"Вон!" двуличному подонку! - палец
вождя указал на дона Мигеля. - Я счастлив и горд тем, дорогие сограждане,
что могу сообщить вам решение Высшего Совета Равных о разрыве отношений с
этими мерзавцами!
Дона Мигеля изъяли с трибуны почти незаметно, а ошарашенный коллега
Хаджибулла спустя минуту услышал:
- Наша страна уже не ребенок. Да, воспитателей следует чтить, но
наступает возраст зрелости и опека становится обременительной. Не хватит
слов, чтобы выразить благодарность братьям из Единого Галактического
Союза. Они помогли нам добиться единства. Они были рядом, когда на месте
кузниц вставали заводы. Они учили нас искать дорогу в небо. Теперь Дархай
подрос. Вы слышите? Как и во все дни, ревут экскаваторы в карьере "Заветы
Аршакуни". Но с сегодняшнего дня они работают уже на нас! Дархай никогда
не был - и не будет! - бедным родственником! Мы говорим: "Спасибо!"
Единому Галактическому Союзу. Мы говорим: "Спасибо!" его послу, брату
Хаджибулле. И мы сожалеем о том, что здоровье нашего верного друга
подорвано туманами Дархая. В добрый путь, брат!
Пятнистые молодцы, неслышно возникшие из глубины почетной ложи,
накинули на шею Хаджибулле оранжевую ленту Заслуг и под локотки, нежно,
вывели его прочь. Так посол узнал о том, что его отзывают.
В центре площади те же парни в комбинезонах громко и скучно
прокричали: "Счастливого пути, милый брат Хаджибулла!"
- Сегодня славный день. Пришло время сорвать все личины и разбить все
фальшивые бубенцы. Скорбя, должен сообщить вам о нескольких ничтожных
ублюдках, гнилостных вшах в сияющем оперении птицы токон. Кто из вас не
слышал смутных слухов о мерзавцах, именовавших себя "Сыновьями Свободы"?
Они изловлены и наказаны. Но за спиной ублюдков стояли иные! Допрос
поставил все на свои места. Омерзительная банда в честных пятнистых
мундирах с омерзительной "полосатой" подкладкой, сумевшая пробраться на
командные посты в Армию Единства, внедрившая своих прихлебателей повсюду,
встанет сегодня перед лицом народа. Их имена известны страже. Сорвите с
них нашивки!
По трибуне - слева и справа - пробежала короткая судорога. Ловкие
руки охранников мгновенно скрутили полтора десятка человек, окружавших А
Ладжока, и Вождь остался на трибуне один. Внизу, в скопище людей,
растворились без следа транспаранты с иными именами.
- Смотрите же на их шакалий оскал! Это они предали и убили моего
любимого солдата, бессмертного героя Ту Самая. Это они погубили Юх Джугая,
моего верного и доброго друга. Они подстроили гибель моему Далекому Брату
Андрею Аршакуни. Они покусились на идеи квэва, на нашу единственную
дорогу! Беглый пес-император мог смело рассчитывать на их грязные лапы. Но
Око Единства не дремлет!
Никто из вопивших во всю глотку "Дай-дан-дао-ду!", никто из глядящих,
задрав голову, на Вождя не обращал внимания на худенького очкастого
человека, державшегося в подчеркнутом отдалении от Любимого и Родного, на
самом краешке трибуны.
- Наша сила, наше будущее - это молодежь. И потому лучшей ученице
образцовой школы имени Далекого Брата, маленькому знатоку больших идей
квэхва Тиньтинь Те я, от имени всех вас, братья и сестры мои, доверяю
размазать по священным камням Юх-Джугай-Туна этих нелюдей!
Кто-то невидимый подал Вождю миниатюрную девчушку. Запечатлев на
чистом лобике братский поцелуй, Любимый и Родной осторожно опустил
Тиньтинь Те. На ходу одергивая строгую форму отличницы с белыми нашивками
звеньевой, девочка четко спустилась с поднебесья.
Танк, замерший в треугольнике величественных монументов, приветливо
распахнул люк. Изваяния смотрели на девочку. Простое, мужественное,
по-крестьянски скуластое лицо Ту Самая. Вдохновенный лик Юх Джугая,
исполненный благородства и веры. Резкие, четко очерченные, не дархайские
черты Андрея Аршакуни - или же все-таки Джеймса О'Хара? Они ни капли не
походили друг на друга, но все трое чем-то неуловимо напоминали Вождя.
Растерянные люди в чистеньких комбинезонах со свежеоборванными
нашивками миньтаученгов первого и второго разрядов покорно укладывались
перед танком. Рев толпы перекрывал рокот двигателя:
- Дай-дан-дао-ду!
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ОТРЫВКОВ ИЗ "ОБЩИХ РАССУЖДЕНИЙ"
(продолжение пролога, а возможно, и начало эпилога)
Да-с, дети мои...
В наше время, как, впрочем, и во все времена, в стаде господнем
встречались и агнцы, и козлища. Причем, значительно чаще, чем хотелось бы
(во всяком случае - мне, пастырю), попадались как раз последние. Хотя и то
сказать... спроси эдакое козлище: "Кто еси?", ответствовать станет без
сомнения: "Агнец божий есмь!". И задумаешься, при нынешнем-то плюрализьме:
а может, и оно, козлище злосчастное, по-своему право?
Печальные события на планете Дархай уязвили скорбию мою и без того
смятенную душу. И вдвойне прегорестно оттого, что кровь, пролитая по злому
недомыслию сильных мира сего и их присных, под бойкими перьями репортеров
из ОМГА превращалась в лимонад. И втройне больно не столько потому, что
двое пылких юношей, павших в бессмысленной схватке, остались в глазах
Галактики безымянными астрофизиками, сколько от мерзостного сознания, что
о миллионах погибших дархайских душ так и не узнала бездумно-доверчивая
аудитория ОМГА.
Один лишь я в энциклике "De mortuis..." попытался затронуть эти
вопросы. Но вы же знаете нашу систему: мои послания редко проходят мимо
цензуры. То "преждевременно, ваше святейшество", то "после драки кулаками
не машут", то "вопрос вентилируется", то "проблема закрыта". Вот и на этот
раз магистр Джанбатиста прочитал и вместо обычной сестрички с одноразовым
шприцем срочно вызвал двух улыбчивых и на диво компетентных представителей
неких организаций. Около трех часов они наперебой домогались признания,
откуда мне все это известно. Я же кротко повторял: "От Господа Бога, дети
мои, от Господа Бога". Так по сей день и не пойму, кто из нас был более
здрав рассудком.
А жизнь шла своим чередом. Сын был единосущен отцу, аллах оставался
"акбар", и "ом мани", вопреки всему, пребывало "падме хум". Но однажды с
Дархая мне пришла посылка. В черном ящике покоился портрет совсем
молоденького мальчика но имени А Ладжок и письмо, состоящее из трех
пунктов. Первый извещал, что Бога нет, а есть Железный Вождь А. Второй
подчеркивал стальную волю упомянутого привести свой народ в рай (непонятно
только, в чей именно). Третий же настоятельно рекомендовал мне бросить все
и молиться за торжество идей квэхва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
вождя указал на дона Мигеля. - Я счастлив и горд тем, дорогие сограждане,
что могу сообщить вам решение Высшего Совета Равных о разрыве отношений с
этими мерзавцами!
Дона Мигеля изъяли с трибуны почти незаметно, а ошарашенный коллега
Хаджибулла спустя минуту услышал:
- Наша страна уже не ребенок. Да, воспитателей следует чтить, но
наступает возраст зрелости и опека становится обременительной. Не хватит
слов, чтобы выразить благодарность братьям из Единого Галактического
Союза. Они помогли нам добиться единства. Они были рядом, когда на месте
кузниц вставали заводы. Они учили нас искать дорогу в небо. Теперь Дархай
подрос. Вы слышите? Как и во все дни, ревут экскаваторы в карьере "Заветы
Аршакуни". Но с сегодняшнего дня они работают уже на нас! Дархай никогда
не был - и не будет! - бедным родственником! Мы говорим: "Спасибо!"
Единому Галактическому Союзу. Мы говорим: "Спасибо!" его послу, брату
Хаджибулле. И мы сожалеем о том, что здоровье нашего верного друга
подорвано туманами Дархая. В добрый путь, брат!
Пятнистые молодцы, неслышно возникшие из глубины почетной ложи,
накинули на шею Хаджибулле оранжевую ленту Заслуг и под локотки, нежно,
вывели его прочь. Так посол узнал о том, что его отзывают.
В центре площади те же парни в комбинезонах громко и скучно
прокричали: "Счастливого пути, милый брат Хаджибулла!"
- Сегодня славный день. Пришло время сорвать все личины и разбить все
фальшивые бубенцы. Скорбя, должен сообщить вам о нескольких ничтожных
ублюдках, гнилостных вшах в сияющем оперении птицы токон. Кто из вас не
слышал смутных слухов о мерзавцах, именовавших себя "Сыновьями Свободы"?
Они изловлены и наказаны. Но за спиной ублюдков стояли иные! Допрос
поставил все на свои места. Омерзительная банда в честных пятнистых
мундирах с омерзительной "полосатой" подкладкой, сумевшая пробраться на
командные посты в Армию Единства, внедрившая своих прихлебателей повсюду,
встанет сегодня перед лицом народа. Их имена известны страже. Сорвите с
них нашивки!
По трибуне - слева и справа - пробежала короткая судорога. Ловкие
руки охранников мгновенно скрутили полтора десятка человек, окружавших А
Ладжока, и Вождь остался на трибуне один. Внизу, в скопище людей,
растворились без следа транспаранты с иными именами.
- Смотрите же на их шакалий оскал! Это они предали и убили моего
любимого солдата, бессмертного героя Ту Самая. Это они погубили Юх Джугая,
моего верного и доброго друга. Они подстроили гибель моему Далекому Брату
Андрею Аршакуни. Они покусились на идеи квэва, на нашу единственную
дорогу! Беглый пес-император мог смело рассчитывать на их грязные лапы. Но
Око Единства не дремлет!
Никто из вопивших во всю глотку "Дай-дан-дао-ду!", никто из глядящих,
задрав голову, на Вождя не обращал внимания на худенького очкастого
человека, державшегося в подчеркнутом отдалении от Любимого и Родного, на
самом краешке трибуны.
- Наша сила, наше будущее - это молодежь. И потому лучшей ученице
образцовой школы имени Далекого Брата, маленькому знатоку больших идей
квэхва Тиньтинь Те я, от имени всех вас, братья и сестры мои, доверяю
размазать по священным камням Юх-Джугай-Туна этих нелюдей!
Кто-то невидимый подал Вождю миниатюрную девчушку. Запечатлев на
чистом лобике братский поцелуй, Любимый и Родной осторожно опустил
Тиньтинь Те. На ходу одергивая строгую форму отличницы с белыми нашивками
звеньевой, девочка четко спустилась с поднебесья.
Танк, замерший в треугольнике величественных монументов, приветливо
распахнул люк. Изваяния смотрели на девочку. Простое, мужественное,
по-крестьянски скуластое лицо Ту Самая. Вдохновенный лик Юх Джугая,
исполненный благородства и веры. Резкие, четко очерченные, не дархайские
черты Андрея Аршакуни - или же все-таки Джеймса О'Хара? Они ни капли не
походили друг на друга, но все трое чем-то неуловимо напоминали Вождя.
Растерянные люди в чистеньких комбинезонах со свежеоборванными
нашивками миньтаученгов первого и второго разрядов покорно укладывались
перед танком. Рев толпы перекрывал рокот двигателя:
- Дай-дан-дао-ду!
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ОТРЫВКОВ ИЗ "ОБЩИХ РАССУЖДЕНИЙ"
(продолжение пролога, а возможно, и начало эпилога)
Да-с, дети мои...
В наше время, как, впрочем, и во все времена, в стаде господнем
встречались и агнцы, и козлища. Причем, значительно чаще, чем хотелось бы
(во всяком случае - мне, пастырю), попадались как раз последние. Хотя и то
сказать... спроси эдакое козлище: "Кто еси?", ответствовать станет без
сомнения: "Агнец божий есмь!". И задумаешься, при нынешнем-то плюрализьме:
а может, и оно, козлище злосчастное, по-своему право?
Печальные события на планете Дархай уязвили скорбию мою и без того
смятенную душу. И вдвойне прегорестно оттого, что кровь, пролитая по злому
недомыслию сильных мира сего и их присных, под бойкими перьями репортеров
из ОМГА превращалась в лимонад. И втройне больно не столько потому, что
двое пылких юношей, павших в бессмысленной схватке, остались в глазах
Галактики безымянными астрофизиками, сколько от мерзостного сознания, что
о миллионах погибших дархайских душ так и не узнала бездумно-доверчивая
аудитория ОМГА.
Один лишь я в энциклике "De mortuis..." попытался затронуть эти
вопросы. Но вы же знаете нашу систему: мои послания редко проходят мимо
цензуры. То "преждевременно, ваше святейшество", то "после драки кулаками
не машут", то "вопрос вентилируется", то "проблема закрыта". Вот и на этот
раз магистр Джанбатиста прочитал и вместо обычной сестрички с одноразовым
шприцем срочно вызвал двух улыбчивых и на диво компетентных представителей
неких организаций. Около трех часов они наперебой домогались признания,
откуда мне все это известно. Я же кротко повторял: "От Господа Бога, дети
мои, от Господа Бога". Так по сей день и не пойму, кто из нас был более
здрав рассудком.
А жизнь шла своим чередом. Сын был единосущен отцу, аллах оставался
"акбар", и "ом мани", вопреки всему, пребывало "падме хум". Но однажды с
Дархая мне пришла посылка. В черном ящике покоился портрет совсем
молоденького мальчика но имени А Ладжок и письмо, состоящее из трех
пунктов. Первый извещал, что Бога нет, а есть Железный Вождь А. Второй
подчеркивал стальную волю упомянутого привести свой народ в рай (непонятно
только, в чей именно). Третий же настоятельно рекомендовал мне бросить все
и молиться за торжество идей квэхва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31