Мы забрали все, что могли использовать, а остальное объявили никчемным. Мы вели себя, как напуганные и поэтому еще более жестокие варвары. Я видел, как эта драматическая история в образах еще и еще раз проигрывается в голове Дира. Мы уничтожили их культуру, опустошили их планеты, загубили миллионы жизней. Они могли противопоставить этому только мольбы и протесты, чего было явно недостаточно. Я вспомнил о жене Зибелинга. Теперь остатки гидранов живут как отверженные в своем собственном доме или депортированные на другие планеты, используемые людьми в качестве помоев цивилизации…
Я подумал о своих родителях: кто-то из них был гидраном, кто-то — человеком… Уперев подбородок в колени и глядя вниз на зеленый склон, на сверкающие снежные поля, я ничего не говорил, потому что к горлу подступил комок.
— Ты знаешь, что произошло с ними? — спросил Кортелью.
Он говорил о моих родителях. Я зажал свои мысли, проклиная себя за то, что позволил вновь затронуть эту тему.
— Они должны быть где-то здесь, — я тронул свою голову, — просто не могу вспомнить.
— Зибелинг…
— Я о нем вообще не хочу говорить!
Я прервал Кортелью, не дав ему закончить фразу, и думал о гидранах, которые знали все друг о друге, а также обо мне.
— Кот, что произошло с тобой, когда ты был у них? Что они сделали с тобой? Я даже без комментариев Зибелинга вижу, что ты в сто раз больше телепат, чем был раньше.
Я пожал плечами:
— Они сделали свое дело. Не знаю как. Я участвовал в их сцепке, и что-то высвободилось во мне.
— Ты чувствовал сцепку? На что это похоже?
Его голос был еле слышен, и в нем звучали досада и огорчение. Сознание Дира вдруг наполнилось внезапной и безнадежной тоской с толикой зависти к тому, что мне удалось испытать… А также чувством горького одиночества, которого я не ожидал ни в ком встретить, особенно в нем. Может быть, я просто не отдавал себе отчета в том, что подобные чувства были свойственны каждому человеку — этот отчаянный вопль, на который не было ответа. Наверное, для телепата, живущего как одноглазый среди слепых, нет ничего хуже одиночества.
— Я… ну в общем… — Я опустил глаза, не зная, как показать Диру то, что я ощутил. Я не умел обращаться со словами, они такие неповоротливые, нелепые, тяжелые и никогда не могут выразить то, что мне нужно… — Это было похоже на все взлеты и на все ожоги, которые у меня когда-либо случались, вместе взятые… Какое-то светлое помешательство. Тысяча голосов, поющих одновременно. Как океан, как вихрь… Как будто ты тонешь… — Я развел руками. — (Я не в состоянии рассказать тебе.)
Дир слабо улыбнулся:
— Знаю. Как ты это перенес?
— Я был напуган. — Я не смог выразить, что это ощущение напугало меня потому, что я узнал: все мои желания исполнятся, пока я в связке…
Дир выглядел разочарованным, и я почувствовал, что он пытается уйти от этих мыслей.
— И насколько повысился твой телепатический уровень?
— Он намного выше, чем у кого бы то ни было.
Дир удивленно поднял брови:
— Выше, чем у Рубая? Зибелинг утверждает, что ты ему так сказал.
Я сжал губы.
— Он распорядился, чтобы ты проверил?
— Нет.
— Тогда я открою тебе правду. Я не стал бы сравнивать себя с ним. Я ничего подобного раньше не встречал. Его сознание — как стена.
— Ты для меня сейчас тоже стена, когда активизируешь защиту. И в то же время прозрачен, как весеннее небо, когда хочешь установить со мной контакт.
— Да? — Я расправил руки и потянулся. Но он внимательно наблюдал за мной, и я ощутил едва заметный след мысли, которую успел воспринять… Облегчение оттого, что я до сих пор не знаю его тайну. Тайну? Я еще глубже направил луч в сознание Кортелью, пытаясь проследить за нитью его размышлений и не скрывая этого. Дир выставил защиту, запутывая, рассеивая мое внимание полуправдивыми образами, ведущими в никуда. Однако мне удалось выследить скрываемую мысль, поскольку очевидны были те направления, которые Дир избегал мне показывать, и я устремился по верному пути, на ходу отметив, что Кортелью начал паниковать…
Наконец у меня в голове блеснула догадка:
— Дир, ты работаешь на Службу Безопасности?
Он подался вперед. Напряжение, которое нарастало в нем месяцами, наконец вырвалось наружу, оставив лишь тупую тоску.
— Наверное, это и так видно.
— Ты хотел, чтобы я разгадал твою шараду. — Я сказал это, наполовину извиняясь, наполовину вызывая его на продолжение разговора. Он кивнул. — Но почему? Как оказалось, что ты службист? Ты говорил мне, что работаешь как корпоративный телепат.
— И все так думали. Джули и Ардан до сих пор пребывают в этой уверенности, и пусть пребывают дальше, для их же блага. То, что я сказал тебе, не было ложью, это лишь полуправда. Я работаю на синдикат Селевкид и являюсь сотрудником их Службы Безопасности.
В его словах сквозила гордость, но она же и подкашивала его изнутри; я знал, чего стоило ему оставаться самим собой! Ему приходилось играть незавидную роль оплачиваемого доносчика, используемого тупыми заправилами, не способными понять его внутренних переживаний.
— Как ты попал в эту систему? Это было чье-то распоряжение?
— Это была моя инициатива. Транспортникам надо было контролировать псионов, и они искали волонтера для такой работы. Я сказал, что псионам могут противостоять только псионы. Я подумал, что в моих донесениях псионы будут представлены как законопослушные члены общества…
— Скольких гидранов ты помог стереть с лица вселенной, Дир?
Он взглянул на меня, его светло-карие глаза позеленели от гнева, он отвернулся. Я не стал продолжать расспросы о том, за что он мог себя винить.
— Мне не в чем себя винить, — произнес Кортелью.
— (Но зато тебе есть чего бояться.)
Если все мы опасались, что нам многое предстоит скрыть от Рубая, что же говорить о Дире! А его уровень телепатических возможностей едва превосходил того неумелого телепата, каковым был я в стенах Института Сакаффа.
— Чем, по-твоему, ты должен заниматься, раз ты влез в эту авантюру с Рубаем? Что ты вообще собираешься делать? У тебя есть какие-то идеи?
Трудно было представить, что лицо его станет еще мрачнее, однако это произошло.
— Мы имеем дело с профессионалом. Он позаботился о том, чтобы у нас не было никакого прикрытия перед тем, как прибыть на Синдер. Невозможно даже передать сообщение, потому что нас постоянно прослушивают и просвечивают. Даже когда никого не видишь, это чувствуется. — Дир сжал кулаки. — Но персонал или Транспортное Управление надо предупредить и не медлить с этим, пока Рубай не вернулся.
— Тебе известны его планы?
Взгляд Кортелью выражал недоверие, в какой-то момент он откровенно сомневался во мне. Но затем минутное сомнение прошло, и он покачал головой.
— Почему ты доверяешь мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Я подумал о своих родителях: кто-то из них был гидраном, кто-то — человеком… Уперев подбородок в колени и глядя вниз на зеленый склон, на сверкающие снежные поля, я ничего не говорил, потому что к горлу подступил комок.
— Ты знаешь, что произошло с ними? — спросил Кортелью.
Он говорил о моих родителях. Я зажал свои мысли, проклиная себя за то, что позволил вновь затронуть эту тему.
— Они должны быть где-то здесь, — я тронул свою голову, — просто не могу вспомнить.
— Зибелинг…
— Я о нем вообще не хочу говорить!
Я прервал Кортелью, не дав ему закончить фразу, и думал о гидранах, которые знали все друг о друге, а также обо мне.
— Кот, что произошло с тобой, когда ты был у них? Что они сделали с тобой? Я даже без комментариев Зибелинга вижу, что ты в сто раз больше телепат, чем был раньше.
Я пожал плечами:
— Они сделали свое дело. Не знаю как. Я участвовал в их сцепке, и что-то высвободилось во мне.
— Ты чувствовал сцепку? На что это похоже?
Его голос был еле слышен, и в нем звучали досада и огорчение. Сознание Дира вдруг наполнилось внезапной и безнадежной тоской с толикой зависти к тому, что мне удалось испытать… А также чувством горького одиночества, которого я не ожидал ни в ком встретить, особенно в нем. Может быть, я просто не отдавал себе отчета в том, что подобные чувства были свойственны каждому человеку — этот отчаянный вопль, на который не было ответа. Наверное, для телепата, живущего как одноглазый среди слепых, нет ничего хуже одиночества.
— Я… ну в общем… — Я опустил глаза, не зная, как показать Диру то, что я ощутил. Я не умел обращаться со словами, они такие неповоротливые, нелепые, тяжелые и никогда не могут выразить то, что мне нужно… — Это было похоже на все взлеты и на все ожоги, которые у меня когда-либо случались, вместе взятые… Какое-то светлое помешательство. Тысяча голосов, поющих одновременно. Как океан, как вихрь… Как будто ты тонешь… — Я развел руками. — (Я не в состоянии рассказать тебе.)
Дир слабо улыбнулся:
— Знаю. Как ты это перенес?
— Я был напуган. — Я не смог выразить, что это ощущение напугало меня потому, что я узнал: все мои желания исполнятся, пока я в связке…
Дир выглядел разочарованным, и я почувствовал, что он пытается уйти от этих мыслей.
— И насколько повысился твой телепатический уровень?
— Он намного выше, чем у кого бы то ни было.
Дир удивленно поднял брови:
— Выше, чем у Рубая? Зибелинг утверждает, что ты ему так сказал.
Я сжал губы.
— Он распорядился, чтобы ты проверил?
— Нет.
— Тогда я открою тебе правду. Я не стал бы сравнивать себя с ним. Я ничего подобного раньше не встречал. Его сознание — как стена.
— Ты для меня сейчас тоже стена, когда активизируешь защиту. И в то же время прозрачен, как весеннее небо, когда хочешь установить со мной контакт.
— Да? — Я расправил руки и потянулся. Но он внимательно наблюдал за мной, и я ощутил едва заметный след мысли, которую успел воспринять… Облегчение оттого, что я до сих пор не знаю его тайну. Тайну? Я еще глубже направил луч в сознание Кортелью, пытаясь проследить за нитью его размышлений и не скрывая этого. Дир выставил защиту, запутывая, рассеивая мое внимание полуправдивыми образами, ведущими в никуда. Однако мне удалось выследить скрываемую мысль, поскольку очевидны были те направления, которые Дир избегал мне показывать, и я устремился по верному пути, на ходу отметив, что Кортелью начал паниковать…
Наконец у меня в голове блеснула догадка:
— Дир, ты работаешь на Службу Безопасности?
Он подался вперед. Напряжение, которое нарастало в нем месяцами, наконец вырвалось наружу, оставив лишь тупую тоску.
— Наверное, это и так видно.
— Ты хотел, чтобы я разгадал твою шараду. — Я сказал это, наполовину извиняясь, наполовину вызывая его на продолжение разговора. Он кивнул. — Но почему? Как оказалось, что ты службист? Ты говорил мне, что работаешь как корпоративный телепат.
— И все так думали. Джули и Ардан до сих пор пребывают в этой уверенности, и пусть пребывают дальше, для их же блага. То, что я сказал тебе, не было ложью, это лишь полуправда. Я работаю на синдикат Селевкид и являюсь сотрудником их Службы Безопасности.
В его словах сквозила гордость, но она же и подкашивала его изнутри; я знал, чего стоило ему оставаться самим собой! Ему приходилось играть незавидную роль оплачиваемого доносчика, используемого тупыми заправилами, не способными понять его внутренних переживаний.
— Как ты попал в эту систему? Это было чье-то распоряжение?
— Это была моя инициатива. Транспортникам надо было контролировать псионов, и они искали волонтера для такой работы. Я сказал, что псионам могут противостоять только псионы. Я подумал, что в моих донесениях псионы будут представлены как законопослушные члены общества…
— Скольких гидранов ты помог стереть с лица вселенной, Дир?
Он взглянул на меня, его светло-карие глаза позеленели от гнева, он отвернулся. Я не стал продолжать расспросы о том, за что он мог себя винить.
— Мне не в чем себя винить, — произнес Кортелью.
— (Но зато тебе есть чего бояться.)
Если все мы опасались, что нам многое предстоит скрыть от Рубая, что же говорить о Дире! А его уровень телепатических возможностей едва превосходил того неумелого телепата, каковым был я в стенах Института Сакаффа.
— Чем, по-твоему, ты должен заниматься, раз ты влез в эту авантюру с Рубаем? Что ты вообще собираешься делать? У тебя есть какие-то идеи?
Трудно было представить, что лицо его станет еще мрачнее, однако это произошло.
— Мы имеем дело с профессионалом. Он позаботился о том, чтобы у нас не было никакого прикрытия перед тем, как прибыть на Синдер. Невозможно даже передать сообщение, потому что нас постоянно прослушивают и просвечивают. Даже когда никого не видишь, это чувствуется. — Дир сжал кулаки. — Но персонал или Транспортное Управление надо предупредить и не медлить с этим, пока Рубай не вернулся.
— Тебе известны его планы?
Взгляд Кортелью выражал недоверие, в какой-то момент он откровенно сомневался во мне. Но затем минутное сомнение прошло, и он покачал головой.
— Почему ты доверяешь мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75