— У меня такого впечатления нет.
Капитан Блад прошелся по своему бывшему кабинету и сел в свое кресло, придвинутое почему-то к окну.
— Вы бездарно здесь все переставили, Фортескью. Изживаете дух прежнего хозяина? Но тогда надо было бы сменить мебель.
— Мне не очень приятен ваш тон, сэр.
— Да мне и самому он не очень приятен. Я не понимаю, почему я до сих пор не взял вас за шиворот и не выкинул отсюда.
— Что-о?!
— Господа, господа, — залепетал лорд Лэнгли.
— Вот что, — капитан Блад решительно встал, — я не собираюсь спорить с вами. Я пришел забрать кое-что и кое-кого и сделаю это.
С этими словами он открыл один из книжных шкафов и достал оттуда несколько книг, среди них и те, что были найдены в доме Лавинии.
— За всеми заботами я не успел изучить последние поступления. И еще вот это. — С этими словами капитан взял со стола подсвечники, изображавшие Артемиду и Актеона.
Лейтенант Уэсли сложил предметы в большой саквояж.
— Это мои личные вещи.
— Это все? — сухо спросил губернатор.
— Вы же знаете, что нет, — улыбнулся гость, — теперь я попросил бы вас освободить капитана Реомюра.
— Вы смеетесь надо мной!?
— Нисколько.
— Если вы думаете, что можете позволить себе... — Фортескью задыхался от ярости.
— Джентльмены!.. — не выдержал лорд Лэнгли.
— Так, мое терпение кончилось. Эй, кто там, лейтенант!
В комнату вбежал дежурный офицер.
— Не позорьтесь, над вами будут смеяться!
— Что вы сказали?
Губернатор хотел было приказать лейтенанту, но не успел, потому что почувствовал у горла холодный клинок.
— Вы что-то хотели сказать? — вежливо спросил капитан Блад.
Уэсли выхватил пистолет и взвел курок.
Губернатор промычал что-то нечленораздельное.
— Эх, господа... — разочарованно протянул лорд Лэнгли.
Дежурный лейтенант наблюдал за происходящим скорее удивленно, чем растерянно.
— Извините, сэр, — обратился к нему капитан, — мы не можем уйти отсюда без мистера Реомюра. Пойдите и приведите его сюда.
Лейтенант замешкался.
— Вам необходим приказ этого джентльмена? — спросил капитан.
Дежурный офицер кивнул. Сэр Блад чуть-чуть кольнул острием шею губернатора, в результате чего из горла мистера Фортескью вырвался тихий стон, который можно было истолковать как приказ на освобождение Реомюра.
Затем он обернулся к лорду Лэнгли и сказал:
— Я понимаю, что произвожу на вас не самое лучшее впечатление. Мне искренне жаль. Я относился к вам с симпатией, лорд Лэнгли. Поверьте, что я бы никогда не пошел на подобные действия, не будучи уверенным, что мой человек не виноват в произошедшем. Люди мистера Фортескью ведут себя в последнее время так, будто дано указание любой ценой выжить нас из Порт-Ройяла.
Лорд Лэнгли промолчал.
— Насильно мил не будешь, и, если от нас хотят избавиться, мы пойдем навстречу этому желанию.
В кабинет ввели капитана Реомюра, он потирал запястья рук, натертые веревкой и ругался по-французски.
— Это, надеюсь, все? — спросил губернатор, уже несколько приободрившийся от того, что его оставят в живых.
— Нет, — сказал капитан Блад, — вы сейчас сядете за стол и напишете приказ коменданту форта майору Оксману, чтобы он пропустил мои корабли в море.
Прочитав написанное и присыпав песочком, бывший губернатор сказал:
— Мои люди все на борту, и, хотя мне нужно было бы еще дней десять, я сегодня избавлю Ямайку от нашего присутствия. В ответ на эту любезность с моей стороны я рассчитываю на ваше благоразумное поведение.
Губернатор молчал, косясь на дуло пистолета в руках Уэсли.
— Ну же!
— Я вам обещаю.
— Что вы мне обещаете? Беспрепятственный выход из Карлайлской бухты?
— Да.
— И правильно делаете, потому что, если случится хотя бы один пушечный выстрел с берега по моим судам, я прикажу вернуться, и тогда мне даже трудно представить, сколько крови прольется на Ямайке.
В дверях капитан Блад обернулся и поклонился, обмахнув ботфорты краем своего легендарного плаща.
* * *
Разумеется, слух о пиратской армаде дошел и до Санта-Каталаны. Дон Мануэль сразу понял, против кого собирается выступить эта сила. Стало быть, старому Бладу стало известно, где находится его дочь. Ну что ж, тем лучше, — решил молодой человек, — не надо будет всю жизнь ждать мести, встреча в открытом бою все поставит на свои места.
Но рассчитывал дон Мануэль не только на свою отвагу, он немедленно направил письмо в метрополию с требованием подкреплений, а сам занялся ремонтом крепостных стен. Набрал две роты ополченцев из местных лавочников, и по выходным дням четверо капралов обучали их армейской премудрости. Были отремонтированы все мушкеты, которые удалось отыскать в арсеналах. Для хранения денег и ценностей были устроены новые тайники на тот случай, если город все же падет. Впрочем, дон Мануэль был уверен, что этого никогда не произойдет.
Элен почувствовала, что в атмосфере дворца что-то изменилось, хотя внешне все оставалось по-прежнему. Она обратилась с вопросами к Аранте, но та только пожимала плечами, ей было известно, что брат дни и ночи проводит на укреплениях и в арсеналах. Он с первого дня вступления в должность показал себя человеком серьезным, для которого в деле обороны вверенной ему крепости нет пустяков. Так что здесь ничего подозрительного вроде бы и не было. Оставалось лишь гадать. И еще: Сабина стала также назойлива, как и в первые дни. Может быть, дон Мануэль ждет побега? Но как тут бежать и куда? Элен лишь вздыхала, глядя через забранное металлической сеткой окно в апельсиновую рощу.
С каждым днем девушки становились ближе друг другу. Дон Мануэль об этом знал, это его раздражало, но поделать он тут ничего не мог — не запирать же и сестру! Аранта начала проявлять характер, и, чтобы не ссориться с ней, он предпочел смотреть на дружбу двух девушек сквозь пальцы и на вопрос сестры, почему он держит Элен здесь взаперти, отвечал:
— Я ее люблю и хочу на ней жениться.
Аранте трудно было возражать, тем более что в мечтах ей все время рисовалась идиллическая картина: Элен скоро изменит свое отношение к Мануэлю, и они обвенчаются в соборе напротив дворца. Дон Франсиско и сэр Блад благословляют их брак. И начинается замечательная жизнь в атмосфере всеобщей любви и тихого счастья.
Дон Франсиско изредка выходил к столу и при этом неизменно учтиво беседовал с заморской гостьей. Девушка ему явно нравилась, в ней за яркой красотой чувствовался сильный характер и добрая душа. К тому же он видел, что она привязалась к Аранте, которая так и не сумела подружиться ни с кем из местных молодых аристократок из-за своей детской простоты.
Мануэлю он заявил, что его поведение в отношении Элен за гранью любых моральных норм и испанских представлений о благородстве, и добавил, что в своем доме он не позволит совершиться насилию, по крайней мере до тех пор, пока он жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76