Вдруг камень повернулся, и свет солнца залил вход в пещеру… Максуэл подумал, что спасен… Испустив крик радости, он выскочил из пещеры и бросился не глядя вперед…
Сзади раздался зловещий хохот, и он услышал, как звучный голос Рамы произнес:
– Пиль! Нера! Пиль! Сита! Живо, мои добрые животные!
И в ту же минуту, несмотря на быстроту бега, Максуэл услышал треск ломающихся веток… Он смутно почувствовал, что его преследуют…
Кто мог бежать за ним? Он слегка повернул голову назад… О! Ужасное видение!.. Его догоняли две пантеры с раскрытыми пастями, высунутыми языками и горящими глазами.
Все произошло с быстротою молнии… он мгновенно был опрокинут на землю… затрещали кости, брызнула кровь, и в невыразимой боли, в ту великую минуту, когда дух готовится отлететь из тела в неведомые пространства… последнее, что он еще слышал, были слова Рамы, продолжавшего кричать: «Пиль! Нера! Пиль! Сита! Живей, мои добрые звери!»
Максуэл был мертв.
Наступила теплая, благоуханная и тихая ночь. Среди листвы тамариндов, розовых акаций и мастиковых деревьев, окружавших развалины подземных храмов Карли, засверкали тысячи блестящих точек.
Это были шотландцы, предупрежденные Сердаром о том, что их полковник взят в плен. Они со всех сторон окружили вход в древнее убежище, чтобы ни один из негодяев, собравшихся там для совершения кровавой мистерии, не смог убежать.
Из-за группы пальм вышел небольшой отряд и вошел в пещеру, а затем раздались три пронзительных свистка, раскатившихся звучным эхом под мрачными сводами подземелья. Это был Рудра и с ним, одетые в мундиры английских офицеров, Сердар со своими спутниками.
Через несколько минут к ним вышел Кишная. Он не успел ни двинуться, ни закричать, как был схвачен и крепко скручен веревками…
Вслед за этим Сердар, его товарищи, офицеры и солдаты шотландского полка один за другим бесшумно проскользнули внутрь пещер, где и застали тхагов, занимавшихся приготовлением к вечерней трапезе.
И в то время, как офицеры приказывали связывать их попарно, из глубины подземелья донеслись радостные крики.
– Диана!
– Фредерик!
Брат и сестра были в объятиях друг друга… Двадцать лет они ждали этого часа!
И слышно было, как Барбассон бормотал, всхлипывая:
– Проклятие! Какая жалость, что у меня нет сестры!
Провансалец не плакал двадцать лет!

Два месяца спустя «Диана» на всех парах неслась к берегам Франции, унося с собой Фредерика Де-Монморена и его семью. Сердар торопился подать прошение о реабилитации.
После восстановления в правах он решил вернуться обратно в Индию, где должен был служить муж его сестры и где будет жить вся семья. Он дал слово умереть в этой прекрасной стране, которая была колыбелью наших индоевропейских предков и которая сделалась его вторым отечеством.
Мы еще встретимся с ним там в один прекрасный день.
Нана Сахиб, который не мог без отвращения думать о возможности стать пленником-пенсионером англичан, решил не покидать Нухурмура до возвращения Сердара, чтобы окончательно выбрать остров для проживания.
Капитана Максуэла загрызли пантеры. Кишнаю вместе с его последователями повесили вокруг развалин Карли. Никто, следовательно, не мог больше потревожить принца в тишине его таинственного и поэтичного убежища в подземельях Нухурмура.
Барбассон был назначен комендантом Нухурмура, а Нариндра, заклинатель, и Сами – его помощниками. Он написал Барбассону-отцу, что предсказание его не исполнилось, и, как добрый сын, послал ему сто тысяч франков из того миллиона, который Нана Сахиб дал ему в награду.
Сэра Уильяма Брауна все забыли, но он не забыл никого…

Часть шестая
СЛЕДОПЫТ
ГЛАВА I
Ночной сторож. – Таинственный дворец. – Шпион англичан. Фантастическое видение.
Старинный город Биджапур, древняя столица владений династии Омра, свергнутой великим Аурангзебом, тихо покоился среди исторических развалин.
Со временем заросли тамариндов, гранатов и олеандров так заполнили все внутренние дворы, сады дворцов и других архитектурных памятников, что превратили эти места в почти неприступное убежище.
Все здесь напоминало о былой роскоши и великолепии, царивших в городе во времена правления раджей Декана.
Было, вероятно, часа два ночи. Полный диск луны, медленно плывший в серебристой пыли беспредельных пространств, освещал своими лучами этот океан зелени и цветов, откуда, подобно островам, выглядывали четырехугольные башни, террасы из белого мрамора, полуразрушенные купола, колонны и портики, – остатки изумительной архитектуры этого города, который современники называли «городом чудес». История его походит на главу из «Тысячи и одной ночи».
Историки рассказывают, что индо-персидский принц Феришта-Мухаммед, сын Баязета II, свергнув с трона своего отца, приказывал, по обычаю всех стамбульских калифов этой эпохи, убить своих братьев, чтобы не иметь соперников. Но вместо младшего, Юсуфа, палачи убили, не подозревая этого, пленного черкеса, которым мать принца подменила своего сына.
Юсуф жил в полной безвестности до шестнадцати лет, когда болтливость кормилицы, открывшей тайну его рождения, заставила его удалиться в Персию. Подружившись с набобом Дели, он получил разрешение собрать войско и отправился в Декан, чтобы свергнуть там владычество брахманов.
В тот час, когда во главе своих войск он отдавал приказ двинуться в поход, над его головой появился летящий хума, род коршуна, что предсказывает великую судьбу. Это вызвало взрыв энтузиазма у его сторонников, собравшихся по его призыву. Юсуф завоевал весь Декан и провозгласил себя императором под именем Адил-Шаха. В ознаменование своего вступления на трон он и заложил основание того города, развалинами которого мы теперь любуемся…
Ни малейшее дуновение ветерка не шевелит листву деревьев, не дает даже видимости движения всем этим остаткам прошлого. В величественном безмолвии ночи кажется, что жизнь навсегда ушла отсюда и что перед вами одно из тех обширных кладбищ, где в тишине веков спят воспоминания и люди, памятники и боги.
Но это впечатление, производимое развалинами и темнотой, быстро рассеивается, как только вы заглянете внутрь древнего Мульке-е-Мейдана – развалин на равнине, где увидите разбросанные без всякого порядка дома, хижины, шалаши, показывающие, что люди еще не совсем покинули старый Биджапур.
День был невыносимо знойный и душный. Индийцы с наслаждением сидели теперь на порогах своих жилищ, курили и разговаривали, вдыхая полной грудью свежий, наполненный ароматами воздух первых часов ночи. Шум разговоров, однако, постепенно смолкал, и вместе с этим гасли на верандах лампы из чеканной меди или черной глины. А когда с вершины гопурама (род минарета) большой пагоды, падиал, ударив в священный гонг, дал знать, который час, все удалились в свои жилища, и тишина ночи нарушалась только пронзительным тявканьем шакалов и сердитым ворчаньем домашних слонов… Биджапур спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154