.. древний солдат!
- Обижаешь, начальник... Древнего солдата эта тварь съела бы, не
моргнув. И вообще, чем тебе не нравятся солдаты?
- Ну знаешь ли!
Воистину, принципы - не какой-нибудь фунт изюма. Поступаться ими мало
кто умеет, а уж отстаивать до последнего вздоха - все мастера. Но... Милые
бранятся, только тешатся. И хотя Лемурка была убежденной защитницей всего
живого, но, право же, большая рыба с тупыми глазами и рядами острых зубов,
несмотря на безусловный трагизм своей участи, была не тем, что могло бы
поссорить их всерьез. Во всяком случае, к пестрой компании, вольготно
расположившейся у кромки прибоя, Андрей и Эльмира вернулись еще не
примирившимися окончательно, но уже и не переругиваясь. Встретили их не
без укора.
- О, Андрюша! Гитара-то заждалась...
- Да ладно, ребята, вы же уже все слышали. А впрочем, по особому
заказу, - быстрый взгляд на Эльмиру, - одна очень старая песня!
Задымилась земля в костре,
Словно ночь расплескала медь.
Вертолеты летят быстрей,
Чем хотелось бы мне лететь.
И молчанье, сводя с ума,
Между нами встает опять;
Ты не жди от меня письма,
Мне отсюда нельзя писать...
Мягкий перебор струн налился силой, окреп, гитара уже не Шептала, она
говорила, тихо и грозно.
Горизонт распахнулся вширь,
Исчерпав синеву до дна,
Подо мной не война и мир,
Подо мною - одна война.
Те, кто пулю глотнул во мгле,
Как и я, под сплетеньем трасс,
Вместе с нами летят к земле,
Потому что таков приказ...
Песня зазвучала на два голоса. Давешний светловолосый напарник Андрея
по битве в акульей выгородке, высокий парень с алым значком на груди,
оставив свою компанию, подсел поближе и подхватил последнюю строфу.
Под ногами земля - тверда.
Автоматы рычат давно,
Те, кто ждал нас, кричат "Ура"
Не по-русски, но все равно.
Выползает из тьмы рассвет,
Прерывает короткий бой,
Надевает земля берет,
Как и наш - голубой...
Как-то незаметно обе компании слились в круг. Молоденький паренек,
едва ли не самый младший здесь, попытался пробраться поближе к поющим, но
его оттерли, прикрикнув: "Яан, уши надеру!".
Сигарету свою тушу,
К вертолету бегу, скользя.
Пуду дома - все расскажу,
А писать, извини, нельзя...
[стихи автора]
Песня оборвалась коротким всхлипом струны, но никто не шелохнулся.
Девушки зябко поеживались.
- Странная песня, - сказала Эльмира.
Светловолосый усмехнулся.
- Солдатская песня.
- Хорошая песня! - категорическим тоном заявил Яан из-за спин, и, как
ни странно, именно эта фраза сорвала оцепенение.
- Странно все же: армий давно уже нет, а песни еще есть, - словно
ставя точку, откликнулась Эльмира.
Больше об этом не говорили. Завязался и окреп разговор, переходящий в
общий гомон. Компании знакомились, и, как нередко бывает на пляжах Земли,
Планеты Для Всех, оказалось, что многие, если и не встречались раньше, то
имеют общих знакомых, - и появились темы, интересные для всех, и были
обсуждены шансы новобатумского "Реала" на Главный Кубок, и общим вердиктом
была осуждена бушменская национальная кухня (личинки непонятного
происхождения в молоке и сушеный хвост пустынной крысы), и многое, многое
другое. Лишь двое не вмешивались в общий треп.
- Приятно видеть человека, который знает солдатский фольклор. Андрей!
- Джимми!
- Давно в Уолфиш-Бее?
- Вторая неделя. С делами отстрелялся - и сразу на Землю.
- Послушай, Джим, а ты, случаем, не астрофизик?
- Он самый.
- Я тоже. Горная станция?
- Так точно.
- Церион-4?
- Нет, Пенелопа-2.
- Жаль. Я подумал - соседи.
Помолчали.
- Хорошо тут все-таки...
- В отпуске везде хорошо. - Джимми приподнялся, сел, обхватив руками
колени. - Кстати, твой заключительный удар там, в бассейне... Кажется,
старая мексиканская школа?
- Нет, это из кэндо. А впрочем, какие уж там под водой школы? Акулы в
этом не разбираются...
Между тем общий разговор окончательно сконцентрировался на спортивных
проблемах. Ничего удивительного - в год розыгрыша Кубка Галактики футбол
снова вошел в моду, опередив и бесконечный чемпионат по шахматам, и
большие гонки Лютеция - Новый Дакар. В этом сезоне новобатумский "Реал"
рвался вперед, как торпеда, быстро наращивая шансы стать новым, сто
двадцать шестым членом клуба "Бессмертных команд Вселенной".
- А все-таки "Реал" - не команда! - прислушавшись к возгласам,
убежденно заявил Джимми.
- Или я с этим спорю? - возмутился Андрей. - Если бы не чехарда с
тренерами, наш "Черноморец"...
- Именно так, - глубокомысленно кивнул Джимми, - у нас в "Челесте"
тоже с этим проблема.
- Ничего, мы еще встретимся в финале, Джимми!
- А как иначе, Андрэ!
И они обменялись значками болельщиков. На футболке Джима заблестел
бело-голубой значок "Черноморца", а шею Андрея украсила цепочка с
золотисто-алой эмблемой "Челесты", выполненной нарочито грубовато.
- Береги... - Джимми поправил медальон. - Сам делал.
Откуда-то сверху обрушилась гитара.
- Не отлынивайте, артисты! Твоя очередь, Джи-Джи!
Солнечный луч прыгал по лакированным, игриво выгнутым бокам
"Кремоны". Джимми подкрутил колки.
- Песня бушмена Хендрика. Не возражаете?
Когда нам умереть наступает срок,
Приходит ветер, чтобы нас смести.
Он взметает пыль и гонит песок,
Чтоб навеки стереть следы наших ног.
Чтобы наши следы унесли с земли -
Со всех дорог, где мы в жизни шли.
Джимми замолчал, но песня не оборвалась. Сидящие подхватили ее, и
светловолосому гитаристу не оставалось ничего иного, как подыгрывать
поющим.
Потому что, останься нестертый след,
Выходило бы так, что нам смерти нет,
И поэтому ветер в назначенный срок
Сметает с земли следы наших ног...
[стихи А.Давидсона]
Незаметно подплыл искрящийся на солнце информационный шар и,
деликатно откашлявшись, сообщил: "Джеймс Патрик О'Хара! Вас ожидает
переговорная кабина девятнадцать. Аршакуни Андрей Мирославович! Вас
ожидает переговорная кабина двадцать два. Спасибо за внимание".
Почти одновременно парни поднялись и вразвалку пошли к павильону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31