаю и всегда полагал, мистер Джорлинг! Хотите, я скажу вам еще одну вещь? — спросил он меня.
— Говорите, Харлигерли.
— Так вот: укравшие шлюпку раскаются! Если бы мне выпал жребий плыть, я бы уступил свое место кому-нибудь другому. Понимаете, ощущать под ногами твердую землю — это что-нибудь да значит! Но, пусть они струсили и сбежали, я никому из них не желаю смерти. Но если Хирну с друзьями не удастся преодолеть припай и придется зимовать во льдах, имея провизии всего на несколько недель, то нетрудно догадаться, какая судьба их ожидает!..
— Да, похуже нашей, — отвечал я.
— И учтите, — продолжал боцман, — одним Полярным кругом дело не кончится. Если китобои уже ушли из тех вод, то перегруженная шлюпка ни за что не доплывет до австралийских берегов.
Того же мнения придерживался и я, и Лен Гай, и Джэм Уэст. Верно, при попутном ветре, несильной загрузке, с запасом провизии на несколько месяцев и при сильной удаче шлюпка, быть может, и могла бы совершить этот переход. Однако разве так обстояло дело?
Четыре следующих дня, 14, 15, 16 и 17 февраля, ушли на обустройство экипажа и размещение припасов и скарба. Кроме того, мы совершили несколько вылазок в глубь суши. Почва повсюду была одинаково бесплодной. Единственное, что еще умудрялось на ней произрастать, — это какие-то колючие стебли, которыми были в изобилии покрыты прибрежные пески.
Если Лен Гай и сохранял еще надежду найти брата и моряков с «Джейн» у этих берегов, то ему пришлось признать, что здесь нет следов их высадки.
Как-то раз мы отошли от берега мили на четыре и оказались у подножия крутой горы высотой в шестьсот — семьсот саженей. Однако и дальний поход не открыл нам ничего нового. К северу и западу тянулась бесконечная вереница голых холмов с верхушками замысловатых очертаний. Скоро ляжет снег и станет трудно отличить их от айсбергов, застывших в замерзшем море.
На востоке были ясно видны холмистые очертания берега. Что это за берег на противоположной стороне пролива — континент или просто остров? Так или иначе, там, должно быть, не больше жизни, чем здесь…
В тот день капитан предложил дать имя суше, на которой мы оказались по воле течения. Мы назвали ее Земля Халбрейн в память о нашей шхуне. Проливу, разделяющему полярный континент на две части, было присвоено имя Джейн-Саунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94