Выполнив приказ, оба поспешили к Сердару и рассказали с каким хладнокровием позволил Рам-Чаудор запереть себя.
Бесполезная предосторожность! Послание Рам-Чаудора было уже на пути к адресату. Они опоздали!
Когда все отправились вслед за прибывшим Барбассоном в каюту Сердара, какой-то человек, скрывавшийся позади грот-мачты, поспешно спустился по веревочной лестнице в лодку Барбассона и передал «олли» одному из мала-барских матросов, сказав ему при этом:
– Греби изо всей мочи, проезжай канал… это губернатору Цейлона… дело идет о твоей жизни… приказ капитана.
Человек этот был Рам-Чаудор. В два прыжка, как кошка, вернулся он обратно на борт и встал у планшира с противоположной стороны, где его и нашли потом Нариндра и Рама. В то время как его препровождали вниз, лодка отчалила от «Дианы» и понеслась среди ночной тьмы, унося с собой ужасный пальмовый лист, предназначенный для губернатора сэра Уильяма Брауна.
Долго разговаривали между собой собравшиеся в каюте Сердара о событиях в Нухурмуре… Печальный конец Барнета вызвал у всех слезы, и бедный Барбассон, рассказывая подробности этой ужасной драмы, горевал вместе с товарищами.
Первое волнение улеглось, и все принялись обсуждать план дальнейших действий. Решено было вынести приговор Рам-Чаудору за его бесчисленные преступления и сегодня же привести приговор в исполнение. Сердар предлагал просто-напросто застрелить его, но Барбассон настаивал на более тяжелой, хотя и столь же быстрой каре.
– Привязать ему ядро к ногам и бросить живым в море! – сказал провансалец.
– Во имя гуманности и ради нас самих, – отвечал Сердар, – не будем поступать, как дикари.
– Очень он думал о гуманности, этот негодяй, добейся он успеха в своих подлых планах!
Нариндра и Рама присоединились к Барбассону, и Сердар не возражал, рассчитывая в последнюю минуту вмешаться, как капитан корабля.
Разговор продолжался, когда послышался легкий стук в дверь. Это был брат Рамы, явившийся предупредить Барбассона, что матрос с его лодки хочет его видеть.
– Пусть войдет! – сказал провансалец.
И Сива-Томби, пропуская в каюту матроса, вышел.
– Капитан, – сказал матрос, – губернатор Цейлона приказал мне передать вам это.
Если бы молния влетела внезапно в каюту, то и она не произвела бы такого действия, как эти слова… Только благодаря своему быстрому уму провансалец вывел всех из трудного положения.
– Подай сюда и можешь идти! – скомандовал он коротко, и тот немедленно повиновался.
– Вы переписываетесь с губернатором? – пролепетал Сердар.
Нариндра и Рама с недоверием посмотрели на Барбассона, который прочитал письмо и, побледнев от бешенства, воскликнул:
– О, я задушу его собственными руками! Невиданная подлость!
– Что все это означает? – повелительным тоном спросил его Рама.
– Это означает, тысяча чертей, – отвечал провансалец, – что мы никуда не годны… мы… разбиты наголову этими негодяями!.. Вот, читайте… Нам ничего не остается больше, как сняться с якоря и спасаться… к счастью, мы еще можем это сделать.
Рама взялся прочитать письмо. Губернатор не позаботился даже зашифровать свое сообщение. Оно было написано на тамильском языке, по-видимому, одним из его туземных секретарей:
«Сэр Уильям Браун горячо благодарит Кишнаю и хвалит его за ловкость. Завтра все будет готово, чтобы принять Сердара надлежащим образом. Как было ранее условлено, в порту шхуну ждет броненосец, который будет держать судно под огнем своих батарей. Дня через два Кишная может явиться в загородный дом губернатора в Канди и получить там, по случаю дня рождения его превосходительства, обещанную ему награду».
– Итак, негодяй предупрежден! – воскликнул Сердар, сжимая кулаки. – Но кем? Ради Бога, кем?
– Не ищите долго, Сердар, – прервал его Рама. – Все объясняется теперь само собой. Пока Барбассон просил тебя арестовать Рам-Чаудора, негодяй не терял времени и отправил письмо Кишнаи с матросом на лодке, на которой приплыл наш друг.
– Быть не может!..
– И сомнений никаких нет… этот же матрос и привез ответ.
– Ах! Как эти люди хитры и как досадно, когда они тебя дурачат, – сказал Барбассон, но на этот раз более спокойным голосом.
– Какой демон преследует меня по пятам, разрушает все мои замыслы?.. – воскликнул Сердар. – А недели через две приезжает моя сестра!.. И как я радовался при мысли, что покажу ей доказательство своей невиновности!
– Она никогда не сомневалась в ней, как и мы, – сказал Рама, – не были ли вы всегда в наших глазах самым честным и великодушным из людей?
– Знаю, и мне всегда служило поддержкой в жизни уважение людей, которых я люблю… Но ты должен понять мое отчаяние, Рама. Я был опозорен приговором военного суда и только решение того же суда может вернуть мне прежнее положение в обществе. И подумать только, что доказательство здесь, в двух шагах от меня, а я не могу заставить негодяя дать мне его!..
– А вы никогда не пробовали действовать на него убеждением? – спросил Нариндра.
– Это невозможно… доказательства, восстанавливающие мою честь, должны погубить его. Генеральский чин, место в палате лордов, губернаторство Цейлона, бесчисленные ордена… все будет отнято у него. Суд, оправдывая меня, вынесет приговор ему, потому что меня судили за преступление против чести, которое совершил он и которое возвел на меня с помощью своего сообщника. Друзья мои, я не вижу выхода…
И бедный изгнанник не выдержал и громко зарыдал.
– Ах, что я чувствую, когда вижу слезы этого прекрасного человека, – пробормотал провансалец сквозь зубы. – Ну-ка Барбассон! Вот тебе случай плыть на всех парусах и прибегнуть к неисчерпаемым источникам твоего воображения… Подумай немножечко… Так… так!.. мне кажется, это было бы неглупо… Не будем, однако, увлекаться… возможно ли это? А почему бы нет? Нет, ей-богу, изложим наш план, – и Барбассон обратился к Сердару.
– Полноте, мой добрый Сердар, клянусь Барбассоном, вы предаетесь отчаянию из-за пустяков… Я, напротив, нахожу, что наше положение лучше, чем было раньше.
Все подняли головы и с любопытством посмотрели на говорившего. Зная гибкость и изворотливость его ума, они приготовились слушать с удвоенным вниманием.
– Да, добрые мои друзья, – продолжал Барбассон, польщенный вниманием к его словам, – мы отчаиваемся, тогда как должны были бы радоваться. Теперь внимательно следите за моим планом.
Сердар весь обратился в слух.
– Я не знаю плана Сердара, – продолжал Барбассон, – но думаю, что у него не было намерения вступать в сражение с флотом и гарнизоном, которыми командует этот сэр Уильям Браун, а потому силу нам приходится заменить хитростью. Сейчас вы сможете решить, имеют ли ваши планы сходство с моим. Наш враг настороже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Бесполезная предосторожность! Послание Рам-Чаудора было уже на пути к адресату. Они опоздали!
Когда все отправились вслед за прибывшим Барбассоном в каюту Сердара, какой-то человек, скрывавшийся позади грот-мачты, поспешно спустился по веревочной лестнице в лодку Барбассона и передал «олли» одному из мала-барских матросов, сказав ему при этом:
– Греби изо всей мочи, проезжай канал… это губернатору Цейлона… дело идет о твоей жизни… приказ капитана.
Человек этот был Рам-Чаудор. В два прыжка, как кошка, вернулся он обратно на борт и встал у планшира с противоположной стороны, где его и нашли потом Нариндра и Рама. В то время как его препровождали вниз, лодка отчалила от «Дианы» и понеслась среди ночной тьмы, унося с собой ужасный пальмовый лист, предназначенный для губернатора сэра Уильяма Брауна.
Долго разговаривали между собой собравшиеся в каюте Сердара о событиях в Нухурмуре… Печальный конец Барнета вызвал у всех слезы, и бедный Барбассон, рассказывая подробности этой ужасной драмы, горевал вместе с товарищами.
Первое волнение улеглось, и все принялись обсуждать план дальнейших действий. Решено было вынести приговор Рам-Чаудору за его бесчисленные преступления и сегодня же привести приговор в исполнение. Сердар предлагал просто-напросто застрелить его, но Барбассон настаивал на более тяжелой, хотя и столь же быстрой каре.
– Привязать ему ядро к ногам и бросить живым в море! – сказал провансалец.
– Во имя гуманности и ради нас самих, – отвечал Сердар, – не будем поступать, как дикари.
– Очень он думал о гуманности, этот негодяй, добейся он успеха в своих подлых планах!
Нариндра и Рама присоединились к Барбассону, и Сердар не возражал, рассчитывая в последнюю минуту вмешаться, как капитан корабля.
Разговор продолжался, когда послышался легкий стук в дверь. Это был брат Рамы, явившийся предупредить Барбассона, что матрос с его лодки хочет его видеть.
– Пусть войдет! – сказал провансалец.
И Сива-Томби, пропуская в каюту матроса, вышел.
– Капитан, – сказал матрос, – губернатор Цейлона приказал мне передать вам это.
Если бы молния влетела внезапно в каюту, то и она не произвела бы такого действия, как эти слова… Только благодаря своему быстрому уму провансалец вывел всех из трудного положения.
– Подай сюда и можешь идти! – скомандовал он коротко, и тот немедленно повиновался.
– Вы переписываетесь с губернатором? – пролепетал Сердар.
Нариндра и Рама с недоверием посмотрели на Барбассона, который прочитал письмо и, побледнев от бешенства, воскликнул:
– О, я задушу его собственными руками! Невиданная подлость!
– Что все это означает? – повелительным тоном спросил его Рама.
– Это означает, тысяча чертей, – отвечал провансалец, – что мы никуда не годны… мы… разбиты наголову этими негодяями!.. Вот, читайте… Нам ничего не остается больше, как сняться с якоря и спасаться… к счастью, мы еще можем это сделать.
Рама взялся прочитать письмо. Губернатор не позаботился даже зашифровать свое сообщение. Оно было написано на тамильском языке, по-видимому, одним из его туземных секретарей:
«Сэр Уильям Браун горячо благодарит Кишнаю и хвалит его за ловкость. Завтра все будет готово, чтобы принять Сердара надлежащим образом. Как было ранее условлено, в порту шхуну ждет броненосец, который будет держать судно под огнем своих батарей. Дня через два Кишная может явиться в загородный дом губернатора в Канди и получить там, по случаю дня рождения его превосходительства, обещанную ему награду».
– Итак, негодяй предупрежден! – воскликнул Сердар, сжимая кулаки. – Но кем? Ради Бога, кем?
– Не ищите долго, Сердар, – прервал его Рама. – Все объясняется теперь само собой. Пока Барбассон просил тебя арестовать Рам-Чаудора, негодяй не терял времени и отправил письмо Кишнаи с матросом на лодке, на которой приплыл наш друг.
– Быть не может!..
– И сомнений никаких нет… этот же матрос и привез ответ.
– Ах! Как эти люди хитры и как досадно, когда они тебя дурачат, – сказал Барбассон, но на этот раз более спокойным голосом.
– Какой демон преследует меня по пятам, разрушает все мои замыслы?.. – воскликнул Сердар. – А недели через две приезжает моя сестра!.. И как я радовался при мысли, что покажу ей доказательство своей невиновности!
– Она никогда не сомневалась в ней, как и мы, – сказал Рама, – не были ли вы всегда в наших глазах самым честным и великодушным из людей?
– Знаю, и мне всегда служило поддержкой в жизни уважение людей, которых я люблю… Но ты должен понять мое отчаяние, Рама. Я был опозорен приговором военного суда и только решение того же суда может вернуть мне прежнее положение в обществе. И подумать только, что доказательство здесь, в двух шагах от меня, а я не могу заставить негодяя дать мне его!..
– А вы никогда не пробовали действовать на него убеждением? – спросил Нариндра.
– Это невозможно… доказательства, восстанавливающие мою честь, должны погубить его. Генеральский чин, место в палате лордов, губернаторство Цейлона, бесчисленные ордена… все будет отнято у него. Суд, оправдывая меня, вынесет приговор ему, потому что меня судили за преступление против чести, которое совершил он и которое возвел на меня с помощью своего сообщника. Друзья мои, я не вижу выхода…
И бедный изгнанник не выдержал и громко зарыдал.
– Ах, что я чувствую, когда вижу слезы этого прекрасного человека, – пробормотал провансалец сквозь зубы. – Ну-ка Барбассон! Вот тебе случай плыть на всех парусах и прибегнуть к неисчерпаемым источникам твоего воображения… Подумай немножечко… Так… так!.. мне кажется, это было бы неглупо… Не будем, однако, увлекаться… возможно ли это? А почему бы нет? Нет, ей-богу, изложим наш план, – и Барбассон обратился к Сердару.
– Полноте, мой добрый Сердар, клянусь Барбассоном, вы предаетесь отчаянию из-за пустяков… Я, напротив, нахожу, что наше положение лучше, чем было раньше.
Все подняли головы и с любопытством посмотрели на говорившего. Зная гибкость и изворотливость его ума, они приготовились слушать с удвоенным вниманием.
– Да, добрые мои друзья, – продолжал Барбассон, польщенный вниманием к его словам, – мы отчаиваемся, тогда как должны были бы радоваться. Теперь внимательно следите за моим планом.
Сердар весь обратился в слух.
– Я не знаю плана Сердара, – продолжал Барбассон, – но думаю, что у него не было намерения вступать в сражение с флотом и гарнизоном, которыми командует этот сэр Уильям Браун, а потому силу нам приходится заменить хитростью. Сейчас вы сможете решить, имеют ли ваши планы сходство с моим. Наш враг настороже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154