– Пропусти меня вперед, – сказал мне тогда Барнет. – Пусть моя смерть спасет тебя… – И он сделал, как сказал, бедняга! И вот я здесь.
И слезы начинали капать с ресниц Барбассона.
Это воспоминание сделалось для Барбассона священным, и он ничего не говорил и не делал, не подумав о том, как бы поступил Барнет в подобных обстоятельствах.
Барнет стал для него «Законом и пророками», и это было тем более странным, что при жизни янки оба неразлучных товарища постоянно спорили друг с другом… Правда, после смерти Барнета Барбассон приписывал все свои мысли ему, так что все шло как нельзя лучше.
Барбассон, принявшийся скучать в Нухурмуре, начал утверждать, что Барнет после отъезда Сердара не остался бы и двадцати четырех часов в пещерах, и не проходило дня, чтобы Барбассон не заявлял, что напишет Фредерику Де-Монморену и будет просить его прислать заместителя на свое место.
Увы! Это был уже не тот бесстрашный Барбассон, которого мы знали, который всегда был готов принять участие в заговорах, в сражениях, в героических похождениях, и вот поэтому Сердар, заметивший эту перемену из писем, которые получал в Европе, решил не давать ему никакой активной роли в большом заговоре в Биджа-пуре.
Разбогатев, Барбассон начал говорить, что англичане прекрасно делают, желая сохранить Индию.
Он, одним словом, сделался консерватором с тех пор, как Нана Сахиб дал ему в награду за услуги целый миллион звонким бенгальским золотом.
История свидетельствует, что благополучие и богатство изнеживают народы, и Барбассон подтверждал это правило.
Каким искушением было для него вернуться в Марсель и, прогуливаясь по набережной Канебьер, слушать, как говорят вокруг него:
– Смотрите-ка, мои милые, ведь это наш Мариус, сын дядюшки Барбассона, продавца канатов… он, видно, нажил деньжат у турок!
И потом, как будут лопаться от зависти его двоюродные и троюродные братцы, эти вундеркинды коллежа, сделавшие карьеру по судебной части и получающие всего две тысячи четыреста франков жалованья… на зубочистки.
Нет, конечно, Барнет на его месте давно бы махнул домой, а он, Барбассон, будет очень наивен, если не поступит, как Барнет. Но – терпение! Следующая почта принесет ему известие об отставке.
Он поспешил уже предусмотрительно перевести свой миллион во Францию через посредничество банкирской конторы в Бомбее и поручил своему нотариусу купить прелестную виллу по соседству с Бланкардом, где он воспитывался у кормилицы.
Он предполагал кончить свои дни мирным владельцем поместья с воспоминаниями о Барнете и искусной кухаркой, которая будет угождать его гастрономическим вкусам, все утончавшимся с годами.
В ожидании часа своего освобождения он заботился о хорошем столе в Нухурмуре, пристрастившись при этом к рыбной ловле, где показывал настоящие чудеса. Хотя он, собственно, был новичком в этом виде спорта, но так как он имел дело с рыбами, которые впервые столкнулись с человеком и не научились еще распознавать его хитрости, то легко ловил их на разного рода приманки.
Нана Сахиб, который ничего больше не боялся после трагического конца Максуэла и исчезновения Кишнаи и так хорошо охранялся своим отрядом, начал также выходить из своего убежища и, находя общество Барбассона очень приятным, также пристрастился к рыболовству.
Вот уже в течение месяца можно было видеть, как они каждый день выходят на берег озера и сидят там, молчаливые и неподвижные, терпеливо ожидая за этим мирным занятием, когда Сердар пришлет им известие о себе.
Фредерик Де-Монморен давно уже знал, что Нана Сахиб, несмотря на свое исключительное мужество, с каким он вел войска на неприятеля, подвергая свою жизнь опасности, не имел тех качеств, которые необходимы для заговорщика.
Поэтому он тщательно скрывал свое возвращение от принца, решив сообщить ему это только в самую последнюю минуту, чтобы избежать какой-нибудь неосторожности с его стороны.
– По коням! Нана! – скажет он ему в один прекрасный день. – Вся Индия восстала, и мы начинаем снова!
Он был уверен, что найдет в нем героя знаменитой битвы на равнине Джамны.
Молчание друга очень удивляло Нану Сахиба, но сдержанный, как все люди Востока, он никогда не показывал своего беспокойства.
Но вот наконец он получил тайное сообщение общества «Духов вод», предлагавшее ему быть на всякий случай готовым, но не говорить пока ничего окружающим его людям о том, что Декан готовится сбросить с себя ненавистное иго англичан. Общество уведомляло его также, что делегация от верховного Совета явится за ним, когда наступит время встать во главе восстания.
Это Кишная раскидывал свои сети. Однако спустя некоторое время Арджуна, настоящий браматма, прибыл в Нухурмур, куда его проводил сын Анандраена. Он подтвердил это, прибавив также, что ждет возвращения Сердара. В этот день все торжествовали в Нухурмуре, и Барбассон, посоветовавшись по своему обыкновению с Барнетом, объявил, что лучше сто раз начать борьбу, чем продолжать вести эту отшельническую жизнь, на которую их обрекли.
А про себя провансалец говорил: «Я уверен, что Барнет, став миллионером, направился бы в сторону французской территории, чтобы сесть на первый пароход, отходящий в Европу, – единственное место, где можно спокойно наслаждаться своим состоянием. А если Барнет поступил бы так, то почему и мне не поступить так же? Ведь Барнет был олицетворением честности. К тому же Нана дал мне этот миллион в награду за мои услуги в прошлом, – мы, значит, квиты, и я свободен».
Остановившись на этом плане, Барбассон с нетерпением ждал часа, чтобы осуществить его. Послушай его, так все сейчас же должны были отправиться в Биджапур, чтобы присоединиться к Сердару.
Ах! Барбассон, ты готов трусливым отказом запятнать свою жизнь, полную лишений, но и полную упорной борьбы, мужества, энергии и самых опасных приключений! К счастью, судьба в память о твоих прежних заслугах решила иначе, и в минуту опасности в тебе снова проснулось чувство долга.
Как только Сердар узнал правду о Кишнае и о его смелых действиях, он тотчас же послал факира в Нухурмур, чтобы предупредить Барбассона и Нану о возможности появления у них предателя. Но по роковой случайности, весьма обыкновенной для Индии, посланца укусила ядовитая змея. Он умер, и труп его спустя несколько минут сделался добычей шакалов. В Нухурмуре поэтому ничего не знали о том, что случилось в Биджапуре, когда в один прекрасный день явился Кишная с самозваной делегацией от общества «Духов вод».
Все они были в масках согласно уставу Совета семи, и, к довершению несчастья, Арджуна, которого Сердар не мог предупредить ни о чем, занимая его место, признал их за законных членов Совета.
Кишная к тому же привез браматме, Нане Сахибу и Барбассону известие о Сердаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154