— Точно, Бенито, а второго, дай Бог памяти, а второго...
Появилась и вторая монета.
— А второго — Флоро. Именно так, сеньора, Бенито и Флоро, они стражники сеньора, они охраняют вход в калитку.
— Ну что ж, — Лавиния поправила шляпу, — попробуем сами.
Мулатка засунула монеты в рот.
— Теперь вы, Троглио, будете у нас Фаустино Асприлья, и вам надлежит любой ценой договориться с вашими приятелями Бенито и Флоро.
Троглио занервничал.
— Но они сразу догадаются, что это не я, то есть это не он. Я не так уж чисто говорю по-испански. У меня акцент.
— У них, — Лавиния указала на матросов, — совсем нет акцента, потому что они не знают по-испански ни слова. У меня тоже нет, но Бенито и Флоро наверняка помнят, что их друг Фаустино был не женщина.
Возразить было нечего, Троглио покорился.
— Так, чья очередь нести мистера Троглио?
Один из матросов охотно опустился на колени, собираясь принять управляющего на закорки.
* * *
— Папочка, теперь ты знаешь все, и я думаю, что поможешь Элен и Энтони.
Дон Франсиско лежал на перине и тяжело дышал. Рядом с ложем грудой лежали мокрые полотенца, горели спиртовки, блестели холодной сталью инструменты для кровопускания.
— Не думал, что еще до смерти попаду в ад, — сказал дон Франсиско и слабой рукой подтащил к груди угол простыни и вытер шею.
— Папочка, сделай доброе дело, это облегчит твою душу, я умоляю тебя.
— Аранта, когда мне понадобится исповедник, я позову отца Альфонсино. Не надо читать мне проповеди и не надо лить надо мною слезы, будто я неисправимый грешник.
— Но ты же понимаешь, что я права, я никогда, согласись, никогда не вмешивалась ни в какие дела, я всегда была маленькая, слишком маленькая. И слишком глупенькая. Ты можешь не принимать в расчет мои доводы, но ты не можешь не поверить моим чувствам.
Дон Франсиско закашлялся.
— И твои чувства велят тебе выступить против твоего родного брата?
— Если бы ты знал, как мне трудно было прийти к такому решению! Сколько ночей напролет я проплакала, расставаясь в душе со светлым образом Мануэля, обожаемого Мануэля, лучезарного Мануэля. За последние месяцы он не сделал ничего, ничего, чтобы вернуться на прежнее место в моей душе.
Дон Франсиско продолжал бороться со своим кашлем, но это давалось ему все труднее и труднее.
— Но все же он твой брат, Аранта. Родной брат, ты не можешь об этом забывать.
— Но мой брат фактически стал насильником и, нисколько не задумавшись, станет убийцей, и никто его не остановит.
— Не забывайся, Аранта! — возмущенно воскликнул дон Франсиско. — Он твой брат!
— Да, папочка, именно потому, что я помню об этом, я хочу помочь ему.
— Помочь в чем?
— Я хочу помешать ему стать и насильником, и убийцей!
Дон Франсиско молчал, слова дочери его потрясли. Это оказалось слишком неожиданным. Он всегда считал ее ребенком, маленькой несмышленой девочкой, несколько обделенной природой, потому что главное досталось на долю Мануэля: и сила, и ум, и красота.
— У тебя чистая душа, дочка, — тихо сказал дон Франсиско.
— Ты говоришь так, как будто не видел этого раньше, папа.
— Я просто раньше не думал об этом.
— Почему?
— Потому что в нашем доме все шло своим чередом...
— Я не очень умная, папочка, я не поняла, что ты хотел сказать.
— И не надо, это я так, про себя.
— А что же ты скажешь мне?
Дон Франсиско опять сильно закашлялся, лицо у него налилось кровью, с немалым трудом, но ему все же удалось справиться с приступом.
— Ключи там, в шкатулке на каминной доске.
* * *
Дверь в стене Троглио отыскал довольно быстро даже в полной темноте.
— Здесь! — сказал он.
Осторожно шурша сухими листьями, люди Лавинии подошли вплотную к стене и прижались спинами к каменной кладке по разные стороны железной двери. В верхней ее части имелось небольшое решетчатое окошко.
Лавиния сделала знак своему управляющему — начинай, мол.
— Что? — переспросил он, было все-таки очень плохо видно.
— Зовите их.
Троглио постучал палкой по ржавой решетке. Звук получился негромкий.
— Сильней, — прошипела Лавиния.
И на более громкие удары не последовало ответа. Отбросив палку, Троглио поднял камень с земли.
— Крикни туда, Троглио, крикни погромче, пойми, мы теряем время!
Управляющий осторожно приблизил к решетке лицо и неуверенно позвал:
— Эй!
Тихо.
— Эй!
Ответа не было.
Тогда, осмелев, он почти просунул голову и позвал в полный голос:
— Есть тут кто-нибудь, дьявол вас раздери?!
И тут же получил сильный удар в зубы, который бросил его на землю.
— Кто ты такой? — скучным голосом спросили из-за двери.
— Я... — Троглио ворочался, гремя сухими листьями акации. — Фаустино Асприлья.
Это сообщение вызвало взрыв хохота.
— Ты Фаустино Асприлья?
— Я хочу, — Троглио кое-как встал на четвереньки, — поговорить с моим другом Бенито или с моим другом Флоро.
За дверью опять захохотали.
— Эй, Бенито, тут пришел наш друг Фаустино, только он почему-то облысел со вчерашнего дня и почти разучился говорить по-человечески.
Троглио понял, что его затея провалилась, и хотел было бежать, но в свете луны увидел, что на него смотрит сквозь решетку дуло пистолета. И тут у генуэзца от наслоения неприятностей — разбитая нога, удар в зубы, дуло пистолета — случился нервный срыв, он разрыдался.
— Фаустино, эта жирная свинья, он у меня взял двести песо и обещал провести в город. Мне очень нужно, господа, я заплачу, еще раз заплачу, у меня есть деньги, — мешая слова со слезами и всхлипами, бормотал управляющий.
Плачущий лысый иностранец — зрелище довольно забавное, так что подвыпившие друзья Бенито и Флоро не удержались, отдернули засовы и, отворив дверь, встали в проходе, выставив перед собою оружие.
— Эй ты, приятель, ну-ка иди сюда. Сколько ты там заплатил нашему другу Фаустино?
В этот момент как раз началась атака на корсарский лагерь: темное небо окрасили сполохи огня, и прокатился по всему острову неожиданный грохот. Лавиния, как всегда, сориентировалась первой. По ее команде матросы с «Агасфера» расстреляли из своих пистолетов в упор стражников. Путь был расчищен.
Оставив Троглио на куче листвы, Лавиния скомандовала своим матросам:
— Во дворец Амонтильядо!
* * *
Дон Мануэль понял, что его обманули и он со всеми своими людьми попал в ловушку. Изрыгая проклятия и потрясая рапирой, алькальд бросился в темноту в поисках вероломного англичанина, он готов был разорвать его в клочья своими руками и зубами. Несмотря на то что выглянула луна, очень скоро ему стало понятно, что эти поиски обречены на неудачу. Сэр Блад, зная, как должны развиваться события, все сделал для того, чтобы вовремя исчезнуть с поля боя, не оставив никаких следов.
А побоище продолжалось. Свирепый вепрь Бакеро упорно вел своих людей вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76